Самый сердитый гном

Незнакомец попытался улыбнуться, но скорчился и закрыл глаза от пронзившей его щеки боли.

– Какую помощь ты предлагаешь и, главное, в чем? – продолжил разговор Пархавиэль, как только человек пришел в себя.

– Не мудри, Пархавиэль, не надо! – устало заявил собеседник. – Я тебя всего-то прошу помочь найти мага. Не усложняй!

– А если я откажусь?

– Тогда умрешь, – спокойно заявил человек, а затем кивнул в сторону Флейты: – И она тоже. Жестоко, конечно, но выбора у меня нет, как, впрочем, и времени.

Сказать, что решение было принято Пархавиэлем взвешенно и обдуманно, – значит наврать. Гном вообще в ту минуту был не способен соображать, хотя и пытался изобразить на своем суровом лице решимость и хладнокровное безразличие к угрозам чужака.

– Я согласен, – ответил Пархавиэль после минутного замешательства, которое со стороны можно было легко спутать с напряженным раздумьем.

– Тогда чего стоишь как пень?! Развяжи воительницу и пошли! – невозмутимо произнес незнакомец, как ни в чем не бывало вставая с кровати и направляясь к выходу.

– Не ругайся, соблюдай приличия! – через силу произнес гном и сам ужаснулся тому прискорбному факту, что пришлось опуститься до нравоучений. Пархавиэль знал, что общение с отбросами общества тлетворно влияет на молодые, неокрепшие умы: отравляет и мысли, и речи, но он не предполагал, что доведется услышать от Флейты такие сложнопроизводные слова и выражения, о смысле которых он сам-то с трудом догадывался. Троица уже приблизилась к мосту, ведущему в порт, а девушка так и не унималась: осыпала проклятиями идущего шагов на десять позади Мортаса и корчила грозные рожи, при виде которых даже у видавшего виды Зингершульцо бегали мурашки по коже.

– Приличия, какие там, псу под хвост, приличия. Не говори мне о приличиях и манерах! Этот мерзавец сорвал дверь с петель, ворвался, накинулся на меня, облапил, как деревенскую простушку, связал, а ты тут о каких-то приличиях пыхтишь! – ворчала девушка, то и дело оглядываясь и посылая мертвецки бледному спутнику многообещающие взгляды.

Больше всего Пархавиэль боялся, что кипевшая внутри Флейты злость толкнет ее на необдуманные поступки, сулившие неприятности не только ей, но и ему. Разъяренная девица могла в любое мгновение выхватить меч и накинуться на бредущего позади незнакомца. А потом могло произойти что угодно: мастер клинка и эффектных полетов расправился бы с ней за долю секунды, или бой затянулся бы, и на шум схватки прибежал бы патруль. И в том, и в другом случае исход был бы плачевным: каторга или смерть.

«Интересно, а что лучше, мгновенная смерть или долгие мучения в руках властей? – внезапно задумался Пархавиэль, не забывая, однако, регулярно кивать в знак полного согласия с гневными изречениями спутницы. – Пожалуй, каторга как-то душевней, – пришел к заключению гном. – Там хоть надежда есть при случае драпануть, а с того света не сбежишь!»

В мире нет абсолютной истины, как, впрочем, и идеальных решений. Не успел гном окончательно определиться, что же ему следовало делать при возможной встрече с превосходящими силами блюстителей закона, как в голове возник иной, не менее сложный и противоречивый вопрос: «А есть ли он вообще, „тот свет“, и его непременные причиндалы? Например, бессмертные боги, существуют ли они? В Махакане все просто было: Боги Великого Горна правят миром, и точка, а кто оспорит – кулаком в морду! Тут же сложно все как-то, непродуманно, запутанно: индорианцы, Единая Церковь, да и у эльфов с вампирами, поди, своих всесильных богов полный набор. А если они есть, то почему жизня такая поганая? За что они борются, чем занимаются, если их подопечные, как бесхозные овцы, по свету мыкаются? Кто из них прав, а кто нет? Во что верить, а главное, зачем, если по ночам вместо див прекрасных акхры волосатые являются?!»

– Заснул, что ли?! – прикрикнула на Пархавиэля Флейта, больно ткнув его костяшками пальцев в бок. – Бежать надо, говорю! Отделаемся от провожатого бледномордого и деру!

– Зачем?! – недоуменно спросил гном. – Не вижу смысла в бесплодных суждениях, человеку помощь от мага нужна, и только.

– Помощь, какая помощь, коротышка?! – зашептала Флейта в ухо гнома. – Ты что, маленький, ничего не понимаешь?! Мы живы только потому, что он не знает, как до мага твоего добраться. Выведем мы на него, укажем убежище, вот тогда он нас всех и прирежет, глазом не моргнет!

– Я обещание дал и от него не отступлюсь, – твердо заявил гном. – Больно уж ты подозрительна, девонька, в каждом пустяке заговоры да предательства видишь, а на самом деле нам от бледномордого помощь одна выходит!

– Ты чего это?! – изумленно захлопала длинными ресницами Флейта.

– От вампиров нас спас – раз, – принялся бойко загибать пальцы гном. – Одежонку нами позабытую назад возвернул – два, дальше помогать обещался – три, – закончил перечисление Пархавиэль и, громко шмыгнув носом, добавил: – К тому же не сладим мы с ним, силен, гад! Вон что в подвале натворил, резню вампирюгам отменную устроил!

– Так то в подземелье, а ты на него сейчас погляди! Еле ноги переставляет, иссякли силенки, видать, самое время наброситься!

– Нет, – возразил гном. – Я слова своего не нарушу и тебе вероломствовать не позволю!

– Это приказ, – вдруг заявила Флейта, поджав красивые губы. – Я командир отряда и…

– Какого отряда? – спокойно переспросил Пархавиэль и удивленно посмотрел на девушку исподлобья.

– Браво, господин хауптмейстер, хороший ответ! – раздался позади выкрик, сопровождаемый хлопками в ладоши.

Флейта насупилась и замолкла, Пархавиэль тоже не стал продолжать разговор. Как выяснилось, идущий позади человек обладал отменным слухом и наверняка слышал каждое слово их милой беседы.

Процессия растянулась, теперь Флейта быстро мчалась вперед, не реагируя на выкрики гнома и ни разу не обернувшись. Мортас тоже не горел желанием общаться и полностью сконцентрировался на ходьбе. Ускоренный темп передвижения давался ему с трудом, и уже к середине моста он порядком отстал.

Пархавиэль не считал себя виноватым в размолвке. Флейта сама нарвалась на грубость, не сумев избавиться от барски командных привычек после гибели преданных ей людей. Гном не собирался ей подчиняться и, как Громбер, безропотно кивать, когда ему грозят изящным дамским пальчиком. Тальберту – возможно, Флейте – нет, ей он не был ничем обязан, скорее уж она должна была благодарить гнома, вынесшего ее на руках с поля боя. Но все же именно Зингершульцо пришлось сделать первый шаг к примирению. Гнома подвела забота о ближнем. В очередной раз обернувшись, он не увидел в многоликой толпе своего компаньона. Мортас отстал, ему было плохо. Перегнувшись через парапет, грозный воин извергал изо рта в воды Леордедрона какую-то вязкую темно-синюю жидкость.

– Чего надо? – из последних сил огрызнулся вояка, вот-вот готовый упасть в обморок.

– Пошли, – ответил Пархавиэль и, обхватив человека за талию, находившуюся на уровне гномьей головы, потащил его вперед.

– Оставь меня, на нас глазеют! – отпрянул Мортас и снова свесил голову через парапет.

– Будь здесь! – ляпнул по глупости гном, прекрасно понимавший, что без посторонней помощи ему далеко не уйти.

Пархавиэль нагнал Флейту в самом конце моста. Подбежав к девушке, он схватил ее за рукав и, с силой рванув, развернул в свою сторону надувшуюся разбойницу.

– Пошли, ему плохо, надо помочь, один не могу, ростом мал! – на одном дыхании выпалил запыхавшийся гном и пытался увлечь девушку за собой.

– Пошел вон! – огрызнулась Флейта и отдернула руку. – Мне нет дела ни до тебя, недомерок, ни до твоего дружка!

– Это судьба, – внезапно произнес Пархавиэль, заставив Флейту замолчать и не сотрясать воздух бессмысленными злопыханиями. – Так должно было рано или поздно случиться, случилось вчера. Друзья умирают, а отряды распадаются. Глупо кого-то в этом винить, тем более самого себя!