Саспыга

Аркадьевна сидела рядом, и на ее лице стыла тень вежливой улыбки, улыбки-для-туристов. Аркадьевна курила, затягиваясь так, что кожа вокруг губ собиралась в мелкие складки, и, посмотрев на нее, Санька напрягся. И правда, чего он ревет-то?

(Он сидел на месте Панночки, блаженно лыбясь и покачиваясь, пока туристка-врач щупала и вертела его ступню, и не больно почти. Хорошие у нее таблетки, оставила бы чуток. Аркадьевна, умостившись на корточках напротив, балансировала рукой с дымящей сигаретой, а потом затянулась так, что ее рот превратился в трубочку. Санька ухмыльнулся ей и сказал: да нормально все; но губы не слушались, и получилось: да нырм вссс…)

На крыльце примостилась бочком Наташа, такая же древняя, как Аркадьевна, высушенная солнцем и работой, годами держащая базу в чистоте; рядом мялся надувшийся на что-то Генка. Тут же озабоченно терся Ленчик с пустым пакетом в руках. Морда у Ленчика была нарядная, с глубокой царапиной посреди багрового ожога под глазом — патрон, что ли, спьяну в костер кинул. Из-под навеса доносились голоса и звон посуды: туристы, еще свеженькие, только вчера заехавшие, уже собрались на завтрак. Аркадьевна иногда туда нервно поглядывала — понятно, скоро доедят и потянутся за разговорами. Похоже, показывать им Панночку она не хотела.

Про свой завтрак Санька сразу забыл.

— Чего это он? — тихонько спросил он у Ленчика.

— Говорит, девка у него пропала, — хмыкнул Ленчик. — Я вот за подковами пришел, заказывал, ковать надо, а тут девка пропала, опять всей тайгой искать будем, помнишь, как с теми, ну, москвичами, которые у Ильи…

— На Озерах, что ли, пропала? — оборвал Санька.

— Говорит, у вас. Типа из похода не пришла, потерялась.

— Это как вообще? — опешил он.

— А я не знаю, как вы тут за туристами смотрите, что они у вас разбегаются, у меня вот была одна, я ей на третий раз говорю, я на тебя ботало повешу и спутаю, а она…

— Херня какая-то, — буркнул Санька. — Так не бывает.

— …да точно говорю, она, наверное, внизу задержалась, — тихонько говорила Наташа. — В Чемале многие останавливаются, Катунь же, на Патмос сходить, за сувенирами там, а телефон, наверное, сдох… Точно! — она всплеснула руками. — В походе же телефон угробила. Знаете, сколько их по тайге валяется? В прошлом году у одной девчонки конь на айфон наступил — прямо здесь, на поляне, даже с базы выйти не успела.

Панночка всхлипнул и замотал головой, и Наташа вздохнула.

— Послушайте, — терпеливо сказала она, — такого просто не может быть, вы поймите, чтобы в группе потерялась туристка и никто этого не заметил.

Панночка снова затряс головой.

— Она где-то там, в горах, я знаю, — просипел он, — я просто знаю…

Вразвалку, важно подошел Костя. Его основательная кубическая фигура и загорелая до черноты, непробиваемо серьезная физиономия действовали на туристов безотказно. Панночка оживился и даже, кажется, перестал плакать.

— Чего звали-то? — недовольно спросил Костя, и Аркадьевна раздраженно отшвырнула окурок в стоявшую на крыльце пепельницу.

— Говорят, вы у меня уже туристок в тайге теряете, — сказала она, нервно усмехаясь.

Костя выпучил глаза:

— Каких туристок, ты чё гонишь, Аркадьевна?

— Как там ее… Ксюша? Настя?

— Ася, — сердито подсказал Панночка и с надеждой уставился на Костю мокрыми глазами. — Ну да, Настя. Анастасия Васнецова, ей тридцать шесть, такая невысокая, волосы до плеч прямые, коричневые такие… Да вот же! — он выхватил телефон и принялся в нем копаться.

— Не было у меня никаких Ась, — отрезал Костя.

— Да вы же ни хрена туристов не помните, вас спроси, как кого зовут, вы никого не знаете! — взвилась Аркадьевна.

— Всё мы помним! — обиженно встрял Генка, и Санька чуть не хихикнул. Сам он больше трех-четырех самых заметных туристов запомнить не мог, да и не хотел — больно надо, — а остальных, как и все, различал по доставшимся им коням. Костя как-то хвастался, что помнит по именам не меньше половины группы, но Санька ему не верил.

— Вот! — Панночка выставил перед собой телефон, протянул Косте, потом Аркадьевне, снова Косте. Санька заглянул через его плечо. Лицо на экране показалось знакомым — но ничего живого за этим воспоминанием не нащупывалось, как будто он видел его только на другой фотографии или даже на картинке. На Санькин вкус девка была никакая, бледная и пацанистая, такую и правда не запомнишь. Но, наверное, что-то в ней есть, раз Панночка так убивается.

Аркадьевна вынула из его рук телефон, присмотрелась, покачала головой.

— Нет, не было у нас такой, — сказала она хмурясь. Ее голос вдруг зазвучал неуверенно: — Может… да нет, не было.

Это было странно — неуверенный голос у Аркадьевны. Такого Санька еще не слышал.

— Пожалуйста, — хрипло проговорил Панночка. — Я не буду жаловаться или в суд там подавать, ничего такого. — Ого, подумал Санька, уже ментами грозит, что ли. — Я просто хочу, чтобы она нашлась, чтобы с ней все нормально было. У меня вообще никаких претензий, только помогите… Пожалуйста, поверьте, она с вашей базы в поход пошла, я точно знаю.

— Да мы верим, — сочувственно ответила Наташа, — просто…

— Она на ком ехала? — деловито спросил Костя. — Аркадьевна, ты скажи, на ком она ходила, я тебе все вспомню. И вообще! — Он обмяк от облегчения. — Коней мы всех спустили, правильно?

— А правда, все же на месте, — поддержал Санька. — Оба косяка в походе, плюс Бурушка и Индеец с Татарином, а остальные здесь — я только что собрал, двадцать шесть голов, хочешь, я тебе каждого…

Аркадьевна отмахнулась от него новой сигаретой, завела глаза и беззвучно пошевелила губами. Неохотно кивнула.

— Костя, Гена, давайте вспоминайте, может, она говорила что-то, может, про Чемал спрашивала или на сплав хотела…

— Вы не понимаете, — перебил ее Панночка. — Она не могла не позвонить, не могла взять и загулять! Она очень ответственная, в жизни ни одного звонка не пропустила, не напрягла никого…

Аркадьевна посмотрела сквозь него и отвернулась к Косте. Тот развел руками.

— Давай вспоминай, — повторила Аркадьевна. — Ты инструктором был, бляха-муха, туристку вспомнить не можешь, толку от вас… Кто с вами поваром ходил? Повара у нас всех туристов помнят, — объяснила она Панночке.

Костя открыл рот и вдруг застыл; его челюсть слегка отвисла, между бровями залегла мучительная складка.

— Так кто у вас поваром был? — Костя молча пошевелил губами, и Аркадьевна в раздражении повернулась к Генке: — Ну?

— Не помню, — быстро шепнул тот и в ужасе уставился на напарника: — Слышь, Костян…

— Вы сколько там в походе бухали, что повара забыли?! Наташ, кто сейчас на базе?

— С этой группой новенькая приехала на поход, а больше никого, — ответила Наташа. — К заезду ты сама готовила…