Санкт-Петербург. Автобиография

Георгий Александрович говорил: «Я люблю Москву, люблю Тбилиси, а работать могу только в Ленинграде». Столица раздражала его суетой, околотеатральными сплетнями. А здесь сам ритм жизни способствует творчеству. В этом смысле БДТ Товстоногова, конечно, продукт нашего города. В какой-то момент он стал символом театрального Петербурга. На премьеры приезжала вся Москва. В те времена петербуржцы гордились своим театром. Зрители стояли ночами в очереди за билетами, кто-то даже приходил с раскладушками. <...>

В целом петербургская публика требовательнее и сдержаннее московской. Если здесь спектакль принимают хорошо, то в столице – восторженно. Скажем, два года назад московские гастроли БДТ прошли триумфально. Наверное, у жителей нашего города генетическая память о светском Петербурге...

Мне предлагали перебраться в столицу России, но я не мыслю себя вне Петербурга. Правда, после армии я уехал в Киев и пять лет там проработал. Карьера складывалась удачно. Да и вообще Киев мне очень нравился. Но меня тянуло домой. И когда Константин Павлович Хохлов, главный режиссер ленинградского БДТ, пригласил меня, я тут же помчался, хотя ничего не знал об этом театре. Атмосфера в БДТ тогда была достаточно гнетущей. Но через год пришел Георгий Александрович, и началось счастливое время, продолжавшееся 33 года.

Если кратко коснуться истории БДТ, то постановление об открытии театра было принято осенью 1918 года, а первым его художественным руководителем был А. А. Блок. Театр открылся постановкой пьесы Фридриха Шиллера «Дон Карлос» в 1919 году. В театре ставились пьесы, соответствовавшие лозунгу Максима Горького «Героическому народу – героический театр!».

При Товстоногове в БДТ были поставлены спектакли, едва ли не каждый из которых становился событием в театральной жизни Ленинграда и всей страны: «Идиот» по Ф. М. Достоевскому, «Варвары» по М. Горькому, «Горе от ума» А. С. Грибоедова, «Мещане» М. Горького, «Ревизор» Н. В. Гоголя, «Три сестры» А. П. Чехова, «Энергичные люди» В. М. Шукшина, «История лошади» Л. Н. Толстого, «На всякого мудреца довольно простоты» А. Н. Островского, «Пиквикский клуб» Ч. Диккенса и др. Вдобавок Товстоногов собрал в БДТ блестящую труппу – И. М. Смоктуновский, О. И. Борисов, Т. В. Доронина, Е. А. Лебедев, Е. З. Копелян, П. Б. Луспекаев, В. И. Стржельчик, Н. Н. Трофимов, А. Ю. Толубеев, А. Б. Фрейндлих, О. В. Басилашвили, З. М. Шарко, Н. Н. Усатова, Г. А. Штиль.

Зинаида Шарко так сказала в интервью о Товстоногове: «Не верьте вы этим байкам, не был он никаким деспотом! Он как ребенок был у нас – беззащитный ребенок! И мне было совсем не страшно, когда он приходил на спектакли. Наоборот... Ну вот как ученик хочет показать учителю, что у него все получается, так мне было радостно: он в зале, и ему нравится. Когда ему что-то нравилось, он так похрюкивал немножко, мы все это знали. И если слышали, что он хрюкает, это была высшая похвала – ничего счастливее и быть не могло. А вы говорите – деспот... Он обожал артистов!»

Во втором ряду зрительного зала БДТ стоит кресло с табличкой «Место режиссера» – именно отсюда Г. А. Товстоногов предпочитал смотреть репетиции и спектакли.

Рок-клуб и кафе «Сайгон», 1980-е годы Александр Башлачев, Александр Житинский, Леонид Сивоедов, Сергей Коровин

Можно до хрипоты спорить о том, насколько явление, которое принято называть «русским роком», в музыкальном отношении соответствует настоящему, классическому западному року; спорить – и так и не прийти к согласию. Да, в России никогда не было групп, равных по калибру и влиятельности «Deep Purple», «Led Zeppelin» или «Nazareth», зато у нас были свои герои, и многие из них принадлежали к так называемому «ленинградскому року»: «Аквариум», «Мифы», «Россияне», «Зоопарк», «Игры», позднее «Аукцыон», «Кино», «Алиса», «Телевизор», «ДДТ», «Сплин»... И, конечно, легендарный Сашбаш – Александр Башлачев.

В текстах Башлачева возникает совершенно незнакомый Ленинград – Петербург:

Этот город скользит и меняет названья,Этот адрес давно кто-то тщательно стер.Этой улицы нет, а на ней нету зданья,Где всю ночь правит бал Абсолютный Вахтер.

Или:

По образу звезды, подобию окурка...Прикуривай, мой друг, спокойней, не спеши.Мой бедный друг, из глубины твоей душиСтучит копытом сердце Петербурга!

Пожалуй, ближе всего к Башлачеву в «толковании» города подошел Юрий Шевчук из «ДДТ»:

Черный пес Петербург, морда на лапах,Стынут сквозь пыль ледяные глаза.В эту ночь я вдыхаю твой каменный запах,Пью названия улиц, домов поезда...

Историю становления ленинградского рок-клуба прекрасно описал в «Путешествиях рок-дилетанта» А. Н. Житинский, в ту пору – обозреватель журнала «Аврора».

На дворе стояла осень восемьдесят второго года.

Начиналось странное и смутное, продолжительностью в два с половиной года, переходное время от эпохи застоя к эпохе перемен. Это было время государственных похорон и траурных духовых оркестров, в которых все сильнее слышался голос рока.

Одним из предвестников грядущих перемен, предвестником достаточно локальным и алогичным, можно считать Ленинградский рок-клуб, бурная и веселая жизнь которого начиналась в те годы.

Впрочем, никто тогда не думал, что клуб ленинградских рокеров предвосхищает какие-то перемены в государстве и то, о чем орут со сцены самодеятельные рок-музыканты, через четыре-пять лет можно будет прочитать в центральной прессе.

Создание рок-клуба выглядело скорее итогом долгой и изнурительной борьбы рокеров за существование.

У нас еще будет время взглянуть на семидесятые годы глазами самих рокеров. К сожалению, РД (рок-дилетант. – Ред.) лично не участвовал в захватывающих событиях тех лет, не проникал на конспиративные ночные сейшены, не переписывал ужасающие по качеству первые записи отечественного рока, не привлекался к административной и иной ответственности за участие в этом музыкально-общественном движении.

Он примкнул к нему, когда оно уже имело в Ленинграде некую организационную форму в лице рок-клуба при Ленинградском межсоюзном Доме самодеятельного творчества (ЛМДСТ), что располагается и поныне на улице Рубинштейна, в доме 13.

Словечко «межсоюзный» обозначало принадлежность этой организации к профессиональным союзам. Иными словами, деятельность рок-клуба зависела от Ленинградского облсовпрофа. Кроме того, в гораздо большей степени она зависела от Ленинградских ОК КПСС и ОК ВЛКСМ, управления внутренних дел, управления культуры и органов, которые до сей поры принято называть «компетентными».

Это, так сказать, в организационном плане.

В творческом же отношении дело по-прежнему обстояло так, будто вышеперечисленных уважаемых организаций не существует на свете, ибо молодые рокеры продолжали сочинять свои песенки, никак не сообразуясь с их требованиями.

Конфликт между формой и содержанием, в полном соответствии с марксистско-ленинской диалектикой, стал движущей пружиной развития ленинградского рока на новом этапе.

Само создание рок-клуба явилось точкой сосредоточения двух противоположных устремлений – устремления масс молодых музыкантов к каким-то организационным формам, позволяющим хоть как-то профессионально существовать (иметь оплачиваемые концерты, возможность записываться, приобретать инструменты и аппаратуру), и устремления государственных учреждений держать под контролем эту стихийную, плохо управляемую массу.