Санкта-Психо
Шрифт:
— Рами, можем мы встретиться? Только ты и я?
Абсурдный вопрос из-за шестиметрового ограждения.
Но после короткой паузы свет гаснет и зажигается снова.
— Замечательно… Скоро ты меня услышишь. Спасибо.
За что он ее благодарит?
Ян смотрит на освещенные окна больницы, и вдруг ему хочется оказаться там, за зарешеченным окном, за колючей проволокой. За стеной. Вместе с Рами.
Он опускает Ангела в рюкзак и уходит в лес. Домой. Надо закончить иллюстрации к ее сказкам, тогда он сможет их ей показать, Когда они увидятся.
Кто она теперь? Зверомастер… Когда-то она создала зверя-хранителя, белку,
Они так и сидели рядом. Рами положила ладонь на его руку, на повязку на запястье. Ян все ей рассказал — о двух сутках в запертой сауне, о попытке утопиться в пруду… Нельзя сказать, чтобы ему стало намного легче, но — что сделано, то сделано, и он об этом не жалел.
И Рами слушала, не перебивая, как будто этот рассказ имел для нее какое-то значение. Он закончил свое повествование, и она тихо спросила:
— А ты кому-нибудь об этом рассказал?
Ян покачал головой:
— Нет… но они-то уверены, что рассказал. Во всяком случае, один из них. Торгни. Он звонил мне три дня назад. И он напуган, по голосу было слышно. Они уверены, что я настучал на них. — Ян опустил голову. — Я знаю, они ждут меня в школе. Они будут продолжать…
Он замолчал. Ему становилось страшно даже при мысли о Банде четырех. Он спрятался за колючей проволокой Юпсика — а им никуда не надо прятаться. Они на свободе, они счастливы, у них друзья. Много друзей. А у него только Рами.
— Если бы можно было… — продолжил Ян тихо. — Если бы было можно нажать кнопку… Если бы была такая кнопка — р-раз, и все кончено. Я даже и сопротивлялся-то не очень. Пока они тащили меня в сауну… думал, что лучшего я и не заслуживаю…
— Нет. — Голос Рами прозвучал неожиданно громко и решительно.
— Да.
Наступило молчание.
— Я ими займусь, — неожиданно сказала она.
— Как это?
— Пока не знаю… Но как только я уйду отсюда, я ими займусь.
— И когда же это будет?
— Скоро.
Ян посмотрел на нее и понял. Рами не сказала «когда меня выпишут», она сказала «когда я уйду». Она имела в виду побег.
— И как же ты уйдешь?
— У меня много знакомых.
Она встала, подошла к черной драпировке на стене и приподняла ткань. Там стоял старый черный телефон.
— Работает? — спросил Ян.
Она молча кивнула.
— Хочешь кому-то позвонить?
Ян отрицательно покачал головой. Звонить ему было некому.
— А я иногда звоню своей сестре в Стокгольм. И вообще… кому хочу, тому и звоню.
Ее уверенность заразила Яна.
— У меня есть школьный каталог. Можешь посмотреть на их фотографии. Имя, адрес — там все есть.
— Уже что-то…
Ян хотел сказать ей что-то, что прозвучало бы весомо, глубоко, благородно, но Рами его опередила:
— Кстати, и ты можешь кое-что для меня сделать.
— Что?
Она поднялась с загадочным видом:
— Пошли… я тебе покажу.
Рами вывела его в коридор, быстро огляделась и повела к ординаторской. Часы на стене показывали полседьмого, значит, сотрудники уже разошлись по домам. Дверь в ординаторскую заперта, но рядом с дверью висел большой плакат с десятком подписанных фотографий.
МЫ РАБОТАЕМ В ОТДЕЛЕНИИ № 16
Рами показала на фотографию
улыбающейся женщины с косой челкой в больших очках:— Это она.
Ян тут же опознал женщину на снимке. Это была та, которую Рами называла Психобалаболкой. Под фотографией подпись: Эмма Халеви, психолог.
— Это она помешала нам закончить концерт? — спросил он. — И заперла тебя в Дыре?
— Она. И это она украла мой дневник.
Ян кивнул — он помнил ярость Рами.
— Она читала его. У меня была точно такая же тетрадь, как я тебе дала. Дневник. Я исписала пятьдесят страниц, но она его украла.
Ян не отводил взгляд от фотографии.
— Завтра меня здесь не будет, а когда меня не будет, сделай что-то, чтобы ей стало страшно. Написай ей на письменный стол. Или намалюй что-то на ее двери. Сделай так, чтобы ей стало страшно.
— О’кей. — Ян постарался, чтобы это «о’кей» прозвучало как можно более убедительно.
— Сделаешь?
Он медленно кивнул, точно согласился выполнить секретное и очень опасное задание. Конечно. Ради Рами он сделает все, чтобы напугать Психобалаболку. По-настоящему напугать.
45
— И что, я должна жалеть этих выродков? — Лилиан засмеялась и сделала большой глоток пива из бокала. — Они с этим сами прекрасно справляются. Сидят там за решеткой и жалеют себя до слез… и все, как один, утверждают, что невинны.
— Разве?
— А то! Все педофилы и убийцы совершенно ни в чем не виноваты, ты же знаешь. Ни один из тех, что сидит там взаперти, ни разу не признал себя виновным.
Ян промолчал. Он не мог с этим согласиться.
В тот же день, когда Лилиан схватилась с заведующей, он пошел в бар «У Билла». И конечно же встретил там Лилиан. Она сидела за столиком поодаль. И то, как она покачивала головой, будто кобра перед укротителем, свидетельствовало: в баре она уже давно.
Лилиан даже не заметила появления Яна. И она была не одна — напротив сидела Ханна со стаканом минеральной воды. Вид у них был такой, точно они доверяют друг другу невесть какие секреты: склонили друг к другу головы и шепчутся.
За стойкой сегодня Аллан. Яну так и не удалось завести в Валле хотя бы одного приятеля, но имена барменов он выучил.
Он заказал безалкогольное пиво и поначалу решил не нарушать их уединения. Хотел выбрать место где-нибудь подальше от женщин, но как туда пройти и остаться незамеченным? Ханна-то трезва как стеклышко… И вообще, почему он должен прятаться?
Он пошел прямо к их столику:
— Привет.
— Ян! — Лилиан широко улыбается. Похоже, рада, что он прервал их беседу.
Блестящие глаза Ханны, как обычно, не выражают ровным счетом ничего.
— А что ты пьешь?
— Легкое пиво… Мне завтра работать.
— Легкое пиво? — Лилиан хохочет и поднимает свой бокал. — У меня тоже легкое, но потяжелей.
Ян и Ханна молча смотрят, как Лилиан, запрокинув голову, делает большой глоток пива.
Лилиан опускает голову, и Ян замечает, что настроение у нее далеко не из веселых. Она смотрит в пустой бокал, встряхивается и продолжает свой монолог. Видно, у нее это больная тема — она говорила про Санкта-Психо и в первый раз, когда он встретил ее в «У Билла». «Люкс-отель», — назвала она тогда больницу.