Сценарист

— Я буду ждать, Мики.

* * *

Резко открыв глаза, парень постарался тут же вскочить, но у него это не получилось — сильная боль пронзила его тело, что заставило его вернуться обратно в лежачее положение. На глазах его всё ещё были слёзы, и непонятно, то ли они появились из-за прошедшего разговора в неизвестном месте, похожем на чистилище, то ли глаза просто не успели высохнуть после его последних слов перед финальным ударом.

Сину было очень трудно шевелиться, ибо всё болело настолько сильно, что хотелось попросту отключиться, и ему бы действительно хотелось этого, но что-то продолжало держать его в сознании. Сила духа? Уже давно иссякла. Упорство? К чему оно, если битва закончена? Упрямство? Может быть, ведь младший Айкава всегда обладал столь неприятным для многих и его самого качеством.

Лёжа на спине, подросток вытянул руку вперёд, после чего убедился, что он вернулся в своё прежнее тело. Слегка осмотревшись вокруг, он понял, что лежал в том месте, где в последний раз он столкнулся с Ному, что натолкнуло его на простую, но при этом важную мысль, которую мозг ещё не успел принять.

— Всё-таки выжил, — хрипло произнёс он, после чего повернул голову вбок, благодаря чему увидел, что в нескольких метрах от него лежал поверженный монстр без единого признака жизни, — и победил.

Немного полежав, смотря в потолок, пытаясь осознать произошедшее, Син начал подниматься. Встать сразу не удалось — получилось лишь встать на колени, после чего он направил свой взгляд сначала на окружение, в результате чего убедился, что он и его соперник находились в неглубокой воронке, что была образована из-за невероятной мощи, что была вложена в их с чудовищем последние удары, а затем его глаза направились прямиком на последнего. Тело монстра больше не восстанавливалось, а размазанные по земле мозги стали лишним доказательством того, что он больше не поднимется на ноги.

— Надеюсь, теперь ты сможешь отдохнуть, — сказал Син, после чего слегка поклонился, стоя на коленях. — Покойся с миром, Мики.

Попрощавшись с лучшим другом, Айкава всё-таки нашёл в себе силы подняться на ноги, после чего он тут же чуть не рухнул. В глазах резко потемнело, а в груди нарастала боль, что было сложно терпеть. Плечи не просто ныли от неприятных и ужасных ощущений — они кричали об этом, и этот крик подросток также не мог игнорировать.

— В чём прикол так ломаться после каждой серьёзной битвы? — раздражённо спросил у пустоты парень. — Сломался после того, сломался после этого — надоело. Пора уже заканчивать со всем этим, а то скоро придётся пересаживать свой мозг в полностью металлическое тело, — усмехнулся он, после чего махнул рукой. — Эх, нет, не поможет — всё равно ломаться буду, а там ремонт ещё дороже. Денег и так мало.

Шаг за шагом, медленно, но настойчиво, Син направился в сторону, где происходило сражение между Клаусом и Кенджи. Его тело все еще болело, но он старался не обращать на это внимание, сосредоточившись на цели. Поддерживаемый упорством и желанием увидеть результат другого сражения, он двигался вперед.

По пути он заметил, что вокруг было очень тихо, что наталкивало на мысль, что битва между его напарником и отцом, похоже, завершилась. Возможно, один из них одержал верх, возможно, они оба устали и решили прекратить бой. Как бы там ни было, это дало надежду Сину на то, что весь этот ад совсем скоро полностью подойдёт к концу.

«Интересно, выжил ли Клаус? Смог ли он победить? И придётся ли мне вновь вступить в схватку со своим отцом, если всё-таки тот проиграл? Хах, мне бы хотя бы дойти до них, а я уже о новом поединке думаю. Впрочем, я всегда пытался укусить больше, чем мог прожевать».

Быть может, подросток надеялся на чудо. Почему-то всем сердцем и душой ему хотелось верить в то, что Густавсон всё-таки смог пережить бой с его отцом. Хоть последний и был очень силён и хитёр, он понимал, что и Клаус держал в рукаве несколько козырей, которыми ему бы в любом случае пришлось воспользоваться, чтобы выжить. Син пытался верить в то, что эти самые козыри не оказались слабыми.

«Мы с ним так и не успели нормально поговорить. Думаю, у нас с ним найдётся много общего. Разумеется, не считая того, что мы с ним оба подвергались чудовищным экспериментам. О таком вряд ли захочется говорить в дружелюбной, весёлой и приятной обстановке».

С каждым шагом вперед надежды Сина угасали все больше и больше. Он продолжал двигаться вперед, подавляя чувство тревоги, которое накатывало на него волной. Каждый момент, проведенный в тишине и одиночестве, только усиливал его беспокойство.

Наконец, он вышел из зоны трибун и увидел картину, которая заставила его сердце сжаться от боли.

Чуда не случилось.

В нескольких десятках метров впереди он увидел бледное тело подростка, что лежал на спине и не подавал никаких признаков жизни. В стороне от него можно было разглядеть огромное алое пятно крови, что постепенно уходило в песок. Лицо его было серым, а руки лежали безжизненно на песке. Одежда на нём была изодрана практически везде. Металлический серп, который служил верным оружием парня, был сломан, и лежал он в десятке метров от него.

Понимая, что счастливому финалу, увы, не быть, Айкава опустил голову и медленно побрёл к павшему товарищу. В его сердце не теплились наивные надежды на то, что тот ещё может быть жив — его внешний вид разрушал любую иллюзию на этот счёт. Он не обращал внимания ни на мир вокруг, ни на разрушения, ни на того, кто находился чуть поодаль от подростка — его взгляд был прикован только к последнему.

Оказавшись рядом, Син взглянул на лицо павшего товарища. Оно было спокойным и умиротворенным, словно парень спал, погруженный в мир грёз. Его черты были мягкими и безмятежными, словно в этот момент вся боль и страдание покинули его. Он обрёл долгожданный покой.

Мягкий свет ламп, что направляли свои лучи света с потолка, ласково освещал его лицо, придавая ему особую благородность и умиротворение. В его глазах, хоть и закрытых, лежала некая невидимая мудрость и глубина, словно он проникся смыслом и целью своего существования.

— Надеюсь, ты умер без сожалений, — произнёс Айкава, после чего соединил руки у груди. — Спи спокойно, Клаус Густавсон.

Со стороны послышался болезненный кашель. Парень всеми силами старался игнорировать его источник, да только тот прям желал получить его внимание.

— Никогда бы не подумал, что этот ублюдок сможет вытворить такое, — произнёс мужчина, после чего вновь закашлял.

Подросток нехотя отвёл взгляд от павшего товарища и наградил им Кенджи, который лежал в стороне с воткнутой в грудь катаной. Под ним образовалась большая лужа крови, а его плечо и лицо были искажены от ударов. Разбитый нос и губа, фингал под глазом, а также видимые повреждения на других частях тела говорили о том, как сильно он пострадал в битве. Он был в таком состоянии, что даже при медленном дыхании было заметно, насколько сильно он в данный момент страдал.