Сат Чит Ананда

И в конце концов она пришла. Акбар остановил ее и сказал: «Ты помнишь что ты сделала?»

Она ответила: «Я ничего не помню. А ты?»

Акбар сказал: «Ты кажешься очень странной. Ты даже не понимаешь, что разговариваешь с императором страны».

Она сказала: «Я понимаю, но не помню ничего, о чем ты говоришь».

Он сказал: «О чем я говорю? Я здесь молился, а ты пробежала мимо, толкнула меня, и я упал. Ты нарушила мою молитву».

Она сказала: «Возможно, если ты так говоришь, так и было, но ты должен простить меня. Я опаздывала на встречу с возлюбленным и бежала по тропинке, которая проходит в лесу. Я хотела встретиться с ним, он возвращался через столько лет. Я не могла сидеть в доме и ждать. Это всего лишь одна миля отсюда, но он бы ждал там, и думал, что я стою у дерева, у которого мы часто встречались, когда были помоложе. Именно поэтому я была в такой концентрации, что даже не заметила, что толкнула тебя. Пожалуйста, прости меня, я совершила преступление, даже не осознавая этого».

Она была такая невинная, и слезы текли из ее глаз, потому что она обидела собственного императора. Она сказала: «Ты можешь наказать меня как хочешь, иначе это останется тяжким грузом на моем сердце. Но перед тем, как ты накажешь меня, мне бы хотелось задать тебе один вопрос. Ты молился, но, вместе с тем, ты не был в такой же концентрации, как я, потому что я ничего не помню. Я не могла задеть тебя в одностороннем порядке: точно так же, как мое тело коснулось твоего, твое тело также коснулось моего, но я не помню этого, я не помню, как задела кого-то, как кто-то молился, как кто-то прикоснулся к моему телу. Поэтому мне интересно, и мне хотелось бы прояснить этот вопрос. Неужели твоя молитва не такая сильная, как моя любовь?»

Акбар вспоминает эту историю в своей Акбар Наме. Он говорит: «Я должен попросить прощения у этой деревенской девушки. Мне никогда не забыть ее лица, и мне никогда не забыть того, что моя молитва - это просто формальность. Если я потеряюсь в молитве, в любви, в благодарность к высшему, как же я могу осознать то, что кто-то прикоснулся ко мне, толкнул меня, или осознать падение моего тела? Я не буду осознавать ничего. Но в тот миг я все осознавал, и это привело меня к выводу о том, что моя молитва поверхностна.

Любовь этой женщины была намного сильнее, она была ближе к Богу, чем я, несмотря на то, что она даже не думала о Боге».

Это необычное прозрение.

Премартха, ты говоришь: «Возлюбленный Ошо, музыканты играют, а мы ждем, пока вы будете с нами. Наступит такое мгновение, когда аудитория замолчит и будет полна тишины. И тогда вы придете. Ошо, в чем заключается эта магия ожидания?»

Это молитва. Это доверие. Это благодарность. Это религия в целом.

Если вы можете научиться ждать и если ожидание может стать вашим постоянным ощущением, когда вы не вовлечены в мирские обязанности, вы можете найти время и...

В любое время, днем или ночью, прямо в кровати, сидите тихо и ждите. Ждите гостя.

Я обещаю вам: гость всегда приходит. Вам не приходится долго ждать. Это ожидание всегда приводило к полному успеху. Но не к успеху эго, а успеху вашего смирения.

Это победа вашего бытия, а не победа ума. Это победа вашей тишины, вашей любви. Научитесь ждать и вы изучите медитацию.

Глава 11

Каждое живое существо раньше или позже станет Богом

Вопрос: Возлюбленный Ошо, почему так трудно общение, особенно между возлюбленными?

Премда, взаимоотношения, как таковые, сложны. Конечно, взаимоотношения особенно запутанны среди возлюбленных. Но сначала ты должна понять общие сложности отношений, как таковых. Каждый ум был обусловлен разными родителями, разными учителями, разными священниками, разными политиками. Это совершенно особенный мир. Когда два ума пытаются общаться, то, что касается обычных мирских взаимоотношений, сложностей не возникает. Но в тот миг, в который они начинают двигаться за пределы мира концепций, общение становится все более и более сложным.

Например, Гаутама Будда не верил ни в какого Бога и философию о Боге. Он намного свободнее от Бога, чем Фридрих Ницше. По крайней мере, Ницше заявляет, что Бог мертв. Здесь ясно сказано, что раньше Он был живым, а теперь Он мертв. Гаутама Будда вообще не говорит о Боге. Он настолько неважен, что он вообще не говорит о Нем.

Но христиане, индуисты или мусульмане не могут представить себе религию без Бога. Бог занимает центральное место в их религиях. Только три религии свободны от Бога. Одна религия - это буддизм, другая - джайнизм, и третья - это даосизм.

Когда впервые христианские миссионеры столкнулись с буддийскими писаниями, они не могли даже постигнуть возможность существования религии без Бога. Что это за религия без Бога? Как они будут молиться? Кому? Кто будет посылать пророков и единственного рожденного Сына? Кто будет посылать спасителей? Кто будет судить, послать вас в рай или ад? В буддизме не было Бога, не была ада и рая, наказания и награды. Если убрать Бога, само понятие наказания будет отброшено. И тогда не будет ни греха, ни добродетели. Кто будет решать?

Они были еще больше удивлены тому, что Гаутаму Будду его ученики звали, а теперь звали даже не ученики, Багваном Гаутамой Буддой. Но Багван - это Бог. Это их очень удивило. Гаутама Будда не верил ни в какого Бога. Почему же он позволил своим ученикам обращаться к нему как к Багвану?

В таком же положении находится джайнизм. Они даже еще более строгие в отношении отсутствия Бога. Будда просто игнорирует этот предмет. Он не считает этот вопрос достойным обсуждения. Джайнизм же не оставляет этот вопрос на самотек, потому что, с их точки зрения, существует опасность того, что весь этот вопрос снова всплывет после того, как Маха-виры не будет в живых. Он хотел четко утверждать, что Бога нет, он говорил, что Его нет, никогда не было; и нет творения, потому что нет творца. Этот мир развивается.

То, что обнаружил Чарльз Дарвин, было известно Махавире еще две тысячи лет назад. Он сказал, что нет творения, есть просто развитие. Оно продолжалось здесь вечность. Вся концепция творения и творца - это просто идиотизм. Махавира был очень строгим, он не хотел, чтобы вмешивался Бог в каком-либо образе - просто из-за того, что у людей есть подсознательное стремление к этому. Это дает ложное утешение людям. Для того чтобы избежать этого ложного заменителя, нужно, чтобы вас утешили по-настоящему. Если действительно быть в покое с существованием, тогда, по крайней мере, все ложное нужно убрать, все, что основано на вере, нужно убрать.

Но снова возникает трудность. Последователи Махавира обращались к нему как к Багвану. И общение становится трудным, потому что Багван для буддистов и джайнов приобретает совершенно другое значение, чем для индуистов, мусульман, христиан и иудеев. Вся их концепция развивалась совершенно по-другому.

Для религий, которые центрированы на Боге, Бог приходит в начале, до всего остального. Он создает мир, и никого не волнует откуда он его берет.

Если раньше вообще не было мира, как он мог существовать и где? Должно быть, был маленький островок, какое-то облако, что-то. Бог не может существовать в ничто. Какие трудности, в таком случае? Зачем вмешивать Его без необходимости? Существование совершено прекрасно, автономно, и оно не зависит от того деспота, которого вы называете Богом.