Сценарист

Честно говоря, подросток стоял на ногах лишь при помощи силы духа. Будь он в другой ситуации или другим человеком, он бы уже рухнул на землю и, быть может, никогда бы больше и не проснулся. Вывихнутое плечо не давало забыть о себе ни на секунду, а разорванное другое только и делало, что ныло от боли. Рёбра, благо, забыли о том, что они тоже получили повреждения, либо же просто адреналин, что буквально кипел в крови парня, заставил последнего не чувствовать страданий от этих травм.

Син понимал, что долго так он точно не протянет. Ему нужно было либо заканчивать побыстрее, либо же долго биться с пониманием того, что он проиграет. Последнее никогда не нравилось подростку, потому он всем сердцем желал, чтобы его противник, наконец, решил сражаться в полную силу, дабы его план вступил в фазу реализации.

Наконец, когда парень заметил идеальное окно для атаки, он вырвался вперёд, быстро сократив дистанцию между ним и противником, прибавил себе сил при помощи свойства причуды и со всей дури влетел в Ному, сваливая его с ног. Как только последний оказался в лежачем положении, юный злодей навис над ним, после чего начал наносить удар за ударом по его лицу и клюву. Последний, к слову, получил всех.

Одним ударом подросток выбил монстру глаз, вторым — второй. Следующая его атака поразила клюв чудовища, вновь разломив его на несколько частей. Затем последовали ещё четыре удара по той же области, что буквально полностью вбило клюв в основание черепа чудовища. Последние три пришлись по зубам страдающего мутанта — парню удалось выбить половину из них.

Закончив, младший Айкава слез с соперника и рухнул перед ним на колени. Его кулаки были полностью покрыты кровью, и она принадлежала не только монстру. Его кисти были просто в ужасном состоянии: изуродованы, полностью алые и покрыты осколками костей. Кожа на них была разодрана, выставляя наружу красное мясо и поврежденные сухожилия. Пальцы дрожали от усталости и напряжения, и двигать ими было тем ещё испытанием.

— Я облажался, Мики, — усталым голосом произнёс Син. — Я знаю это! Знаю, слышишь? Всё это время ты был жив, а я даже не знал об этом, даже, сука, не думал об этом! Жил какой-то своей жизнью с целью отомстить за твою смерть, в которой… виноват я. Если бы не я, наверное, ты сейчас был бы жив, а твой мозг был бы в твоём теле. Из-за моего долбанутого отца и эгоистичного меня ты всё это время страдал, а я так и не пришёл тебе на помощь, хотя ты считал меня своим лучшим другом и даже братом. Разве такой человек как я может быть твоим братом, учитывая то, что я не помог тебе, когда ты страдал? Да ещё и твоего любимого героя убил… Да, я сильно виноват перед тобой.

Монстр обессиленно лежал и тяжело дышал. Двинуться он сейчас никак не мог, потому ему приходилось слушать всё, что в данный момент говорил ему Син.

— И знаешь… Я… я долго репетировал наш разговор у себя в голове. Ну, на случай, если нам когда-нибудь бы пришлось встретиться. Честно говоря, я постоянно представлял нашу встречу на небесах, и всякий раз, когда я пытался сказать тебе заветные слова, у меня ком в горле застревал. Это происходит и сейчас, и мне очень трудно говорить эти слова, но я должен, — подросток собрался с мыслями, набрал в грудь воздуха и приготовился сказать самые важные слова в его жизни. — Прости меня, Мики. Мне действительно жаль, что ты умер вместо меня в тот день. Я не знаю, как объяснить, насколько мне жаль, Мики. Это чувство вины съедает меня изнутри. Каждый день на протяжении всей своей жизни я жалел о том, что ты погиб по моей вине. Если бы я… не был так слаб, быть может, всё сложилось бы иначе. Если бы мы просто… поменялись местами в тот день… Уверен, ты бы стал лучшим человеком, нежели я. У тебя… всегда было доброе сердце и чистые помыслы, и ты бы никогда не позволил кому-то управлять тобой и заставлять тебя совершать плохие дела. Ты всегда был сильнее и лучше меня во всём.

Подросток позволил себе слабо улыбнуться. В его голове всплыли картины былых дней, когда Мики лучезарно улыбался и радовался жизни, несмотря на тот ад, в котором они жили.

— Прости меня, Мики, за то, что я не оказался тем, кем ты меня считал. Будь я… действительно хорошим другом, я бы не позволил тебе страдать. Не позволил бы умереть в тот день.

Парень затих. Он склонился ближе к своему другу, словно желая услышать хоть какой-то признак ответа, но услышал лишь тишину, прерываемую тяжелым дыханием Ному. Син, сжимая кулаки в знак боли и раскаяния, продолжал говорить, словно слова были последним спасением в этом аду:

— Наверное, ты думаешь, что я лгу тебе. Я бы и сам не поверил себе, учитывая то, что, как оказалось, мною управляли всё это время. Честно говоря, я до сих пор не знаю, мои ли мысли сейчас всплывают в моей голове и настоящие ли те чувства и эмоции, что я прямо сейчас ощущаю. Это всё… очень сложно. Но знаешь… если все мои слова всё-таки являются ложью, как и мои чувства, что я сейчас ощущаю, то, — Син поднял лицо, демонстрируя дорожки слёз и самую грустную улыбку на свете, — почему мне сейчас так больно и грустно?

Услышав последние слова подростка и увидев его выражение лица, в глазах Ному что-то блеснуло, после чего земля под ним тут же начала содрогаться. Через несколько мгновений вокруг него начало образовываться невидимое поле, которое первым делом отшвырнуло подальше Сина, явно не ожидавшего подобного. Полёт его к слову, был не очень продолжительным — его встретила всё та же стена, в которой он проделал углубление почти десять минут назад.

Гравитационное поле, неуловимое для человеческого глаза, окутывало тело монстра, а его раны и травмы начали заметно заживать прямо на глазах. Кровь перестала течь, а кожа, ранее порванная и искривленная, стала восстанавливаться, словно невидимые руки умелого хирурга исцеляли каждый слой его плоти. Сначала это было медленно, словно пробуждение древней силы, но затем процесс ускорился, и изменения стали происходить настолько быстро, что глазам Сина казалось, будто время само оборвало свои цепи, чтобы подчиниться новой власти.

Ному, который еще мгновение назад был обессилен и очень сильно ранен, теперь поднялся на ноги с легкостью, которая казалась невероятной для его массивного тела. Его движения стали плавными и уверенными, словно он только что пробудился после долгого сна, полного восстановления.

Это зрелище заставило пришедшего в себя подростка улыбнуться. Его действия и слова всё-таки не оказались напрасными — монстр решил использовать все свои силы, включая и гравитационную причуду Мики.

— Наконец-то, — радостным тоном произнёс Син, вытирая рукой окровавленное лицо.

Монстр злобно и безумно оскалился, медленно поднимаясь в воздух при помощи своей причуды. Теперь он выглядел намного опаснее, чем раньше, но младший Айкава почему-то был счастлив этому.

— Последний раунд, да? — ухмыльнулся Син, активируя свои силы. — В прошлом ты так и ни разу не победил меня, и сегодня я не собираюсь дать тебе испортить мою статистику!

* * *

— И это всё, на что ты способен? — спросил Кенджи после очередного быстрого выпада. — Жалкое зрелище! — вынес свой вердикт он и провёл сильную комбинацию катаной, последний удар которой разломал серп противника на две части.

С мгновенной скоростью старший Айкава убрал своё оружие в ножны, вновь приблизился к противнику и нанёс тому мощный удар сложенным оружием под дых, чем не только сбил дыхание соперника, но и отправил его на несколько метров назад, после чего тот, остановившись, припал на одно колено, не в силах удержаться на своих двоих.

Клаус был сильно изранен — множественные порезы украшали его тело в данный момент, и из многих из них медленными ручейками бежала кровь. Хоть парень и старался держаться, боль с каждой секундой напоминала ему о своём существовании всё больше и больше, будто бы подталкивая того использовать свою причуду. Конечно, он мог бы это сделать в любой момент, но те ограничения, что она имела, заставляли его несколько раз подумать перед тем, как решиться её использоваться, и каждый раз, приходя к мысли всё-таки задействовать её, подросток сталкивался с тяжёлым выбором, после чего всегда отказывался от возможности усилить себя, надеясь, что и его сил хватит для победы над противником.

Увы, судя по той картине, что можно было наблюдать в данный момент, дела у него были так себе.

— Тебе так нравится страдать, Клаус? — вновь нарушил тишину Кенджи. — У тебя был шанс уйти, был шанс спастись и жить спокойно, но ты выбрал бой со мной, обрекая себя на страдания и боль. Где же твоя рациональность, мальчик мой? Где это качество, благодаря которому ты выжил и дошёл до конца экспериментов? Где тот Клаус, которого я считал своим сыном?

Густавсон ухмыльнулся. По его мнению, мужчина специально нёс откровенный бред, чтобы спровоцировать того использовать свой последний козырь. Старший Айкава действительно желал вывести того на эмоции, всем сердцем хотел сломить подростка и заставить его сдаться, когда тот поймёт, что его сил не хватит для победы, но его затеям пока было не суждено сбыться из-за упрямства парня.