Самый вкусный пирог в мире

– Умею, конечно, - ответила Глория, с улыбкой глядя на еду. Мне невольно вспомнился тот день, когда она принесла обед ко мне в больницу. – У нас был специальный факультатив, я научилась.

– Может, и мне сделаешь парочку для кафе? – предложил я. – Там работы непочатый край. Печи работают, я заказал новую плиту и морозильные лари, но все краны текут, а в зале надо делать ремонт.

Пожалуй, я вчера даже переплатил за заведение. Сегодня, когда я вместе с помощниками пришел и открыл дверь, то первым порывом было начать рвать волосы на всех местах и не только у себя.

– Хорошо, но придется подождать. Я сегодня вечером работаю над патентами.

Я удивленно посмотрел на Глорию. Патенты на ее артефакты? Если она запустит такое блюдо, которое вчера помогло мне пообщаться со своим тестем, то станет самой богатой женщиной в мире.

– Отлично! – обрадовался я. – Правильно, незачем загонять талант под лавку.

– Аврелий решил мне помочь, - сказала Глория, накладывая себе салата. – Без него у меня просто не примут патент, я ведь самодеятельный артефактор.

– И сколько он за это просит? – подозрительно прищурился я. В жизни не поверю, что денежные дела творятся просто так, по доброте душевной. А я представлял, какую цену можно, например, выставить за такой вот артефакт для переговоров.

– Нисколько. Все, что я заработаю, останется у меня.

Я мысленно усмехнулся.

– Не так-то он прост. Я еще не знаю того, кто упустил бы такие серьезные деньги.

Глория посмотрела на меня так, словно от всей души хотела посоветовать мне заткнуться. У меня зачесались кулаки – я предметно подумал о том, чтобы пойти в магазин и расколотить это зеркало. Потому что Аврелий не производил впечатления дурака, и либо он пытался как-то подбить к Глории клинья, либо хотел ее использовать втемную.

– Судишь окружающих по себе? – самым ласковым тоном предположила Глория.

– Ах, да! – воскликнул я. – Я же тут самый главный мерзавец, который скрывал свое настоящее имя и женился на девушке ради рецепта пирога!

– Разве не так? Предлагаешь мне за это извиниться? – спросила Глория, и я понял, что сейчас мы поссоримся. А нам не надо было ссориться – мы были одни в чужом городе, и поди знай, когда Бруно разберется с Айзеном окончательно.

– Прости, я вспылил, - сказал я. – И ревновал.

– К кому? – Глория посмотрела на меня, как на дурака. – К призраку в зеркале?

– Раз он туда забрался, то сможет и выбраться, - парировал я. – А когда выберется, то ему понадобятся и деньги, и твоя благодарность.

Глория выразительно завела глаза к низкому ярко-голубому небу и ничего не ответила. По ветру летела длинная прядь паутины, во всем были мазки рыжего и золотого. Я вдруг подумал, что мне никуда не хочется уезжать. Так и жить бы здесь, в тихом городке под покровительством старого друга. Только вот купить собственный дом, чтобы дружба не обернулась наглостью.

– Ты мне в самом деле нравился, Виктор, - негромко сказала Глория. – Когда закрыл меня от тех уродов, когда мыл посуду в «Кошках», когда вот так запросто предложил выйти за тебя замуж и спастись.

– А теперь? – спросил я и неожиданно понял, что от этого ответа будет зависеть все, что я сделаю дальше.

– А теперь я не знаю. Я видела от тебя только добро – но оно шло не от души, а от корысти. Я могу тебе верить дальше, Виктор?

Она посмотрела на меня, и я увидел боевого мага, способного создавать големов и заставлять людей говорить ей правду – и это была девчонка, которая за свою недолгую жизнь успела нахлебаться всякой гадости. Я приобнял Глорию за плечи – она не отстранилась от меня.

– Можешь, - ответил я и услышал, как на двери лавочки нетерпеливо брякнул колокольчик. Пришли новые покупатели, которые решили, что девушка должна есть, как птичка.

Глория кивнула и, поднявшись, пошла к дверям. Я потянулся за ней, мысленно отметив, что она съела совсем мало.

– Ты хорошо готовишь, Виктор, - сказала она, выпуская меня на улицу. – У тебя будет отличное кафе.

Я кивнул.

Мне хотелось в это верить.

6.2

Остаток дня прошел в праведных трудах.

После того, как горожане узнали о том, что у Аврелия продаются обогревающие колобки, лавку осадили желающие приобрести диковинку. Я вышла к покупателям, вынесла колобка и позволила погладить его из моих рук. Колобок фыркал, распространяя волны тепла, и заявил:

– Вот, притащились! Нет бы кто принес там чего-нибудь! Выпечку какую или вот еще картошечку с грибами. Нет, только лапы тянут.

– Ой, а у меня есть крендельки! – заявила светловолосая девушка, пробиваясь через толпу. – Он будет?

– Буду! – воскликнул колобок, я осторожно протянула его незнакомке, и та аккуратно поднесла кренделек к его рту. Коробок заглотил угощение, похрустел, пофырчал и сказал:

– Ну вот, мое почтение! Есть же умные в этих краях! А то вон, посмотри на них: притащились без ничего, а ты грей их.

Колобок вызвал всеобщее умиление. Девушка с крендельком сразу же вынула деньги, колобок с удовольствием пошел на ручки к новой хозяйке, а остальные горожане окружили меня, и я взялась за предзаказы. Когда поток желающих иссяк, я вернулась в магазин, заперла дверь и прошла к кассе. Выложить деньги, записать количество проданных артефактов в тетрадь и…

За стойкой с пирамидами полудрагоценных камней для лечебной магии что-то шевельнулось. Я посмотрела туда, но ничего не заметила – просто скользнул солнечный луч, заиграл в рыжей глубине сердоликов и таинственной зелени хризолитов. Тишина была такой, словно в магазине не было никого живого.

– Аврелий? – окликнула я. – Вы здесь?

Никто не откликнулся. Я прошла к его зеркалу, но никого не увидела. В отражении была библиотека, за окнами которой плескалось холодное северное море. Низко нависшее небо царапало оконные стекла сизыми животами туч.

– Аврелий?

Что с ним могло случиться? Перед тем, как идти показывать колобка жителям Итайна, я видела его: он парил в зеркальной глубине, читая какую-то книгу. Куда-то ушел? Я же не знала, как глубоко простирается его зеркальная тюрьма. Может, и волноваться не стоит?

На меня бросились, когда я отходила от зеркала. Краем глаза я заметила летящую ко мне тень, рванулась в сторону, как на тренировках, и в то же время что-то многосуставчатое и длинное ударило в пол там, где я была мгновение назад. Если бы я задержалась, то сейчас болталась бы, как бабочка на булавке.