Сайлент

Охранники стали бить Гришку дубинками, отбирая у него потерявшего сознание окровавленного мальчишку, Гришка бросил его, отобрал дубинку у охранника и порвал её на две части.

Охранник достал пистолет, и выстрелил в Гришку. Мальчик упал и забился в конвульсиях, потом вскочил на ноги и бросился на обидчика. Мне было плохо видно, что они там делали, только снова раздались выстрелы, и Гришка упал на пол, глядя на меня остановившимися глазами. Вокруг его головы растекалась красная лужа.

– Быстро! Врача сюда! – крикнул кто-то.

– Да он уже труп! – ответил ему, насколько я понял по голосу, санитар.

– Да не для этого! Видишь, у меня напарник ранен!

– Этот, мне кажется, тоже не жилец! – хмыкнул санитар.

– Что у вас тут происходит?! – воскликнул охранник, когда один из санитаров ушёл за помощью.

– Говорят, в советские времена тут какие-то опыты проводили, над сумасшедшими.

– А сейчас? Тоже проводите опыты?

– Да не проводим мы. Просто, учёных уже нет, а лекарства остались.

– И что?

– Да... У нас же студенты из мединститута практику проходят. Есть такие, которым только здесь место, такие же психи. Они вполне, послушные, что скажешь, то и делают. А вот другие, слишком умные, естествоиспытатели, мать их! Могут что-нибудь вколоть детишкам, потом смотрят, что они вытворяют, и угорают!

– Дурдом! – в сердцах воскликнул охранник, а санитар захохотал.

– Почему тогда пацаны здесь шляются? – разозлился охранник. – Если здесь опасная зона?!

– Кто же знал, что забитые детишки на такое способны? – ответил санитар. – Кстати, их здесь двое было... – он заглянул под кровать, пошуровал дубинкой раненого охранника. Я закрыл глаза: я не вижу, и меня не видят!

– Никого нет! – удивился санитар. – Может, сбежал, пока вы воевали?

– Ещё кого-нибудь убьёт! – взволновался охранник.

– Да они смирные, - успокоил его санитар, - если не трогать. Это пацаны, от безделья, развлекались с ними.

– Доразвлекались! – сердито сказал охранник. – Да где эти... – в этот момент в нашу палату зашли ещё какие-то люди, Гришку потащили за ноги, оставляя широкий красный след.

– Что делаете? Ироды! – заругалась нянечка, баба Нюра. – Вот заставлю самих убирать, будете знать, как мусорить!

– Ладно, ладно, не ругайся, баб Нюр! – я услышал, как зашуршал полиэтилен, потом Гришка пропал из поля моего зрения, последний раз глянув на меня остановившимися глазами.

Баба Нюра осталась одна. Что-то ворча вполголоса, она начала мыть пол. Заглянув под кровать, заметила меня:

– Что сидишь там, зверёныш? Страшно? Ну, сиди, сиди. Только не нагадь под кроватью. Захочешь, сбегай в уборную, я не буду дверь закрывать!

Баба Нюра уже ушла, прикрыв дверь, а я так и лежал под кроватью, не шевелясь. Погнутая Гришкой ножка кровати мешала, я попытался выпрямить её, только хуже сделал, в двух местах теперь погнулась. Попробовал ещё раз, и бросил. Сидел там, пока не стемнело. Потом выбрался из-под кровати, сбегал в туалет, уже еле терпел, может, и оправился бы под кроватью, если бы не боялся бабу Нюру. Её все жители нашей больницы боялись, она не церемонилась даже с врачами, не только с пациентами.

Вернувшись, я снова забился под кровать, сидел там, пока не уснул.

... кис-кис-кис! – позвала меня девочка, заглянув под кровать. Девочка была в розовой мягкой пижаме, мне она показалась неописуемой красоты существом.

– Иди ко мне, не бойся! – позвала опять меня девочка.

– Мяу! – неожиданно для себя отозвался я и выполз из-под кровати.

– Пошли со мной? – спросила девочка, гладя меня по голове. Я согласно кивнул. Девочка взяла меня за руку и повела куда-то.

– Баба Нюра! – позвала девочка.

– Что тебе, Лизонька? – ласково спросила баба Нюра.

– Я котёнка нашла, можно, я его себе возьму? – баба Нюра вышла из своей каморки, с удивлением посмотрела на нас.

– Это, что ли, котёнок?

– Ну, да, котёнок.

– Дай, я его хоть отмою, а то грязный какой-то.

– Да, бабушка, помойте, пожалуйста! – согласилась девочка, улыбаясь своей необыкновенной улыбкой. Бабушка повела меня в ванную, набрала воды и приказала раздеться.

– Сиди тут, я сейчас принесу чистую пижаму, - сказала она, и ушла, шаркая подошвами разбитых тапок. Когда вернулась, вода уже набралась, я закрыл кран.

– Какой, оказывается, умница! – восхитилась баба Нюра. – А врачи уже отчаялись тебя вылечить.

Это хорошо, что ты всё понимаешь, - говорила баба Нюра, намыливая мне голову. – Поиграй с девочками, ладно? Она думает, что ты котёнок, вот и пусть думает. – Я вопросительно посмотрел на неё.

– Ей недолго осталось, - вздохнула бабушка, обмывая меня чистой водой, - Лизонька очень больна, со дня на день, помрёт. – У меня покатились из глаз слёзы, потому что я уже любил девочку, и не хотел, чтобы она умирала.

– Ну, не плачь, мальчик, как тебя хоть звать?

– Ммя, - сказал я.

– А, я и забыла, старая, вы же с Гришкой немые! Прости старуху. – Баба Нюра вытерла меня насухо и облачила в такую же розовую пижаму, как у девочки. – Твою одежонку я постираю, потом отдам, а пока так походи, - мы вышли из ванной, девочка ждала нас в коридоре:

– Ой, какой стал красивый котёнок! – захлопала она в ладоши. – Пошли скорее, я покажу тебя подругам! – и потащила меня по коридору. Мы зашли в одну из палат, где стояли три койки. На двух лежали девочки, во что-то играли.

– Девочки, я котёнка нашла! – воскликнула моя хозяйка.

– Ой, какой хорошенький! – обрадовались девочки, вскочили и окружили меня.

– А его разрешат оставить? – спросила одна из них.

– Мне баба Нюра разрешила! – объяснила Лиза.

– А нам можно поиграть с ним? – спросила другая девочка.

– Конечно, Лена, только он спать со мной будет.

– А он кто? Мальчик, или девочка? – спросила девочка, имени которой я пока не знал.

– Не знаю, Катя, я не разбираюсь.

– Мне папа говорил, - вмешалась Лена, - надо посмотреть, под хвостом... – с меня сняли штаны, стали разглядывать.

– Ну, и что? – спросила Лиза. – Мальчик, или девочка?

– Не знаю, - смутилась Лена, - надо бабу Нюру спросить.

В это время зашла баба Нюра.

– Вы зачем его раздели?! – возмутилась бабушка.

– Хотели узнать, это мальчик, или девочка.

– Ну и что? Узнали? – улыбнулась баба Нюра.

– Нет, хотели у вас спросить.

– Мальчик это. Оденьте, на него штаны.