Савва Морозов

Дело в том, что на период проведения Нижегородской ярмарки Государственный банк регулярно выдавал купцам кредиты на определенный срок. Одно из трех крупных мероприятий, планировавшихся на лето 1896 года, — открытие Промышленно-художественной выставки, — должно было состояться за полтора месяца до начала ярмарочных торгов. Это вынудило ярмарочный комитет обратиться к Министерству финансов с ходатайством об увеличении срока предоставления кредитов на нужды торговли и промышленности. Однако глава ведомства, С. Ю. Витте, ответил на это ходатайство отказом. Тогда-то Морозов и вышел на сцену. По словам А. В. Амфитеатрова, «по вопросу о долгосрочном казенном кредите ярмарке он впервые «тряхнул Витте» — тряхнул победоносно и гордо, без каких-либо задних ходов и протекций, а просто и выразительно показав министерской бюрократии, что за его спиною сомкнулась сила всероссийского капитала: готова ответить на утеснение финансовою войною и, вообще, требует, чтобы с нею в Петербурге считались не свысока, а вровень; при случае же, как вот сейчас, например, пожалуй, даже и снизу вверх». [264]

264

Там же. С. 54.

Максим Горький пишет, что это происходило следующим образом. На одном из заседаний ярмарочного комитета купечество обсуждало отказ Витте. «Представители промышленности говорили жалобно и вяло, смущенные отказом.

— Беру слово! — заявил Савва Морозов, привстав и опираясь руками о стол. Выпрямился и звонко заговорил, рисуя широкими мазками ловко подобранных слов значение русской промышленности для России и Европы. В памяти моей осталось несколько фраз, сильно подчеркнутых оратором.

— У нас много заботятся о хлебе, но мало о железе, а теперь государство надо строить на железных балках… Наше соломенное царство не живуче». [265] Жесткая речь Морозова произвела впечатление на слушателей. «Кто-то заметил ему, что правительство серьезно заинтересовано вопросом о положении рабочих, а он: «Да, чиновников очень заботит положение во гроб всех насущных вопросов жизни, и хотят они так положить их, чтобы они возможно дольше не воскресали». Не нахожу я, что это остроумно сказано, а впечатление на слушателей — хорошее!» — эти слова Горький вложил в уста одного из персонажей в ранней редакции романа-хроники «Жизнь Клима Самгина». [266]

265

Горький М. Савва Морозов… С. 13.

266

Литературное наследство. Т. 74. Из творческого наследия советских писателей. М., 1965. С. 124.

Произнесением бойкой речи дело не ограничилось. Свой успех Савва Тимофеевич тут же закрепил делом. Тот же Горький в очерке «Савва Морозов» отмечал: «В конце речи он предложил возобновить ходатайство о кредитах и четко продиктовал текст новой телеграммы Витте — слова ее показались мне резкими, задорными. Купечество оживленно, с улыбочками и хихикая, постановило: телеграмму отправить. На другой день Витте ответил, что ходатайство комитета удовлетворено».

Это была крупнейшая победа Морозова на пути выковывания «классового самосознания» купечества, его сплочения в единую силу. Она принесла предпринимателю громкую славу настоящего лидера русского купечества, в честь которого на ярмарке был дан пышный обед. А. В. Амфитеатров писал о триумфе Морозова: «Эта победа сделала Савву Тимофеевича на довольно продолжительное время популярнейшим человеком и в Москве, и на Волге, и повсеместно в крупных коммерческих центрах России. В Нижнем же его положительно возбоготворили. На ярмарке Савва всегда был и вел себя настоящим царьком, но теперь в его руках как-то неожиданно сосредоточились все нити и вопросы тройственной жизни, которою трепетал в это странное время странный город над Окою и Волгою: ярмарочной, выставочной, городской…

— Лезут-с ко мне-с с делами-с, которые-с меня нисколько не касаются и еще менее интересуют-с… — презрительно возмущался сам Савва Тимофеевич на чересчур уже усердное превращение его в повсеместного «мужа совета». — Какое мне дело-с? Я даже и не служу-с нигде-с. Как будто-с мало-с там у них своего начальства-с?.. Вон, Баранов уже запрег-с меня пожарную команду смотреть-с… Ну, что же-с? Смотрел-с: очень скверная команда-с…

Немного людей в России слышали столько лести, как Савва Морозов в эти дни своего «политического» успеха, который множеству людей представлялся почему-то необыкновенно решительным и прочным. Опять, впервые после смерти знаменитого московского городского головы Н. А. Алексеева, пошли по купечеству слухи-мечты о новом министерстве торговли с министром из купцов… А министром из купцов кому же иному быть, как не Савве?

— Да ведь по старой вере он, — с тоскливым сомнением возражали наиболее умеренные из поклонников.

Энтузиасты же и этот аргумент отражали:

— Савва понажмет, так замирятся!» [267]

Иными словами, во время нижегородских событий 1896 года влияние Морозова как представителя российского «третьего сословия» было колоссальным. В его лице купечество уже не скрывало своих претензий на политическую власть. Велико было и его личное участие во всех этих событиях.

267

Амфитеатров Л. В. Дрогнувшая ночь… С. 54–55.

Последним по времени проведения, но не по важности для ярмарочного купечества был 4-й Всероссийский торгово-промышленный съезд. Он проходил на протяжении двух недель, с 4 по 17 августа. В работе Нижегородского съезда приняли участие около тысячи человек. По сравнению с предшествующими «этот съезд уже имел значительное представительство промышленников, но все-таки еще чиновники и интеллигенция были на первом плане». [268] Одним из его наиболее активных участников был председатель ярмарочного комитета С. Т. Морозов.

268

Бурышкин П. А. Указ. соч. С. 60.

Помимо общего вопроса — насколько правительственные меры помогают развиваться различным отраслям русской промышленности — обсуждалось три частных. [269] Один из этих частных вопросов — о понижении таможенных пошлин на земледельческие машины и орудия, а также на чугун, железо и сталь — вызвал острейшую дискуссию. По словам П. А. Бурышкина, «на этом съезде вопрос о пошлине на сельскохозяйственные орудия занимал одно из центральных мест, что дало повод опять вернуться к спору, привычному для России XIX века: земледельческая ли страна Россия и нужно ли в ней создавать или поощрять развитие промышленности». Отношение к тарифной политике разделило участников съезда на два противостоящих лагеря, в каждый из которых входили и купцы, и ученые с мировым именем, и заинтересованные в решении вопроса чиновники.

269

Частные вопросы, которые рассматривались II отделом 4-го Всероссийского торгово-промышленного съезда: облегчение ввоза заграничных удобрений для сельского хозяйства; понижение таможенных пошлин на земледельческие машины и орудия; поощрение отечественного шелководства.

Один из этих лагерей представляли «промышленники». Они считали, что Россия должна уменьшить экспорт сельскохозяйственной продукции и, таким образом, обрести независимость от Запада. Сделать это, по мнению промышленников, можно было лишь при одном условии — если государство сделает упор на развитие различных отраслей промышленности и поддержит частные начинания в этой сфере. К примеру, промышленники считали необходимым делать земледельческие машины и орудия на российских заводах, которые необходимо ограждать от конкуренции с европейскими производителями. В 90-х годах XIX века это была трезвая позиция. Не зря Морозов на собственном производстве создал отдельный механический завод, четко придерживаясь принципа: «Прежде заказа каких бы то ни было машин на стороне, заведующие должны спросить механический завод, не возьмет ли он исполнить эту машину у себя». [270]

270

Цит. по: Поткина И. В. На Олимпе делового успеха… С. 135.

Другой лагерь объединял так называемых аграриев, которые представляли интересы крупных землевладельцев и производителей зерна и потому не были заинтересованы в уменьшении экспорта сельскохозяйственной продукции. «Характерно то, — писал Бурышкин, — что «лидерами» были не землевладельцы и не фабриканты, а интеллигенты-представители науки. Аграриев возглавлял профессор Л. В. Ходский, [271] а промышленников профессор Д. И. Менделеев, но промышленники выставили уже ряд серьезных ораторов, умевших говорить и знавших, что хотят сказать. Таковыми были: представитель горнопромышленников Юга Н. С. Авдаков, представитель Москвы С. Т. Морозов… и Г. А. Крестовников. Когда зашла речь о защите сельского хозяйства, то последний заметил, что «здесь вовсе не сельскохозяйственный съезд, а торгово-промышленный», на что Ходский, играя словами, заявил, что сельскохозяйственная промышленность имеет право на внимание съезда, как и всякая другая ее отрасль». [272]

271

Леонид Владимирович Ходский (1854–1919) — российский экономист, статистик, либеральный публицист. Автор ряда трудов по экономике.

272

Бурышкин П. А. Указ. соч. С. 60.

По словам Амфитеатрова, и промышленники, и аграрии были одинаково сильны. «Общество… восторженно рукоплескало всякому выражению протеста. В моде был бунтующий капитал под командою Саввы Морозова. В моде был профессор Ходский, в стенах самой выставки прочитавший доклад, которым в пух и прах разнес торгово-промышленную политику Витте и неудачный ее нижегородский смотр: бунтующая наука!» [273] Тем не менее победу на съезде одержали аграрии. 10 августа, выступая в прениях, «от торгово-промышленной группы С. Т. Морозов заявил протест против некоторых решений, принятых съездом». Савва Тимофеевич потребовал занести в резолюцию съезда решение, выдвинутое аграриями, но при этом оформить точку зрения промышленников как отдельное мнение.

273

Амфитеатров Л. В. Дрогнувшая ночь… С. 65.