Самый нежный злобный босс
Шрифт:
Из ванной он вышел, подлец, в одном полотенце – обернул бёдра, как папуас, в ярко-жёлтую махровую тряпицу. Ой, да ладно, видели мы уже ваши мускулы, кубики, трицепсы и прочее великолепие… Ну, да, да, конечно, есть, что показать девушке.
Но только не девушке в состоянии бешенства.
Вытерся он очень плохо, торс блестел от воды, могучие грудные мышцы двигались под гладкой кожей. Я с трудом оторвала взгляд от полоски волос, убегающей от пупка вниз, отвернулась.
– Что вы со мной сделали ночью?!
– Катюша, я ничего с тобой не сделал, - грустно покачал головой
– И рассматривать меня тоже не надо было! Вы поступили по-свински!
Он снова смерил меня взглядом - умеет он это, получается у него. Я отступила на шаг, чувствуя себя под этим взглядом воинственным мышонком, которого сейчас небрежно раздавят ногой.
Неужели сейчас он презрительно бросит: «Ой, да ладно скандалить из-за такой ерунды! Видел сиськи и получше. Скажи спасибо, что не трахнул!»
– Катюша, прости. Я очень виноват, - кротко произнёс шеф. – Пропусти, пожалуйста, мне надо одеться.
Ладно. Хотя бы признаёт свою вину. И то хлеб.
У двери спальни он обернулся:
– Катя, тебе очень идёт эта футболка!
Я злобно фыркнула.
Итак, вчера я превратилась из Кати в Катюшу, в бассейне босс, проявив невероятную зоркость, разоблачил мою страшную тайну, а ночью имел возможность во всех подробностях рассмотреть мой бюст, да и всё остальное.
Сближение идёт космическими темпами, пора завязывать.
– Знаете, Кирилл Андреевич. Я отработаю оставшийся день, но после того, как французы улетят, ко мне больше не обращайтесь. Ищите себе другую переводчицу!
– Катя, извини. Ну… так получилось. Я просто не хотел, чтобы твоя одежда помялась, - начал оправдываться директор.
Не смешил бы! Жалкий лепет.
Кирилл Андреевич жарил в тостере квадратные ломти белого хлеба, варил кофе в кофе-машине, переворачивал на сковородке омлет, наливал в стаканы апельсиновый сок – в общем, вкалывал, как золушка. Я сидела у барной стойки, гордо выпрямив спину, и презрительно наблюдала за его ловкими движениями. Он уже был в брюках от костюма и белой рубашке, выглядел элегантно и менее внушительно, чем, когда в одном полотенце. Уже не бросались в глаза все эти мышцы.
– А там ещё и колготки. Не оставлять же… Даже не знаю, как в них можно спать. Ни разу не пробовал.
– Даже удивительно! Как же вы? – хмыкнула я.
– Это яркое удовольствие меня миновало, - развёл руками Кирилл Андреевич. И поставил передо мной тарелку с половинкой омлета. Вторую половинку взял себе. – Ешь. С французами опять не успеешь.
– Я вполне могла бы поспать и в колготках. Они тонкие.
– А мне показалось – как танковая броня…
– Почему вы не отвезли меня домой?
– Я же не знаю, как отреагировал бы твой муж, если бы я принёс тебя домой пьяную, - шеф внимательно посмотрел прямо мне в глаза.
Я сразу уткнулась носом в тарелку и занялась омлетом.
– Катюша… Там, у компьютера… Ты испугалась, что я тебя ударю? Глаза закрыла.
Я промолчала.
– Давай, я поговорю с твоим мужем? Он тебя бьёт? – Кирилл Андреевич прищурился и стиснул челюсть. – Вот я ему устрою!
Он
положил на стол вилку и с громким хлопком впечатал кулак в раскрытую ладонь – словно врезал молотом по наковальне. От неожиданности я выронила кусок омлета и едва не грохнулась с высокого барного стула.Нельзя же так пугать!
Но предложение… м-м… чудесное! Как же я всегда мечтала, чтобы кто-нибудь набил рожу Вадиму! Отметелил, отпинал, свернул набок его породистый прямой нос, выбил челюсть, снёс все зубы, превратил в узкие щёлочки его красивые глаза…
Теперь уже поздно. Я от него сбежала и скоро получу развод. В будущем даже планирую научиться думать о Вадиме без содрогания. Просто внушу себе, что он тяжело больной человек. А на больных не обижаются. Сейчас пока ничего не получается, слишком свежи царапины на сердце. Но я упорная. Для девушки, выучившей наизусть «Большой французско-русский словарь» на 230 тысяч слов, нет ничего невозможного!
– Катюша? Поговорить с ним?
– Кирилл Андреевич! Не надо, - с досадой выпалила я. – Просила же не вмешиваться в мою жизнь! А вы опять!
– Хорошо, не буду, - угрюмо буркнул босс и вернулся к омлету.
– Знаете…
– Что?
– Несмотря на то, что вы провели ночь в трепетных заботах о моей одежде, нам всё-таки придётся заехать ко мне домой, чтобы я переоделась.
– Почему?
– Если сейчас я появлюсь перед французами в том же наряде, что и вчера, они поймут, что я ночевала не дома. Да и потом, хотелось бы надеть что-то свежее.
– Хорошо. Тогда нам надо выйти из дома пораньше. Катюша… Мир?
– Короткое перемирие, - безапелляционно отрезала я. – Да, конечно, пока мы не посадим французов в самолёт, я в вашем распоряжении. Но потом – оревуар! Надеюсь, мы с вами больше никогда не встретимся.
– Как ты сурова, Катя! А я вотдумаю… Надобы задержать Кристианау нас напару неделек. Далеконе все вопросы мы успелиобсудить, ох, не все! Отличная идея, сейчас я ему предложу.
– Кирилл Андреевич!!!
Глава 19
Катя
На парковке у гостиницы мы засекли автомобиль Николая, а в холле под пальмой обнаружили тело менеджера. Лежал на диване, постанывал. Цвет лица у Коли был такой, что он с блеском прошёл бы кастинг на роль болотной кикиморы.
– Ой, Коля, ты чего? – удивился Кирилл Андреевич, протягивая парню руку. – Почему зелёный? Неужто голова болит? Ты же мало вчера выпил!
– Вам-то хорошо говорить, Кирилл Андреевич, - с обидой произнёс Николай.
– Вы вообще не пили.
– Не мог. Я всех контролировал. Вот, бери пример с Катюши, она как огурчик.
– А выпила вчера цистерну! – ещё больше обиделся Николай. – Это несправедливо!
– Цистерну? – испугалась я. – Правда?
– Конечно, - безжалостно подтвердила болотная кикимора. – Ох, и надралась ты, Катюшка! В дым! Такое вытворяла! У-у-у!
– Что я вытворяла? – в отчаянии воскликнула я. – Кирилл Андреевич, а вы мне ничего и не сказали…
– Коля, угомонись! – сказал шеф.
– Девочку-то не пугай. Катюша, всё нормально, не волнуйся.