Сборник "Из дневников Кати Мезиной - 2"

Клуракан в шоке смотрел как молодая леди, бормоча ругательства, поливает пол джином, развозит жижу импровизированной шваброй…

Катрин извела оба бочонка крепчайшей сивухи. Теперь плиты пола приобрели фантастическую чистоту. Тростник стелить не стали - никаких приютов заразе!

***

– Бло, это была самая гнусная работенка в моей жизни, - Катрин сидела босая. От рук все еще воняло. Глюк, конечно. И перчатки на руках были, и джином, опять же, мыла. Психология, мать ее.

– Выпить не предлагать?
– суккуб, сидела, раскинув ноги, придерживая живот. Устала Блоод не меньше подруги. Кормление, перевод-перенос больных в свободные комнаты отнял остатки сил.

– Никакого алкоголя, - содрогнулась Катрин.

– Что сделала с Хрюком? Он бегает.

– Пообещала, что мы его отпустим. Когда все встанут на ноги, он уйдет искать лучшей доли. И, возможно, свои уши унесет, ворюга.

– Уши?
– без удивления кивнула суккуб.
– Что еще ты обещала?

– Руку. То ли левую, то ли обе, не помню. А что?

– Я не обещала. Но рук и ушей, не трону.

– Надеюсь, ты не будешь слишком жестока?
– пробормотала Катрин. После борьбы с дерьмом ее мало что всерьез волновало.

– Ты - нечуткая. Черствая, - объявила Блоод.
– Твой замок. Твой преступник. А тебе - пофигу.

– Не выражайся, - сморщилась Катрин.
– Такой изящной, прелестной и утонченной особе вульгарная лексика не к лицу.

– Такой стройной, - суккуб погладила себя по животу, - хорошо одетой. Приятно пахнущей. Кровопийце. Все к лицу.

– Что вы ругаетесь?
– прохрипел очнувшийся Энгус. Лорд-кастелян чувствовал себя гораздо лучше, но "выключался" после двух-трех фраз.

– Спи, муж, - прошипела Блоод.
– Завтра тебе командовать.

– Он еще нездоров, - заметила Катрин.

– Конечно. Попу сильно отлежал, - согласилась суккуб.

Энгус принялся оправдываться и жаловаться. Супруга начала его поить волшебным компотом.

Дабы не мешать, Катрин вышла дохнуть свежего воздуха. Кстати, и съесть что-нибудь было бы уместно.

На кухне возились уже другие женщины. От предложенной каши Катрин уклонилась. Отрезала себе сыра. На нее косились. Очевидно, личный состав уже был в состоянии удивляться новому лицу. А может быть, удивлялись свитеру и штанам с большими набедренными карманами. Катрин сочла за лучшее перекусить в другом месте. В дверях столкнулась с тощей женщиной, волокущей ведро воды. Пропуская перекосившуюся от тяжести бедняжку, Катрин вновь задумалась о возможности прокладки простенького водопровода. Женщина мельком глянула в лицо высокой блондинке, ахнула. Катрин едва успела подхватить ведро. Исхудавшим созданием, роняющим ведра, оказалась Гая.

Катрин быстренько вытолкнула старую знакомую за дверь.

– Леди!
– Гая сделала попытку упасть на колени.

– Тихо, тихо, - Катрин без труда удержала бывшую игрушечницу на ногах. Весу в исхудавшей больной было не больше чем в кошке.

– Вы вернулись? Я знала, - Гая заплакала.
– Мы совсем умирали.

Катрин обняла ее за плечи. От худого грязного тела пахло болезнью, истощением, бесконечной зимой.

– Не умерли. Теперь болячки позади. Уже весна и все будет хорошо.

– Конечно, моя леди. Мы хорошо пережили зиму. Никто не умер, еды хватало. Было тепло, сытно, столько людей из разных краев. Сидели у камина… На юге таких сказок не рассказывают. А потом вдруг эта напасть…

– Я знаю, Гая. Болезнь уйдет, только нужно быть осторожнее.

– Мы как-то сразу стали выздоравливать. Это потому что вы вернулись? Ваша магия?

– Гая, ты меня не первый день знаешь. Ну, какая у меня магия? Не выдумывай.

– Ну, не магия. Не знаю, как называется. Вот вы вернулись, и нам стало легче.

Катрин молчала. Вот и настало время ответить на вопрос. Не Блоод тебе придется отвечать, и не Энгусу с Фир-Болгом. Ответишь худой как щепка женщине с опытом изготовления грубых игрушек и оказания еще более примитивных сексуальных услуг. Впрочем, с кем, вам, бывшим проституткам, еще откровенно разговаривать?

– Гая, я не вернулась. И не стоит обсуждать эти дни ни с кем, кроме лорда-кастеляна и Блоод. Меня не было. Может быть, я вернусь, но не скоро.

– О, я поняла, леди. Я ничего не видела. Жаль, что мне только показалось. Это, должно быть, болезнь.

– Хорошо, Гая. Я всегда знала, что ты все правильно понимаешь. Хорошей тебе весны.

– Но вы возвращайтесь. Возвращайтесь, моя леди, обязательно.

Катрин молча кивнула.

***

Совсем темно. Деревня скрыта за холмом, не видно ни единого огонька. Начавшийся с вечера моросящий дождик стих, но в воздухе висит влага. Катрин машинально попыталась застегнуть куртку. Ноги в мягких, но слишком тесных, башмачках, принесенных Блоод, мерзли.

Катрин стояла, прислонившись к флагштоку, смотрела на темную долину. Уходить… экое жуткое слово.

Только ни о чем не думай сейчас. Решила, значит, решила.

А как же весна? Твой челнок? Река? Давно задуманная разведка на север? Водопровод, реконструкция и строительство мест общего пользования? И главное, - ребенок Блоод? И с наследником Даллапа ты даже не познакомилась. А на Ингерн даже не глянула. Девочка у нее? Мальчик?

Нет, покоя здесь не будет. Ни тебе самой, ни окружающим людям и нелюдям. У тебя дело на той стороне.

Катрин поправила копья в стойке. Сыреют тут в одиночестве. Когда на башню донжона в последний раз поднимался часовой? Тихий мирный край. Хорошо, что не стал сейчас истинно тихим.

Блоод сидела на крутых ступеньках лестницы.

– Тебе на холодном сидеть, наверное, вредно, - сказала Катрин.

– Нет. Достаточно того, что мне нельзя гулять по крышам. Я - неуклюжая, - мрачно призналась суккуб.

– Это пройдет, - Катрин села рядом, обняла подругу.