Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Начинка дорожной сумки – это психологический портрет путешественника. И путешественник скрывает его за маской из ткани, кожи, брезента. Вот истинная причина всех неувязок на таможне. Таможенники пытаются выпотрошить, путешественники обороняются. Человек укладывает в дорожную сумку минимум самое дорогое, не считая запасных рубашек, брюк, носков, платьев, нижнего белья – всё это лишь второй слой защиты, уже после кожи с брезентом. И там, на дне, затаился психологический трюк, секрет, забившийся в недра. Настоящее лицо путешественника.

В багажном отсеке «Шевроле Субурбан» три дорожные сумки: Гарольда Маринвилла, Пола Кауфмана, Брета Салливана.

* * *

– Брет, этот паренёк на тебя пялится, –

шепчет Гарольд, наклонившись к самому уху Брета. – В его воображении ты уже час как голым танцуешь сальсу. – Шепчет громко, и сидящий рядом с ним Пол не может игнорировать шутку, он делано прыскает в кулак. Брет чуть поднимает уголки губ. Остроты Гарольда успели надоесть за пять часов езды. Про педиков, про шлюх, про чёрных, про политиканов и опять про педиков.

Сейчас про педиков.

Все трое смотрят на молодого смазливого официанта в чёрных обтягивающих брюках, лоснящихся на ягодицах, тот, выпятив зад, протирает столы. Гладкое лицо, большие ресницы, яркие губы – всё подчеркивает насмешку Гарольда.

Гарольд довольно скалится.

Троица сидит за столом в ресторане мотеля «Оленьи рога». Название над входом в двухэтажный мотель объявляют изогнутые в готическом стиле светящиеся буквы. С момента их выезда из города прошло пять часов. Подкрепиться – это идея Гарольда, съевшего все припасы, взятые с собой в дорогу. Брет, сменивший Пола за рулём, свернул на автостоянку мотеля уже после тридцатого выкрика Гарольда: «Жрать!» Брет считал лично, мысленно пообещав себе, что будет терпеть до тридцатого.

На первом этаже мотеля находится ресторан и регистрационная стойка, почти всё остальное пространство усеяно дубовыми столиками. Над головами посетителей нависает пятисоткилограммовая люстра, стилизованная под рыцарские времена несколькими десятками искуственных свечей-лампочек и подвешенная на мощные чугунные цепи. Пахнет здесь свежей древесиной и мебельным воском. На несущей стене висят оленьи рога, скальпы животных угрожающе ощериваются мёртвым лесом – от самого пола до подстропильных балок. В помещении витает дух шестнадцатого века и смерти.

Две винтовые лестницы на второй этаж поднимаются по правую и левую сторону от регистрационной стойки. Ступени застланы вишнёвым ковром, балясины отёсаны в виде диких животных, перила вьются лакированной спиралью бука. Второй этаж здания распределён под номера.

Мотель находится в лесу. За окнами сейчас кромешная тьма. Стрелки напольных часов с гирями показывают 2:20. С первыми лучами солнца здесь начнётся суета: персонал, охотники, туристы, – но пока в ресторане посетителей нет. О популярности заведения сообщают только выстроившиеся на стоянке машины, в основном внедорожники, чьи хозяева сейчас спят на втором этаже мотеля. «Оленьи рога» – это не просто ночлег для туристов, в первую очередь это место сбора охотников. Основной финансовый успех мотеля кроется в местоположении: лес притягивает стрелков из Нью-Йорка.

* * *

Начинка багажа Брета (небольшая дорожная сумка из мешковины).

Две пары шорт, джинсы, три футболки, теплый свитер. Старая затертая бейсболка с вышитыми над козырьком алыми буквами «Бостон Ред Сокс». Запасное нижнее бельё и носки. Аудиокассета «Хиты рок-н-ролла. 55-й». Зубная щётка, мыло, шампунь. Книги, которые Брет купил в городе: Энтони Бёрджесс, Иэн Бэнкс, Томас Харрис, сборник рассказов Рэя Брэдбери и три увесистых тома Джона Ирвинга. На самом дне, зажатая между одеждой и массивом книг, затаилась стопка листов А4 – рукопись Брета, его незаконченный роман.

* * *

– Верно, Брет? – спрашивает Маринвилл.

Брет, вырванный из полудрёмы этим звуком, вздрагивает.

– А?

– Я говорю, ставлю десятку – этот парень постучит сегодня ночью к тебе в номер.

– Какой парень?

Гарольд указывает большим пальцем себе за спину.

– Этот

парень.

Прилизанный официант протирает столы. Салливан не уделяет Маринвиллу должного внимания и молча смотрит перед собой. Трапеза подошла к концу, Брет созерцает объедки цыпленка табака в четырёх тарелках (Гарольд заказал себе две порции), размякшую в клюквенном соусе и курином жире недоеденную картошку фри, груду перепачканных салфеток с горками-плевками косточек от оливок. Скользит взглядом по жирным отпечаткам губ на бокалах, затем смотрит на Гарольда и непроизвольно вздрагивает. Маринвилл выуживает зубочисткой кусок застрявшего между зубов мяса, слюна тонкой паутиной растягивается вслед за зубочисткой до самого стола, обрывается и виснет на рубашке от Bill Blass, поперёк галстука от Claiborne.

Вся элегантность коту под хвост.

Гарольд не замечает и всё захлебывается от смеха.

* * *

Начинка багажа Гарольда (громоздкий чемодан из натуральной кожи от Bottega Veneta).

Аккуратно уложенная дизайнерская одежда на общую стоимость в сто сорок пять тысяч долларов. Много одежды. Плюс сшитые на заказ три пары ботинок. Запасное нижнее бельё и носки. Тёмные солнцезащитные очки Giorgio Armani. Револьвер 21-го калибра. Зубная щётка, гель для душа, шампунь. Восемь аудиокассет с наклейками, корявыми буквами на которых написано: «Избранное 92-й», «Избранное 93-й», «Избранное 94-й»… На самом дне – зажатая между массивами одежды, завёрнутая в рубашку от Paul Stuart, лежит затёртая фотокарточка. Снимок сделан на «Полароид». На фотографии мужчина в грязной одежде сидит, привалившись к кирпичной стене. Освещение тусклое, сфотографировано в тёмном проулке, но вспышка «Полароида» даёт возможность разглядеть: голова мужчины раздулась и стала размером с футбольный мяч, вся в синих отёках, а из бока человека торчит рукоятка ножа.

* * *

Маринвилл всё смеется. Официант начинает косо смотреть в их сторону. Пол устаёт держать форму улыбки и говорит:

– Гарольд, я, конечно, понимаю, что ты поклонник второго таланта Элтона Джона.

– Второго таланта?

– Того, что ближе к анусу, – поясняет Брет.

– Но не надоело тебе, – продолжает Пол, – каждый раз сводить всё к сосательно-пихательной теме? Почему бы…

– Это природа, Пол, – серьёзно говорит Гарольд. – Сексуальный инстинкт – это основной инстинкт. Либидо. На этом основана вся наша жизнь, Зигмунд Фрейд в своих трудах прямолинейно даёт понять: от природы нельзя просто взять и уйти. Да, её можно отсрочить, озадачить, перенаправить, недопонять… но никак не наебать. Природа сама кого хочешь наебёт. Рано или поздно она настигает и имеет тебя в задницу.

Брет согласно кивает:

– Зигмунд Фрейд, собрание сочинений, том пятый, глава вторая – «Истоки ебли».

– Именно. – Гарольд указывает на Брета. – А что касается Элтона Джона – этот парень хорош. Особенно его песня «Эпизод войны». Как там она начинается? Ну-ка, напоём все вместе. – И Гарольд поет один: – Ведь это не битва, дорогая, ведь это не бой!

– У него нет слуха. – Кауфман поворачивается к Брету. – Вообще нет.

То пискляво, то басовито Гарольд продолжает петь:

– Что же ты так волнуешься, если я пропадал всю ночь, и если я выпил, что же тут криминального?

– Чушь какая-то, – делится впечатлением Брет.

– Чушь, – соглашается Пол.

Гарольд никого не слышит:

– Если я весело провёл время, почему ты зовешь это эпизодом войны?

– Ладно, мужик. – Пол беспомощно поднимает руки. – Если это ультиматум, то давай про педиков.

– Эпизод войны! Эпизод войны!

– Лучше про педиков, – соглашается Брет.

Гарольд заканчивает петь.

Поделиться с друзьями: