Сборник. Бездушный 1. Компиляция

— Столько времени у нас нет, — я покачал головой. — Ладно, старший он или нет, а важно то, что он жив, здоров и нормально соображает. Это ведь так, Тик?

— Да, господин. Я чувствую себя отлично, только есть хочется сильно.

— Ступай в лагерь, там тебя покормят и возьмут под присмотр. За это уж ты не держи зла, просто так надо.

— Да я понимаю, — кивнул он. — Мне и самому не по себе как–то от того, что так быстро перешёл на новую ступень. Даже лучше, если не буду предоставлен сам себе.

Как только он ушёл, я вновь насел на Уллису с вопросами и сомнениями. Но поколебать уверенность той не смог, она была категорична: молодой вампир (хотя, какой уже молодой) заметно возмужал и стал намного сильнее, чем перед посещением временной аномалии. По её подсчётам сородич стал сильно старше. Примерно от тридцати до пятидесяти лет для него минули за те часы, что прошли для нас. Пришлось ей напомнить про записку Йорунта, где указывалось, что полувековой срок вампир «проживал» за сутки нахождения в каменной чаше у которой мы сейчас стояли.

— Получается, или мы с расстоянием ошиблись и закатили саркофаг дальше, чем нужно. Или добавление крови Ианты и Филы так подействовало, — задумчиво сказал я, потом поинтересовался. — Как думаешь, что лучше?

— Я думаю, господин, что и то, и то здесь сыграло свою роль, — горячо произнесла та. — И это просто отлично! Госпожа Анна за двое суток точно перейдёт на ступень старшего вампира. Может быть, вплотную приблизится к высшему. А это, это… — от представленных перспектив у Уллисы даже слова пропали.

— Тьфу–тьфу–тьфу, — поплевал я через плечо. — Пока давай–ка без мечтаний о том, что может быть.

— Да, господин, конечно, — спохватилась она.

Големы убрали подальше саркофаг, который использовал Тик, а на его место поставили мифриловый, который был в два раза шире, в полтора длиннее и на треть имел выше бортики. Всё это было сделано для того, чтобы поместить большой запас крови. В три с половиной раза больше, чем было у Тика. Большую часть крови я успел заготовить. Остаток, чтобы заполнить саркофаг до краёв, нужно будет брать прямо здесь у Ианты и Филлиаэлигрры.

— Ты как? — спросил я жену, когда она пришла к аномалии с наступлением ночи.

— Волнуюсь, — слабо улыбнулась она. — Чувство, как если бы к стоматологу на приём попала.

У меня чуть не сорвались с языка слова про пример Тика, что аномалия работает, а сам процесс безопасен и эффективен. Едва сдержался, так как подозревал, что супруге сильно не понравилось бы то, что я рискнул кем–то ради неё. Поняла бы — да, так как сама точно так же поступила бы. Но могла не принять это. Мне же совсем не хочется её волновать больше необходимого, ей и так сейчас тяжело.

— Нужно раздеться и лечь внутрь. Потом я тебя пристегну. Это чтобы не захлебнулась, если сползёшь на дно с поддерживающих пластин, — сказал я ей.

— А что… что я буду чувствовать? Столько лет для меня пройдёт, — нервно спросила она меня.

— Ты уснёшь мгновенно и будешь видеть сны. Может, некоторые покажутся немного неприятными, но ни один вампир, которые здесь побывали, про кошмары не рассказывал.

Аня вздохнула, посмотрела на мифриловый ящик и стала медленно раздеваться, оттягивая тот момент, когда ей придётся забраться в его чрево. Я стоял рядом, и торопить её не собирался.

— Бр-р, холодные какие, — поёжилась она, когда легла на мифриловые пластины.

— Ты же Снежная Королева, тебе ли холода бояться? — улыбнулся я и стал медленно закрывать застёжки фиксаторов тела.

— Была когда–то, — помрачнела девушка. С момента, как её поразила божественная гемофилия, Аня не касалась своего Дара. — Может, уже больше и не стану.

— Не говори ерунды. У вампиров магов хватает. Мало того, постоянное употребление крови тех, в ком есть магический талант, понемногу увеличивает их собственные силы. А у тебя тут несколько сот литров крови самых лучших магов! — я как мог, старался поддержать её.

— Что–то я не вижу пока что этой крови.

— Сейчас будет, подожди чуть–чуть, просто… э-э… — я запнулся, — м-м…

— Просто я могу сойти с ума от её запаха и вида, так, да? — с кривой усмешкой на губах и с горечью в голосе спросила она.

Я лишь вздохнул, отведя в сторону глаза.

— Ладно, заканчивай скорее, Вить. Мне не терпится поскорее стать высшим вампиром.

— Ты им обязательно станешь.

Ещё час спустя в саркофаг полилась кровь. И вот тут стало видно различие между низшим и простым вампиром, который прожил не один десяток лет. От запаха кровавой смеси у моей жены буквально сорвало «крышу». Она рычала, щёлкала зубами, порвала себе губу удлинившимися клыками, рвалась к тёмной жидкости, которая широкой струёй лилась на неё, ловила ртом тяжёлые капли, летящие ей в лицо.

Крышка, снабжённая кучей отверстий, ничуть не заглушила звуки, издаваемые девушкой. Только сделала их более зловещими, будто, доносящимися из могилы. От такого сравнения у меня по коже пошли мурашки, и ёкнуло в груди. Тихо стало лишь после того, как саркофаг оказался в аномалии.

— Командир, всё нормально будет. Мне чуйка подсказывает, а она меня ещё ни разу не подводила, — решил подбодрить меня Тесак.

— Угу, — угукнул я, не отрываясь смотря за тем, как големы понемногу стравливают тросы, привязанные к мифриловому ящику, внутри которого лежала моя жена.

Сколько я простоял так точно не мог сказать. Просто в один момент понял, что саркофаг давно уже выведен на нужную отметку в двадцать пять метров, тросы закреплены, а Тесак суёт мне в руки плоскую титановую кружку с чем–то тёмным внутри.

— Командир, согрей внутренности, а то заболеешь ещё. Вот Аня будет «рада» тебя видеть в соплях и хрипящего, — сказал он.

— Браслет не даст заболеть, — машинально ответил я, сделал несколько глотков, прежде чем горло обожгло крепким алкоголем, и поперхнулся. — Кха-а, Тесак, блин!

— А что сразу Тесак? Командир, ты себя бы видел щас, ну чисто зомби какой–то или болванчик одурманенный. А коньяк только на пользу будет. Кстати, а можно пару бочонков сунуть с краешка, а? Я случайно прихватил с собой. А тут вдруг мысль пришла: а чтобы не попробовать звёздочек ему нарисовать, раз в таком удачном месте оказался, — зачастил тот, хитро улыбаясь.

Его последние слова будто выбили во мне какой–то клин или стопор, не дававший разжаться пружине того дикого напряжения, в котором я пребывал с момента, как получил сообщение радиста в посёлке у Палыча.