Сборник рассказов

На улице было многолюдно и шумно. Летали петарды и пьяные бляди, не умеющие ходить по льду на каблуках. Рядом плёлся расстроенный Вова, и мандил:

— А куда мы идём? А долго ещё? А зачем нам санки?

— Идём на помойку. Ещё минут десять. На санках мы повезём нашу добычу.

Мысль о помойке пришла мне в голову ещё в Иркиной ванной. Я вспомнила, что на Северном бульваре недавно сдали новостройку, и новые жильцы массово принялись делать евроремонты и менять сантехнику. Следовательно, есть шанс, что на местной помойке можно разжиться новой раковиной.

Возле новостроечной помойки уже крутился какой-то красноносый мужичонка, в котором я сразу почуяла конкурента.

— С Новым Годом, дядя. — Я твёрдо взяла конкурента за плечо, и притянула к себе: — За комендантский час слыхал чо?

— Нет… — Конкурент испугался и попытался вырваться.

Я наступила ему на ногу:

— За шляние по улице после полуночи штраф триста баксов. И пятнадцать суток.

— Так Новый Год… — Пробеял мужичок, и растерянно оглянулся по сторонам.

— А не ебёт! — Вдруг ожил Вова. — Ваши документы!

— Пустите меня! — Взвыл конкурент, вырвался из моих объятий, и посеменил по диагонали на северо-восток.

— Мент? — Я брезгливо отодвинулась от Вовы, и вытерла руки об Иркину юбку. — Иди нахуй отсюда. У меня на вас аллергия похлеще чем на пёсью волосню.

— Я?! — Возмутился Вова. — Да я сам только с зоны откинулся. Какой я мент?

На мужиков мне всю жизнь везёт. Не мент, так уголовник. Не уголовник, так алкаш, не алкаш так опять мент. Но на философствование времени уже не было.

— Отлично. Раз ты там уже был, то и второй раз загреметь не страшно. Иди, воруй раковину.

— А почему я? — Вова набычился.

— А ты видишь у меня бицепсы в тридцать сантиметров?! — Я потрясла перед Вовиным лицом трагично воздетыми руками. — Ты мужик, ты и пизди раковину. А я помогать буду. Советами.

Раковину я приметила ещё издали. Это возле неё крутился красноносый конкурент. Раковина была добротная, новая, но голубая. Хотя, это уже мелочи. Я обещала Ирке новую раковину, но не обещала, что она будет зелёной.

Сколько весит среднестатистическая раковина для ванной? Я не знаю. А Вова, судя по его кислому еблу, знал. Знал, мандил про какую-то грыжу, пару раз всхлипнул, но раковину поднял и погрузил на санки.

— А теперь хуячь домой, лошадка мохноногая. — Подбодрила я криминального авторитета. — А я тебе песню спою задорную. Во-о-ова, Во-о-ова, Вова-Вова чума, Вова-Вова чума, Вова-Вова-чума.

— Перестань. — Пропыхтел Вова. — Лучше не пой. Могу ударить.

— Рискни. — Весело предложила я. — Я тебя этой раковиной отпижжу как куклачёвскую кошку. До конца жизни потом будешь в платочке ходить и танцевать под «Светит месяц, светит ясный». Малохуй.

Вова открыл рот, но сказать ничего не успел. Рядом с нами почти бесшумно остановилась милицейская Волга. Пассажиров я не видела, да и несложно было их представить.

— С Новым Годом! — Сказала я Волге, и повернулась к ней жопой, дабы ослепить пассажиров дьявольской сексуальностью.

— С Новым. — Недовольно буркнула Волга, и из неё вылезли два неприятных человека в форме. — Что везём?

На незрячих они не походили. Значит, теряю навыки. Старею. Надо спортом заняться.

— Раковину! — Я отошла в сторону, и сделала широкий жест. — Мы везём раковину.

— Куда? — Неприятные люди оказались ещё и тупыми.

— В гости. Это подарок.

— А где взяли?

Блять, вот щас всё брошу и расскажу где я её взяла.

— Купила. На строительном рынке. За триста баксов. Везу в гости, буду дарить.

— А почему стоите у помойки? — Менты были не только трезвые, а ещё и неёбанные с прошлого года. Вот чо доебались, спрашивается?

— Отдыхаем. — Я уже прекратила улыбаться и показывать жопу. Внутренний голос подсказывал мне, что менты положили на мою раковину глаз. — Дышим свежим воздухом. Щас подышим, и дальше пойдём.

— Я сейчас всё объясню! — Вдруг истерично взвизгнул Вова, который, видимо, решил сдаться властям с повинной. — Это всё она! Это она придумала раковину с помойки спиздить! Я тут не при делах!

Менты нахмурились, и сделали шаг в мою сторону.

— Да! Я спиздила раковину с помойки! — Надо было как-то спасать свою жопу. — Спиздила! Я мать-одиночка! И инвалид!

Я сдёрнула с головы Иркин шарф, и продемонстрировала отшатнувшимся милиционерам опухшую красную лысину:

— У меня гидроцефалия и опоясывающий лишай! Живу на пособие! Где я, блять, возьму денег на новую сантехнику?!

— АААААА! — Заорал сбоку Вова. — Ты заразная?! А я тебя чуть не выебал! Фу, бля!

— Фубля у тебя в штанах! — Заорала я, и ударила предателя по яйцам. — Чуть не выебал он! Да я в голодный год за ведро пельменей твою бухенвальдскую кочерыжку даже в руки бы не взяла! Гражданины начальники, он уголовник! У него и документов-то, поди, нету. Заберите его и пробейте по базе: может, он уже попереть чего успел!

— А что? — Оживился один милиционер. — У нас как раз две кражи с прошлого года висят. До третьего числа закрыть надо. Документы есть?

— Есть! — Я с готовностью полезла в сумку.

— Справка об освобождении. — Буркнул Вова, и посмотрел на меня с ненавистью.

— Ну вот и хорошо! — Обрадовались милиционеры, и скомандовали: — Залазь в машину.

— А я? — Я потрясла верёвочкой от санок, и выразительно посмотрела на раковину. — А со мной как? Мне ж раковина нужна, а я её не дотащу. И ещё мне нужен вон тот голубой унитаз!

— Далеко везти-то?

— Рядом. — Я махнула рукой в сторону Иркиного дома. — За углом.

— Садись. — Распахнул передо мной заднюю дверь милиционер. — Мойдодыра твоего щас в багажник утрамбуем. А унитаз как-нибудь потом спиздишь.

— Наручники на малохуя наденьте. — Я осмелела. — Я с ним рядом сидеть боюсь. Он мне напоследок в глаз может ёбнуть.

— А мы сразу же побои зафиксируем, не ссы. — Заржал мент. — Нет у нас наручников. Садись уже.