Самый лучший пионер

— Тогда я второй том пока не буду дописывать, — Смиренно согласился я.

— А у тебя второй том есть? — Полюбопытствовал Борис Николаевич.

— Больше половины, но это ерунда, могу отложить в стол и потом вернуться в любой момент, — Заверил я его: — Спасибо, что предупредили, Борис Николаевич.

— Все бы писатели так реагировали, — Грустно вздохнул он: — Ладно, с этим разобрались, давай решим, что делать дальше.

— Могу попробовать сочинить несколько фельетонов про американцев, — Предложил я: — Идеологически верных.

— Фельетон? Ну попробуй, если получится — в «Пылесос» поместим, — Одобрил он.

— А повесть про некондиционного сеттера годится? — Спросил я.

— Почему «некондиционного»? — Удивился он.

— Потому что «Белый Бим — черное ухо»! — Объяснил я: — Мы с одноклассницей сейчас гуляли, нашли брошенного щенка. Вот, придумалось.

— Тааак… — Поощрительно протянул Полевой.

— Сюжет такой… — Выдал ему пересказ средней подробности.

— Отлично! — Прервал он его на второй трети: — Пиши, я возьму! Если успеешь до конца октября — еще в этом году тебя напечатаем!

— Там на два номера наверно объем, — Прикинул я.

— Один — в этом, другой — в следующем! — Не сдался Борис Николаевич: — Все, буду ждать новостей!

— До свидания, Борис Николаевич!

Повесив трубку, улыбнулся маме:

— Сегодня — очередной очень хороший день!

Глава 14

Три фельетона были готовы тем же вечером, и мама вызвалась отвезти их в редакцию в это воскресенье, пока мы будем на картошке. Редакция по выходным частично работает, и, кроме как по курьерским делам, маме туда нужно на доподписывание бумаг — ну кто в СССР за один присест тебе все оформит? Совсем скоро «Ну тупыыые!» американцы начнут свою победную поступь по стране — уверен, действующие сатирики такой смачный тренд ни за что не упустят.

Минтай из школьной столовой — хтонически ужасен! Как в целом-то нормальную рыбу можно превратить в склизкую, безвкусную, неприятно расползающуюся во рту массу? Призвав на помощь весь свой самоконтроль, убедил себя, что это — просто такая форма протеина, и съел все порцию под офигевающими взорами соучеников. Отказавшись от немедленно последовавших предложений доесть за другими, залпом осушил стакан с компотом и гордо отнес пустую тарелку посудомойке, которая долго на нее таращилась, не в силах поверить, что кто-то рыбку все-таки съел.

К окончанию учебной недели мой дневник был полон пятерок, а отдельно, без занесения в журнал, на «субботе» стояла красная жирная двойка от русички с советом для мамы исправить сыну почерк. В плане знаний предъявить она мне ничего не может, равно как и остальные, но: «прости, Сережа, но это — ради твоего же будущего!». Сережин организм к двойкам совершенно не приспособлен, и на сердце натурально лежал камень, заставляя планировать схемы по переводу Марии Ивановны в другую школу.

Мама, у которой, в отличие от нас, сегодня выходной, на «ненастоящую» двойку только презрительно фыркнула, поцеловала меня в макушку и повела кормить вкуснятиной. Пообедав, встретился во дворе с Таней, и мы пошли пытаться прогулять целую десятку в непростых советских условиях, к вечеру потерпев сокрушительный крах — еще осталось на пару походов в кино и эскимо из палатки. Попрощавшись, вернулся домой, и мама не без ехидства заставила меня примерить наряд для полевых работ в виде лихо залепленных джинсовыми заплатками с серпом и молотом старых спортивных штанов и не менее старой кофты — эта без «апгрейдов». Нормально!

* * *

Утром мы с Таней присоединились к скопившемуся в школьном дворе народу, примкнули к возглавляемым обутой, как и все мы, в резиновые сапоги, Антониной Петровной одноклассникам, немного потрепались о фигне с народом (патчи ребята оценили и немножко позавидовали) и погрузились в бело-оранжевый автобус ЗИЛ-158. Вместимости хватило бы на всю нашу параллель, но стоя ехать детей советская власть заставлять не стала, выделив по такому же транспорту на каждый класс. Еще с нами едет пара положенных по технике безопасности родителей.

В пути случилось неприятное — классный руководитель конфисковала у меня колоду карт, которой мы попытались поиграть в «Дурака», вместо этого заняв класс хоровым пением. Было прикольно! Увы, ехать нам больше часа, поэтому песен не хватило даже на половину дороги. Пришлось начать рассказывать идеологически-правильные анекдоты про Европу и Америку, из-за чего Степанида Петровна на всякий случай вернула нам карты — лишь бы заткнулся и на Брежнева не перешел.

Асфальт закончился, и мы весело затряслись и запылили по грунтовке, любуясь настоящим лесом снаружи. Ребята оживились, и любопытной мошкарой облепили окна, пытаясь высматривать волков и медведей — их же в каждом лесу полно! Мне такое не интересно, поэтому достал прихваченный блокнотик и начал переписывать из памяти «рыбу» «Лесной песенки» Льва Устинова. В нашем ДК есть драматический кружок, куда я это и понесу. Пьесы — это тоже хорошая возможность, и «Песенку» охотно возьмет любой ТЮЗ. Потом она совершенно естественным образом превратится в повесть и будет опубликована, например, в «Мурзилке».

Автобус привез нас к построенному в стиле «советский ампир» колхозному клубу. Солнышко немного прогрело осенний воздух, поэтому мы дружно сняли кофты и повязали их на пояса. Слева от нас — клуб, справа — жилой деревянный дом, возглавляющий целую улицу таких же. Двери ДК распахнулись, и оттуда повалила приветственная делегация, среди которых я с изумлением узнал ушибленного лошадью Сониного отца из Кисловодска. Так вот где она живет! Мне почему-то такой регион как «Подмосковье» и в голову не пришел — думал гораздо дальше!

С мужиком мы не общались, но он все равно меня узнал — в столовке регулярно виделись же — весело подмигнул, и обратился ко всем сразу:

— Здравствуйте ребята! Спасибо, что прибыли нам помочь!

Типа нас спрашивали! Впрочем, трудовое воспитание — это хорошо и правильно.

— Меня зовут Никанор Ильич, я — местный председатель. Сейчас мы с вами отправимся на поле, — Продолжил он брифинг: — Картошку будет выкапывать трактор, а основную ее часть собирать студенты. Ваша задача — идти за студентами и собирать то, что они пропустили.

— И давать поджопника! — Гоготнул второгодник-Максим.

Никанор Ильич не растерялся:

— Можешь попробовать, но лучше не стоит — сегодня вы помогаете первокурсникам Института Спортивных Единоборств.

С веселым гоготом погрузились в кузов подъехавшего ЗИЛа, расселись на скамейках, и по колдобинам отправились к колхозным полям. Страда — в самом разгаре, повсюду суетятся люди и ревет сельхозтехника. А вот во времена хруста французской булки работать бы пришлось под счастливое пение румяных, полностью довольных жизнью селянок.

Остановившись у сохранившего остатки ботвы — скосили для удобства — участка поля, ловко спрыгнули на землю, председатель ткнул рукой в деревянные колышки:

— Ваше — от сюда, до сюда!

Убедившись, что мы поняли, он свалил, сменившись здоровенным кучерявым детиной:

— Привет, пионеры!

— Здравствуйте! — Отозвались мы.

— Я — староста нашей группы, Женей зовут, — Представился он: — Будем вместе весь сентябрь работать!

Другие студенты выдали нам ведра, про перчатки никто даже и не заикнулся, подкатил оснащенный копалкой трактор, и мы принялись за одно из самых унылых дел в мире. Самое приятное — это схватить ловко притворяющуюся свежей прошлогоднюю картофелину, и тогда она смачно лопается в руке, щедро поливая конечность удачливого копателя зловонной жижей. Наши девочки — в полном восторге!