Сандро, не плачь!
Шрифт:
Сдавая хореографию, парни метались по общаге в поисках лосин.
— Ара, я мужчина, армянин, мне двадцать пять лет! — злился третьекурсник Тигран Аштоян. — О чём ты меня вообще спрашиваешь? Какие, в жопу, лосины?! — он захлопывал дверь, но через несколько секунд возвращался, смущённо протягивал требуемое и негромко добавлял:
— Вот, возьми… Только не говори никому, что они у меня были. Позора не оберёшься!
После экзаменов друзья-однокурсники разъезжались на каникулы по своим родным городам и весям. И Жорка, и Анжела… Кетеван, дождавшись окончания сезона в Большом
Белецкий понятия не имел, как будет жить без неё целых два месяца, он пока просто боялся думать об этом. Оставшееся до расставания время они с Кетеван постоянно проводили вдвоём, как попугайчики-неразлучники — гуляли по летней Москве, ездили на пляж, купались, ели мороженое и клубнику… и разговаривали, разговаривали, разговаривали, словно старались наболтаться впрок, с запасом.
— Почему бы тебе не вернуться вместе с тётей? — осторожно спрашивал он, намекая на то, что в августе стартует новый театральный сезон и тётя Нателла должна будет возвратиться в столицу раньше племянницы. — Чего тебе торчать там ещё целый месяц без неё, одной…
– “Там” — это у себя дома! — смеясь, напоминала Кетеван. — И не одна я буду, а со своей семьёй. С родителями, бабушкой, другими близкими людьми… Я их два года не видела, глупый!
Одно его утешало — в Тбилиси хотя бы не было Аслана…
И даже Лидочка, милая славная Лидочка, собиралась его покинуть — в июле она должна была улететь с труппой на гастроли в Лондон, а затем в Рим и Париж. Глаза её сияли воодушевлением и предвкушением, когда она поделилась этой потрясающей новостью с Белецким.
— Сначала хотели взять Соломатину, она протеже одного из наших хореографов, так что это неудивительно… — оживлённо рассказала ему балерина. — Но худрук заявил, что полечу именно я, потому что двигаюсь лучше и на сцене выгоднее смотрюсь! У меня будет сольная партия в "Лебедином озере", ты представляешь?.. Выход в испанском танце — в чёрно-красном платье, с веером… До сих пор не могу в это поверить! Ох, Соломатина меня теперь, наверное, убить готова, но я же не специально у неё этот кусок изо рта вырвала…
Он был искренне рад за неё и пропустил мимо ушей фразу о том, что отвергнутая соперница готова Лидочку “убить”. Как оказалось, зря…
Через несколько дней, когда Белецкий позвонил Лидочке уточнить дату отъезда, он услышал в трубке, что девушка взахлёб рыдает — так, что не может выговорить ни слова. Чтобы не тратить время на ненужные расспросы, он тут же сорвался и поехал к ней домой. Ему долго никто не открывал, хотя он прекрасно знал, что хозяйка дома: в окнах её квартиры горел свет, он видел его с улицы. Наконец, дверь распахнулась, и Лидочка предстала перед ним во всей красе: с зарёванным лицом, распухшим носом, красными глазами и… с костылём, на который опиралась.
— Я ногу… сло… сломала! — проревела она отчаянно, заикаясь и дрожа всем телом. — Я не еду… на гас… гас… троли… — и её сотряс новый приступ рыданий.
Он, ни о чём не спрашивая, аккуратно подхватил её на руки, стараясь не потревожить больную ногу, отнёс в комнату, усадил к себе на колени и долго-долго успокаивал, утешал и гладил по волосам, как ребёнка, пока она не затихла и не смогла более-менее связно рассказать о произошедшем. Оказалось,
у Лидочки сломана плюсневая кость стопы. Это означало, что в гипсе проходить придётся как минимум месяц.— Кто-то подрезал мне ленточку на пуантах, — всё ещё изредка всхлипывая, поделилась девушка. — Я и не сразу заметила, её так аккуратно завязали… Оступилась прямо на стыке у рампы, возле оркестровой ямы… хорошо хоть, вниз не загремела. Это было самое начало спектакля. Зал битком, представляешь… все сидят, смотрят… что мне оставалось делать?.. Решила потерпеть…
— Потерпеть? — не веря своим ушам, переспросил Белецкий. — Ты танцевала со сломанной ногой?!
— У меня очень высокий болевой порог. Для балерин все эти травмы, вывихи и переломы — дело обычное… Со мной и раньше бывало такое, я около года назад ломала ключицу… сначала, конечно, больно, а потом просто чувствуешь тепло — и всё. Только и успела шепнуть за кулисы, чтобы врача вызвали. Мне вкололи обезболивающее, я кое-как дотанцевала первый акт до конца, а потом уже выпустили другую девочку на замену…
— Ты говоришь, ленточку подрезали, — он с тревогой взглянул на неё. — Это серьёзно? У вас такое бывает? Я думал, что все эти легенды о лезвиях в пуантах и прочих балетных кознях — не более, чем страшилки.
— У нас всякое бывает, — вздохнула Лидочка. — Особенно если на кону — роль, а также поездка за границу…
— Я так понимаю, ты догадываешься, кто это сделал?
Она улыбнулась его наивности.
— Ну конечно. Соломатина, кто же ещё… она уже мою роль репетирует и костюм ушивает. Да только доказательств у меня всё равно нет…
Он прижал её голову к своей груди.
— Ничего… будут у тебя в жизни ещё заграничные гастроли, не переживай.
— Спасибо тебе, — выдохнула она. — Спасибо, что приехал. Я тут чуть с ума не сошла за эти два дня одна. Всё плакала и плакала…
Лидочка переехала в Москву несколько лет назад из далёкого уральского городка, и некому было поддержать её в столице.
— Наверное, даже поесть забывала? — он расстроенно покачал головой. — Ну ничего, теперь я здесь… и я за тебя возьмусь, так и знай. Отказы не принимаются!
Только поздним вечером он, спохватившись, вспомнил, что зван сегодня на прощальный ужин к семейству Нижарадзе… Тётя Нателла собирала небольшое застолье в честь своего отъезда в Грузию: пара сослуживиц из Большого, а также друзья Кетеван — Анжела и Белецкий. Это совершенно вылетело у него из головы!.. Кети его убьёт, точно убьёт.
— Могу я воспользоваться твоим телефоном? — спросил он у Лидочки. Та кивнула:
— Конечно. Если тебе надо уйти по своим делам, ты не стесняйся… мне уже лучше, правда. Я вполне могу справиться сама, ты не обязан со мною нянчиться.
— Ну, нет уж, — отрезал он. — Одну я тебя точно не оставлю. По крайней мере, в первое время…
Заслышав в трубке голос Белецкого, Кетеван обрадовалась и рассердилась одновременно.
— Сандро! Ну, куда же ты провалился?! Все уже собрались давно, а тебя всё нет и нет, я не могу дозвониться, у вас дома никто к телефону не подходит…
— Кети, — он смущённо кашлянул, — тут такое дело… в общем, я не приду. Не могу. Извинись, пожалуйста, перед тётей… и сама прости меня.
— Что случилось? — испугалась она. — У тебя какие-то проблемы?