Сандро, не плачь!
Шрифт:
Галинка вернулась с лекарством и стаканом воды, а затем, дождавшись, когда муж проглотит таблетку, принялась лёгкими круговыми движениями массировать ему виски, лоб и затылок. Расслабившись под её чуткими пальцами, он почувствовал, как боль потихоньку отступает.
— Ты просто волшебница, — улыбнулся он жене, открывая глаза.
— Да ну, ерунда, — отмахнулась она. — Это всё таблетка. Я просто чуть-чуть тебя отвлекла. Сейчас правда лучше?
— Намного. Спасибо…
— Тебе хорошо бы хоть немного пожить за городом, на свежем воздухе, — она укоризненно покачала головой.
— Вот доиграю сезон — и
— А на море поедем? — спросила она с надеждой.
— Если хочешь, можем слетать в Сочи на открытие Кинотавра, — предложил он. — Засветимся на красной дорожке, посмотрим несколько фильмов, поваляемся пару дней на пляже… И обратно домой.
— Тебе с твоей премьерой только и порхать туда-сюда: из Москвы — в Сочи, и назад, — отмахнулась она. — Нет уж, давай-ка доиграй этот сезон спокойно. А море… вообще-то, я Крым имела в виду. Я по маме соскучилась… — добавила она совершенно по-детски.
— Так поезжай одна, Галюша, — ласково сказал он ей. — Разве я против?
— Ну нет, — она замотала головой. — Я ни за что не пропущу твою премьеру!
— Я просто пока не знаю, какие у меня планы на вторую половину июня. Возможно, будут пробы… а в июле, вероятно, новые съёмки. График пока не утверждён окончательно. Если срастётся… боюсь, мне не удастся вырваться из города надолго, — он виновато взглянул на неё. — Чего тебе со мной летом-то здесь торчать. Заскучаешь…
— Кто тебе написал? — кивнув на его телефон, спросила она вдруг, без перехода. Он почувствовал себя застигнутым врасплох, хотя скрывать, в принципе, ему было совершенно нечего.
— Это… она? — догадалась Галинка, поскольку муж замешкался с ответом.
— Да, звала меня на встречу выпускников, я говорил тебе, — откликнулся он, тоже с некоторой заминкой. — В понедельник. Если хочешь, пойдём вместе.
— Я-то что там буду делать? — удивилась она. Белецкий и сам не знал, почему предложил ей это. Видимо, чувствовал, что в глубине души она ещё не успокоилась окончательно. Однако Галинка категорически отказалась.
— Я на этой встрече буду, как пятая нога у собаки. В качестве безмолвного приложения к тебе! Даже разговор поддержать не смогу, у меня с твоими однокурсниками нет общих воспоминаний, они мне совершенно чужие, незнакомые люди…
— Да они и мне, откровенно говоря, не такие уж близкие в большинстве своём. Просто интересно взглянуть, кто кем стал… А ещё, представь — как все мне будут завидовать, когда я явлюсь под руку с молодой красоткой!
— Ах ты, тщеславный самодовольный тип, — засмеялась Галинка. — Нет уж, давай не будем подвергать их нервы такому испытанию. Иди один.
— Ты уверена?
Она посерьёзнела и взглянула ему в глаза.
— Абсолютно. Я тебе доверяю.
1995 год, Москва
Едва Кетеван спустилась во двор, как тут же ощетинилась, будто ёжик, словно предчувствуя грандиозную выволочку от Белецкого.
— Не надо читать мне нотаций! — заявила она с вызовом.
— И не читаю.
Он закинул сумку на плечо и молча зашагал в сторону метро. Кетеван засеменила вслед за ним.
— И не спрашивай ни о чём! — на том же надрыве предупредила она. Он равнодушно пожал плечами. Однако у Кетеван, вероятно,
была потребность высказаться и даже слегка поскандалить.— Я взрослый человек и сама могу нести ответственность за свои поступки, — гордо произнесла она. — Не надо меня пасти и опекать, как маленькую…
— Это ты тёте скажи. Мне-то что, — откликнулся он безразлично, и даже не играл при этом. Ему вдруг действительно стало всё равно. В данный момент Белецкий мечтал только об одном — добраться до своего дома и лечь спать. Голова просто раскалывалась…
Кетеван удивлённо притихла и всю дорогу хранила молчание.
Тётя Нателла открыла дверь ещё до того, как они позвонили — видимо, ждала их и наблюдала из окна, кто входит во двор. Белецкий почувствовал, как напряглась Кетеван, стоя с ним рядом — буквально окаменела. Девушка явно не на шутку трусила…
— Спасибо, Сандро, — произнесла тётя Нателла ровным голосом. — А теперь… ты не мог бы оставить нас с Кетеван наедине? Я тебе очень признательна за то, что ты помог, но… нам нужно поговорить с нею с глазу на глаз.
"Кетеван"… Впервые он услышал, что тётя назвала племянницу полным именем, а не просто "Кети", как обычно.
— Конечно, — кивнул он и, насмешливо искривив губы, даже изобразил что-то вроде почтительного поклона. — Раз я вам больше не нужен и вы меня великодушно отпускаете… Сделал дело — гуляй смело!
Он развернулся, чтобы уйти. Тётя Нателла поймала его за руку, с тревогой взглянула в глаза. Даже собственная беда не ослепила её настолько, чтобы не заметить, что парень не был похож сам на себя.
— Ты в обиде за мою просьбу?
— Ну, что вы, — он коротко рассмеялся. — Разве у меня есть право обижаться? Кто я, в конце концов, такой?
— Мне действительно просто не к кому было больше обратиться, — растерянно и тихо проговорила она.
— Зачем к кому-то обращаться? Ведь всегда есть такой приятный во всех отношениях, удобный и безотказный парень, как я… Перед которым даже не стыдно. Который всё стерпит, всё вынесет… который при любом раскладе не опозорит честь семьи и будет молчать, ведь так?!
— С тобой всё в порядке? Тебе там ничего не сделали? — встревоженно спросила она у него. Вид у Белецкого и впрямь был какой-то нездоровый. Несмотря на его сопротивление, тётя Нателла приложила ладонь ко лбу парня и охнула.
— Да ты весь горишь! Нет-нет, стой, куда ты сейчас? В таком состоянии я тебя не…
— Да перестаньте, тётя Нателла, — перебил он с досадой. — Только не надо делать вид, что вы обо мне действительно волнуетесь. Я прекрасно доберусь домой.
— С чего ты взял, что я делаю вид? — ошарашенно залепетала она. — Сандро, ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Ты замечательный мальчик, и я очень рада вашей дружбе с Кети…
— Нашей… дружбе… с Кети! — кажется, это была самая настоящая истерика — он не мог отхохотаться минут пять. — Какая прелесть, я сейчас заплачу. Тётя Нателла, ну перед кем вы притворяетесь? Даже ваша фраза о том, что вы жалеете… жалеете, что Кети выбрала не меня… помните?.. она не имеет ничего общего с симпатией ко мне. Прежде всего вы думаете о том, что если бы ваша племянница любила меня, а не Аслана, это было бы для вас менее позорно.
— Но… — беспомощно запротестовала она.