Сапфир. Сердце зверя

Дьявольски прекрасные черты, наполненные жаждой крови и боли, которые доставляли ему истинное наслаждение настолько сильное, что он был возбужден и воодушевлен и сейчас, рассматривая меня теперь так нестерпимо близко, что я могла увидеть каждую его смоляно-черную ресничку, и эти необыкновенные глаза насыщенно синего цвета бушующего океана, озаренного молниями.

Господи, а ведь раньше я думала, что ад – это олицетворение красного и черного, не представляя, что боль и наслаждение от мучений кого-то могут прятаться в глубокой бесконечной синеве!

Я снова ощущала собственной кожей его эмоции и эту кровожадность, с которой он рассматривал меня, словно раскрывая себя во всей ужасающей красе, где он купался в кровавой реке, подплывая ко мне обнаженный, возбужденный и заинтересованный тем, что может увидеть каждый уголок моей сжавшейся души, кусая ее и ковыряя до криков и мольбы.

Наверное, я была для него словно приятная закуска к сытному ужину.

Не знаю, что он увидел в моих глазах, когда неожиданно его мягкие, и на вид такие чувственные губы вдруг изогнулись в жесткой и хищной ухмылке, мужчина облизнулся, издавая звук чем-то напоминающий не то рычание, не то урчание!

Это было уже слишком!

Слишком для моего и без того беснующегося разума, который плющило от омерзения того, что его возбуждало, и вместе с тем каким-то жутким необъяснимым чувством, словно это могло притягивать и меня!

Повизгивая и всхлипывая, я выкарабкалась из-под него, снова бросившись вперед на подгибающихся ногах и отчетливо слыша за собой низкое и довольное рычание, словно ему нравилось это!

О даааааа, нравилось определенно!

Не так рычат звери, когда предупреждают, что они злы и собираются напасть!

В этом же звуке, который летел мне вдогонку, заставляя хрипя нестись вперед, сломя голову, было что-то такое томное и возбужденное, но не менее опасное и пугающее, что сердце колотилось, булькая внутри.

Главное было в принципе не задумываться над тем, что рычал не кто-то, а ОН!

Тот, кто хотя бы внешне выглядел человеком, даже если очевидно не был им!

Меньше всего я хотела думать об этом, понимая, что ужасающая и пока еще невероятная цепочка из услышанного и увиденного всего за один чертов день, складываются таким образом, что впору было заработать шизофрению на оба полушария мозга!

Воистину, я бы удивилась гораздо меньше, если бы сейчас споткнулась о гнома или налетела на эльфа!

В голове истерично, но при этом с пугающей ясностью звучали слова моего брата, услышанные мной случайно, которые теперь, в свете прожитой ночи, приобретали какой-то зловещий оттенок!

«…звери именно этой породы самые жестокие и совершенно неуправляемые! Отправлять его на задание — это смерть для всей группы! Мы не можем их контролировать даже в лаборатории, ты же выпускаешь его на волю – в те условия, в которых его сила, скорость и ловкость просто не знает мыслимых границ!..»

Ох, Михаэль! Если бы только знал, НАСКОЛЬКО был прав в каждом своем слове!

Если бы только в беге была возможность помотать головой, я непременно сделала бы это, продолжая нестись вперед из последних силёнок, которые просто угасали во мне, подобно спичке на штормовом ветру, когда я неожиданно поняла, что мой побег закончен быстро, больно и с ярко выраженными звездами из глаз, потому что со всего летящего маху врезалась во что-то, тут же по всем законам гравитации отскочив резко назад и так же резко вниз, пробороздив собственным задом лесную землю с противными мелкими веточками и шишками.

Боль была настолько сильной и пронзительной, что в первую секунду я судорожно выдохнула, глухо застонав, но тут же испуганно проглатывая этот звук, когда снова услышала это низкое, утробное, довольное рычание.

Прямо над собой, тут же понимая, что влетела не в камень и не в дерево, а прямо в его широченную грудь, которая от всего перечисленного отличалась лишь тем, что была горячая!

Быстро поморгав, и стараясь сохранять спокойствие и самообладание, теперь я понимала, что слова Нила о том, что он быстрее и сильнее нас были не просто эффектным преувеличением и попыткой удержать меня и мое нездоровое любопытство, как можно дальше от него.

Он действительно был чертовски быстрый!

– Еще не набегалась, глупая? Хочешь проиграть?

Этот двухметровый мужчина с телом проклятого бога Олимпа и жуткими глазами монстра, вырвавшегося на свободу, дышал ровно и легко, пока меня шатало от бега на грани своих возможностей!

– СТОП!
– хрипло и дрожа выдохнула я, испуганно отодвигаясь назад, и пытаясь подняться как можно плавнее и медленнее, боясь сделать резкое движение и поставив красную истеричную галочку на слове «зверь», которое произнес Михаэль в отношении этого…создания.

Он лишь усмехнулся, рассматривая меня теперь без смущения, открыто и как-то слишком уж плотоядно, когда я с холодной отрешенностью понимала, что осталась с ним один на один в большом, бесконечном лесу, не представляя, куда могу деться от того, от кого невозможно убежать!

Он не остановился.

Плавно, словно играючи, он двигался ко мне поступью истинного хищника, с грацией зверя, не скрывая больше ни своей силы, ни своих откровенно хищных побуждений, словно танцуя какой-то завораживающий танец на голых инстинктах, суть которого я не могла понять, будучи жертвой, но улавливая его настроение и ритм каким-то своим нутром, которое пряталось так глубоко во мне и было таким тёмным, что я ощутила его впервые.

Не дыша и больше не пытаясь заговорить, я смотрела на него не моргая, и понимая, что все равно пропущу секунду решающего броска, если он решит завершить это дело быстро.

…а если нет…

– …не подходи!
– лишь смогла прошептать я на вдохе, не в состоянии больше выдохнуть, когда он оказался в паре шагов от меня настолько огромный, что все еще казался каким-то нереальным, даже если я снова с поражающей яркостью ощущала аромат его тела и жар кожи, пятясь теперь назад и стараясь не смотреть вниз не столько на выпирающую эрекцию, о размерах которой лучше было не думать, сколько на кровь, которая струилась багровыми разводами от локтей до кончиков пальцев.

Что кровь была на его подбородке, до сих пор стекая алыми каплями по мощной шее и широченной груди, теряясь в кубиках пресса и впитываясь в узкий пояс свободных штанов, которые походили больше на вещь от больничной пижамы.

– Что сделаешь, если подойду?
– проурчал мужчина непривычно низким, бархатным голосом, заставляя меня с каждым шагом постыдно отступать назад, пока я не уперлась спиной в дерево, тяжело сглатывая едкую желчь и глядя только в его глаза - такие страшные и завораживающие одновременно. Я словно стояла на краю пропасти, где под моими ногами плескался бескрайний океан, зазывая своими волнами в пучину на верную погибель.