Сайфер: Владыка Падших

– Тебе это кажется, – раздаётся хриплый голос.

Хеккаррон резко оборачивается. В трёх шагах позади него стоит высокое создание, закутанное в чёрные одежды, будто всасывающие весь свет, и лицо его – жёлтый череп. Оно выглядит как Тета, Глас Двора Ассасинов.

– Здесь нет ничего настоящего.

– Это предсмертная грёза, – говорит себе Хеккаррон.

– Грёза… – повторяет создание, не соглашаясь, а скорее как эхо.

– А ты – лишь призрак, рождённый моим разумом, – добавляет кустодий, повернувшись к Тете.

– Призрак…

Создание склоняет голову, но не говорит больше ничего. Оно не кланяется, а продолжает наблюдать. Хеккаррон отворачивается от него, всматривается в море, скалы и небеса.

– Мне нужно вырваться отсюда. Если я ещё могу дышать, то должен и пробудится. Встать. Идти и…

– Ты должен остаться, Хеккаррон-Эгеон-Катафра-Алапурна-Тамбрион, – прерывает его видение.

Хеккаррон вздрагивает, слыша своё полное имя. Щурится, глядя в провалы черепа. Солёный ветер хлещет рваные складки плаща.

– Это место – иллюзия. Долг ждёт меня в реальном мире.

– Это не иллюзия. Это грёза.

Хеккаррон не двигается. Он умён, но быть умным не значит знать всё, и за все прожитые годы он не может вспомнить ни единого сна. Его собратья не видели снов с тех пор, как Император занял Своё место на Золотом Троне. Хеккаррон читал о снах, слышал рассказы о них и знает достаточно, чтобы иметь хоть какое-то о них представление. Но идея – лишь подобие настоящего явления. Так что Хеккаррон не знает, что призрак лжёт ему. Это не грёза.

– Я должен пробудится. Встать.

– Ты должен увидеть…

– Должен…

– Увидь же.

И грёза меняется вокруг образа Теты. Море отшатывается от взмывающего к небу острова из чёрного камня. Хеккаррон смотрит ввысь, и видит пробивающую облака молнию. Вокруг вспыхивает белый свет. Его наполняет боль.

– Ты должен увидеть…

Ослепительное сияние угасает. Повсюду вокруг сияют звёзды. Огненные опалы, вшитые в чёрное шёлковое полотно. На миг всё кажется спокойным и безмятежным. А затем среди сияния возникает трещина. Из неё сочится тошнотворное мерцание, истекает, будто кровь из пулевой раны.

– Око Ужаса… – шепчет Хеккаррон. Звёздный клин вращается, будто нож в ране. Хеккаррон не может ни говорить, ни двигаться, ни даже закрыть глаза. Нечто алое течёт во тьму, вокруг диска Галактики расползается огромная кровоточащая улыбка. Красное сияние течёт всё дальше, не останавливаясь, пожирая звёзды, пока не остаётся ничего, кроме алой скверны и её смеха в ушах кустодия.

А потом опускается тишина. Красные небеса отступают. Теперь вместо звёзд вокруг Хеккаррона виднеются башни и купола, каменные горы и статуи. Порывы ветра выносят прах из разбитых дверей и треснувших окон. В тенях белеют кости. Хеккаррон замирает. Ему знакомо это место, знакомо так, как может быть знакомо лишь тому, кто десятилетия охотился на этих улицах. Впрочем, город вокруг выглядит иначе, словно сон о настоящем дворце, угасающее воспоминание о чём-то ещё не произошедшем… или сон.

– Грёза…

– Неизбежность, – говорит Тета. Призрак Гласа Бездны стоит прямо за спиной кустодия, и ветер всё так же шевелит чёрную накидку.

– Нет, этому не бывать. Этого не произойдёт.

– Надеждами и мечтами был выложен наш путь к этому будущему, – качает головой видение. – Из тысячелетия в тысячелетие мы бились против него. И до сих пор не победили.

Хеккаррон отворачивается и шагает вперёд. Он не знает, почему, но чувствует, что должен увидеть, притаился ли в кошмаре и его истинный страх. К ступням липнет пепел и прах цвета ржавчины.

– Другие уже видели это место, шагали по его улицам и залам, – шепчет ему Глас. – И чем мрачнее становятся времена, тем больше людей оказываются здесь. И видят грядущее. У него есть имя… Ты ведь его знаешь?

Хеккаррон знает. Он читал доклады инквизиторов. Ознакомился с засекреченными архивами. Слушал допросы так называемых еретиков и святых. Он знает, где оказался.

– Град Опустошённый, – неохотно отвечает он.

– Именно так.

Видение Теты согласно склоняет голову и шагает вслед за Хеккарроном по каньону из полуразрушенных домов.

Я никогда не был в Граде, лишь слышал о нём из уст и сломленных, и слишком вменяемых людей. Это тень, существующая в мире, где встречаются сны, видения и кошмары. Град одновременно существует и не существует на самом деле, это не-место, пункт назначения, в который ещё не прибыли. И я рад, что не видел его. Мало кто хочет увидеть воплощённую истину.

– Умоляю…

Хеккаррон останавливается и оглядывается, услышав в шелесте ветра…

– Голос.

– Да, – кивает Тета.

– Умоляю…

Но кустодий не двигается. Не хочет. Не хочет на глубочайшем уровне своего бытия. После долгого промедления он заставляет себя шагать дальше сквозь прах. Город нависает над ним, и черепа скалятся ему из гор костей. Попавший на язык прах на вкус как ржавчина. Как железо. Как кровь.

Он поворачивает за угол, и путь завершается. Замирает, увидев открывшееся ему. Стоящий позади призрак вздыхает… или посмеивается.

– Видишь…

И он видит. Перед ним на каменном троне сидит человек. Обтягивающая череп кожа и волосы выцвели от времени. Пурпурная мантия разорвана. Обхватившие подлокотники трона руки больше похожи на паучьи лапы. Сам трон прост и ничем не украшен. Он стоит прямо посреди разбитой площади. И трон, и сидящий на нём человек кажутся взгляду Хеккаррона такими маленькими, но при этом будто наполняют собой всё сущее. Незнакомец на простом каменном кресле – величайшее и самое ужасающее создание, которое когда-либо видел кустодий.

Он опускается на колени, не понимая, дело ли в почтении или же в шоке.

– Этого… не может быть…

– Может и будет.

Порывы ветра становятся всё сильнее. Красно-охряная дымка скрывает башни. И тогда незнакомец на троне поворачивает голову. Медленно. Взгляд его чёрных глаз суров. Хеккаррон пытается отвернуться, но не может, и затем человек на троне поднимает морщинистую руку и протягивает к нему.

– Умоляю… – это предсмертный стон, полный боли, жизни, ускользающей из самой вечности.

Расстояние между ними сминается в точку, и рука смывается вокруг протянутой ладони Хеккаррона. Пальцы рассыпаются в пепел. И старик на Троне, и видение Града Опустошённого исчезают среди облаков праха. Остаются лишь он и человек в чёрном. Взгляд немигающих глазниц черепа направлен прямо в глаза кустодия.

– Теперь ты видишь?

Хеккаррон кивает.

– Да, – теперь он понимает, что одновременно и видит сон, и нет. Он знает то, что прежде не понимал. – Город – то, чем станет Империум, станет Император, станет всё.