Сандро, не плачь!

— Спасибо за заботу. Мне пора домой, — снова жёстко прервал её он и пошёл вниз по лестнице.

Белецкий провалялся с температурой четыре дня. Отчаявшись сбить жар средствами из домашней аптечки, мать позвонила в неотложку, а на другой день вызвала участкового врача. Её не на шутку перепугали эти несбиваемые "тридцать девять и пять". Он покорно принимал выписанные лекарства, пил сваренные матерью клюквенный и брусничный морсы — а всё остальное время просто спал, спал, спал, словно сном восстанавливал всю высосанную из него за два года энергию. Эти четыре дня болезни напрочь стёрлись из его памяти.

— Доктор сказал, что, помимо всего прочего, организм может быть ослаблен на фоне какого-нибудь стресса, нервного истощения, — сказала мать утром пятого дня, когда он, наконец, почувствовал себя немного лучше. — Что с тобой происходит, сынок? Как же ты довёл себя до такого состояния? У тебя всё в порядке в училище, точно? Может, ты от нас что-то скрываешь? Не нахватал ли ты "хвостов"? — в её глазах плескалась тревога.

— Всё нормально у меня с учёбой, мам, — отозвался он. — Благополучно переведён на третий курс. Не разводи панику.

— Тебе друзья несколько раз звонили, — вспомнила она. — Я сказала, что ты болеешь.

— Какие друзья?

— Да не помню уже… когда мальчики, а когда девочки.

— Если ещё будут звонить — передай, пожалуйста, что у меня нет сил разговаривать, — попросил он. — Не хочу никого слышать в ближайшее время. Совсем.

Однако "совсем" укрыться от товарищеской заботы не получилось. Ещё через день в квартире раздался звонок, и мгновение спустя Белецкий услышал, как зазвенели в прихожей голоса Анжелы Климовой и… Кети. Конечно же, Кети. "Мы с Тамарой ходим парой…"

— Сейчас посмотрю, девочки, — раздался негромкий голос матери, и она осторожно приоткрыла дверь его комнаты. Он торопливо зажмурился, отвернувшись к стене.

— Спит, — шёпотом сказала мать. — Он все эти дни постоянно спит, восстанавливает силы… Может быть, пройдём на кухню? Попьём чайку…

Очевидно, болезнь сына заставила мать на время зарыть топор войны — она была готова принимать у себя в гостях даже "провинциальную" Анжелу и Кетеван с её "лицом кавказской национальности".

— Чай? О, было бы здорово, — обрадовалась Анжела.

— Можно на него взглянуть? — услышал Белецкий голос Кетеван.

— Да, конечно… — несколько растерянно отозвалась мать.

Он лежал с закрытыми глазами и не мог видеть вошедших. В комнате царила полная тишина, нарушаемая лишь еле слышным тиканьем настенных ходиков. И всё-таки он знал, чувствовал, что Кетеван сейчас рядом. Стоит возле его кровати и смотрит ему в спину. Он задышал ещё более размеренно и спокойно, притворяясь, что погружён в глубокий сон. В ближайшие сто лет ему не хотелось ни видеть её, ни разговаривать с ней.

На его плечо легла тонкая рука. Он узнал это прикосновение, он узнал бы его даже из миллиона — вот так же, с закрытыми глазами… Кетеван несмело погладила его, затем прикоснулась прохладными пальчиками к его лбу — и тут же испуганно отдёрнула руку, боясь потревожить. А он сам боялся только одного — что стук его сердца подобен сейчас грохоту канонады, и она обязательно его услышит…

Постояв ещё немного рядом у его постели, Кетеван тихонько ушла. Он уловил осторожный звук закрывающейся двери.

Он так наделся, что вместе с температурой прошла и его зависимость от девушки. Прошла его одержимость, желание постоянно быть рядом, дышать с ней одним воздухом, дышать ею… Он и сам уже бесконечно устал от своей больной, неистовой любви и мечтал только об одном — чтобы её запас, наконец, исчерпал себя. И сейчас, всего на несколько мгновений почувствовав Кети рядом с собой, он только с отчанием понимал, что эта болезненная зависимость никуда не делась, она по-прежнему с ним. Понимал и в страхе задавал себе вопрос: сможет ли он когда-нибудь исцелиться — или эта любовь исчезнет только, когда его самого не станет?..

2019 год, Москва

В день встречи выпускников с самого утра Белецкого начали одолевать сомнения. Возможно, тому способствовала погода — дождливая, пасмурная… Так и подмывало всё отменить к чертям и остаться дома. К тому же, это был его единственный на неделе выходной день… Однако, нехорошо было подводить однокурсников, а также Мастера, который тоже обещал приехать.

Галинка рассеянно, вполглаза, наблюдала за его сборами и с виду казалась вполне спокойной. Лежала на кровати с планшетом и лениво просматривала френдленту в фейсбуке.

— А ты всех своих женщин любил по-разному? — спросила вдруг она.

— В каком смысле? — опешил Белецкий.

— Ну, к примеру, меня… и Кети. С ней же у тебя всё иначе было, ведь так?

Он присел рядом с ней на кровать и задумчиво уставился себе под ноги, всерьёз осмысливая этот внезапный вопрос.

— Мне сейчас кажется, что её я даже не любил, а просто сгорал, — сказал он наконец. — День за днём, медленно, но верно. Еле спасся и соскочил… это была какая-то наркотическая зависимость, настоящая одержимость. Наверное, я любил даже не саму Кети, не реальность, а свою мечту о ней. Своё представление: как бы оно всё было, если бы мы… — он не договорил.

— И неужели даже не тянет проверить, вот ни капельку, как оно всё-таки вышло бы в реальности? — поддела она.

— Я кого-то сейчас выпорю, — пообещал он, нахмурившись.

— А я? Меня ты как любишь? Ведь от любви ко мне ты никогда не горел, не страдал, не мучился особо.

— А ты хотела бы, чтоб мучился? — Белецкий улыбнулся. — Понимаешь, у нас с тобой всё изначально получилось более спокойно, без шекспировских страстей. Но это абсолютно нормально. Нас ведь сразу потянуло друг к другу, возникла симпатия. Не было отторжения, привыкания, никто не бегал от другого, сломя голову… если не считать того момента, когда ты удрала от меня в Крым, — он укоризненно взглянул на жену.

— Я тогда просто испугалась, — вздохнула Галинка. — Ты мне так нравился, точнее, я уже была влюблена в тебя по уши, и мне казалось, что ты не способен ответить на мои чувства с такой же силой. Ты ведь был настолько… известный, настолько недоступный, будто житель из другого мира, и я долго не могла поверить в то, что ты мной всерьёз заинтересовался.

— Ну, в общем, оба слегка порефлексировали, куда ж без этого, — хмыкнул он.

— Ты-то разве рефлексировал? — усомнилась она.

— О, ещё как! Это был буквально "мильон терзаний". Ты была такая молоденькая и красивая, что я всё время думал: ну на фига портить этой девочке жизнь? Зачем ей сдался такой старый и больной человек, как я?