Санкта-Психо

Она глубоко, с всхлипом, вздохнула.

Ян постарался быстро осмыслить ее рассказ. Ханна обменивается записками с Рёсселем…

— И что хочет сам Рёссель? Выйти на свободу?

Лилиан яростно поджимает губы. Она уже не такая безвольная, как в начале разговора.

— Рёссель не выйдет на свободу. Он на это рассчитывает, но на свободу он не выйдет. Он только поговорит с нами.

— Когда?

— В следующую пятницу. Вечером. В больнице будут пожарные учения.

Ян кивает.

— Будут репетировать экстренную эвакуацию. Все пациенты должны покинуть палаты. Так что в коридорах будет давка.

Ян вспомнил пустые взгляды больных в подвале. Больных из открытого отделения, которых он в полутьме принял за мешки.

— И что будет с Рёсселем?

— Охранник, с которым Ханна знакома… Карл пропустит Рёсселя в комнату свиданий.

— Где вы его будете ждать?

— Мы встретим его там и поговорим. Пусть расскажет, куда дел тело Йона Даниеля.

— Ты и вправду на это надеешься?

— Я не надеюсь, я знаю. Он обещал Ханне.

Ян сомневается:

— А если все пойдет наперекосяк?

— Все может быть… но мы постарались исключить всякий риск. Нас четверо, я, брат и двое друзей. Предусмотрели все. Я несколько раз приводила брата в «Полянку». Для, так сказать, рекогносцировки.

— Вечером?

— Да.

— Дети его видели.

— Ну да?

— Мира видела мужчину, он стоял около ее кроватки. Так что вы не так уж осторожны, как вам кажется.

— Достаточно осторожны. — Она внимательно смотрит на Яна. — Теперь ты все знаешь. Ты с нами?

— Я? В каком смысле?

— Можешь помочь? Скажем, тому, кто будет стоять на стрёме?

— Не знаю… надо подумать.

Пациенты покидают палаты. Давка в коридорах. И Рами, конечно, тоже выпустят из палаты, как и всех остальных.

На следующее утро у Яна заказано время в домовой прачечной. Он спускается в подвал, раскладывает белье на столе — светлое отдельно, темное отдельно — и загружает две машины. Включает обе и поднимается к себе. По пути ему попадается табличка «ЛЕГЕН», и он останавливается. Не стоит, наверное, больше его беспокоить. Но вдруг он осознает, что Леген ему симпатичен. Сам по себе.

И звонит в дверь.

Не сразу, но дверь открывается.

— Привет! Хотел спросить, как дела.

— Нормально.

Леген не приглашает зайти, но и не уходит.

— Не хотите выпить кофе?

Пора уже хоть чем-то отблагодарить Легена за дважды занятый сахар. Но Леген задумчиво чешет в затылке.

— Темной прожарки? — неожиданно спрашивает он.

Ян растерялся:

— Что?

— Я спрашиваю — зерна темной прожарки?

— Да… думаю, да.

— Тогда хочу.

Он берет с пола пластиковый пакет и выходит на лестничную клетку, будто только и ждал, что его пригласят выпить кофе.

Они поднимаются к Яну.

— Тесновато. — Леген с любопытством осматривает составленную по стенам мебель.

— Это не мое, — вздыхает Ян и идет в кухню.

Через десять минут кофе готов, Леген сидит за столом. Ян достает из шкафа сладкие сухари.

— Как дела с вином?

— Крепкое… крепчает и крепчает.

Интонация довольная. Интересно, сколько ему лет? Наверное, семьдесят или около этого. Он ушел на пенсию года четыре назад. Или пять. Так что наверняка около семидесяти.

Они пьют кофе в молчании.

Внезапно Ян вскакивает — он же должен забрать белье в прачечной! Наверняка уже готово.

— Посидите пять минут.

На лестничной площадке он сталкивается с другой соседкой. Пожилая женщина. В руках у нее ворох белья, и выражение лица кислое — кислее не бывает. Очевидно, ее очередь вслед за Яном, и она пришла напомнить, чтобы он освободил машины.

— Извините… я прозевал время.

Она хмуро кивает. Ян бежит в прачечную, но она останавливает его вопросом:

— Значит, вы с ним приятели?

— С кем — с ним?

— С Вернером Легеном.

— Приятели? — Ян говорит тихо, чтобы Леген не услышал. — Не знаю… пару раз разговаривали.

— И вы у него были дома?

— Да… приходил попросить сахар. У меня кончился, а купить забыл.

Он улыбнулся, но тетка сохраняет похоронную серьезность.

— А у него оружие дома есть?

— Оружие? — оторопел Ян. — Какое оружие?

— Ножи, ружья… Я, как соседка, беспокоюсь.

Ян не очень понимает причины беспокойства, но на всякий случай кивает.

— Ну нет, вряд ли… — отвечает тетушка сама себе. — С годами-то…

И направляется вниз по лестнице. Ян после секундного размышления решается спросить:

— А раньше у него было оружие?

Она останавливается:

— Здесь-то нет… здесь он… нет.

— А в другом месте?

Она смотрит на него как на помешанного:

— Вы что, никогда не слышали, что он натворил в Гётеборге?

— Что?

— Он поубивал кучу народу. Что-то на него нашло. Бежал и убивал людей прямо на улице, среди бела дня, одного за другим. Ножом пырял.

Ян оцепенел:

— Леген? Убивал прохожих?

— В доме все знают. Никто не хотел, чтобы он сюда вселялся. Надо было оставить его в Санкта-Психо.

— Оставить? — Ян уставился на нее с изумлением. — Он же работал там? В прачечной?

— В последние годы — да. Но там у них работает много бывших пациентов, насколько я понимаю… Эдакая смесь психов и докторов. А может, и доктора такие же.

Она опять вздохнула и пошла вниз.

Ян бежит за ней, быстро освобождает машины и возвращается.

Что это? Дверь в его квартиру приоткрыта. Он забыл ее захлопнуть.

Леген наверняка слышал их разговор.

И что делать? Как себя вести?

Старик так и сидит за кухонным столом. Подлил себе кофе — кружка почти полная.

— Пришел, значит…

Он раскурил свою трубку, пока Ян отсутствовал, но вид у него невеселый.

— Я слышал, что эта ведьма тебе говорила… так орала, что весь дом слышал. Глухая она, что ли?..

Ян не знал, что сказать. Тихо прошел к столу и сел. Почему-то ему трудно оторвать взгляд от правой руки Легена. В этой руке в тот роковой день был нож.