Счастье для Хулигана

В очередной раз поражаюсь, как сильно она изменилась в некоторых аспектах жизни. Девочка, которая росла в достатке, избалованная родителями и старшими братьями, сейчас переживает за каждую копейку. Теперь она взрослая и самостоятельная девушка, не желающая ни от кого зависеть, уверен, даже от своего будущего мужа. То есть от меня. Я же хочу дать ей всё, пусть это и за пределами моих возможностей. Ничего, выгребу. Благодаря брату вложил добрую часть сбережений в инвестиции, приносящие приличный доход.

Пока копошусь в собственных мыслях и чувствах, не замечаю, что Дикарка наблюдает за мной с загадочной улыбкой на алых губах.

— Почему ты так смотришь?

— Привыкаю. — хохочет она, опуская на стол меню. Я же от уха до уха расплываюсь. — А ещё жду, пока ты выберешь что-то из меню. Я есть хочу.

Быстро пробегаюсь взглядом по позициям и выбираю каре ягнёнка на подушке из шпината с печёными овощами и салат с прошутто. Дианка заказывает оссобуко из говядины и такой же салат, как и я. Смотрю на вес порций и понимаю, что этим только перекусить можно, поэтому добавляю в список косулле и белые грибы, запечённые с дор блю. Любимая одаривает меня недовольным взглядом, глубоко вздыхает и качает головой.

— Сумасшедший.

— У меня есть отличный повод, чтобы сойти с ума. Расслабься, Диана, и просто кайфуй. — накрываю её кисть, покоящуюся на столе. — Поверь, часто так баловать я тебя не собираюсь.

— Чёрт с тобой, Северов. Уговорил. — смеётся Дикарка.

Вызываю официанта и озвучиваю заказ. Как только уходит, с громким хлопком вскрываю бутылку шампанского и разливаю по бокалам.

— За новый шанс. — поднимаю свой фужер.

Ди тянется своим ближе и поддерживает:

— За новую жизнь. Нашу. Общую.

Выпиваем по паре глотков, и Дианка опять начинает хохотать, растирая нос.

— Пузырьки попали!

И такая милая она в этот момент. Внешне — роковая женщина, вся в красном, уверенная, взрослая. Внутри — та самая восемнадцатилетняя девчонка, которой для смеха даже повод не нужен.

— Давно ты в Питере? — спрашивает ровно, сосредоточивая внимательный взгляд на моём лице.

— Почти два с половиной года. Артём позвал, чтобы я дома не свихнулся.

— Егор, я сейчас кое-что у тебя спрошу, только ответь честно, хорошо? — киваю, стабильно удерживая зрительный контакт. Теперь я уверен, что бы Диана не спросила, она справится с правдой. — Ты попал в аварию не на своей машине. Чья она была? Ты был за рулём?

Сглатываю, чтобы прочистить горло от горечи, и забиваюсь кислородом по-максимуму. Пришло время признаться в самом страшном.

— Да, Диана, я был за рулём. Машина принадлежала сыну генерального прокурора. Я угнал её, чтобы выплатить долг за свою свободу.

Она содрогается. Плечи нервно дёргаются. Её вдох рваный. Взгляд на секунду скатывается на дрожащие пальцы, сжимающие хрустальную ножку бокала с шампанским, а потом возвращается к моему лицу. Когда задаёт новый вопрос, голос вибрирует от напряжения.

— Ты говорил, что у тебя не было выбора, и ты хотел меня защитить. — киваю, отхлёбывая шампанского, чтобы смочить враз пересохшую глотку. — Ты мог отказаться?

— Не мог, Ди. Пытался, но…

— Они угрожали мне?

Не знаю, как ей это удаётся, но она сама озвучивает то, что мне так сложно произнести вслух. Я не хочу, блядь, чтобы она чувствовала себя виноватой за то, что было после. Вся вина только на мне.

— Да. Один из бандовских шакалов был у тебя дома. — Диану передёргивает. Вижу, как её кожа покрывается мурашками от страха. Ловлю трусящиеся пальцы и прячу в ладонях. — Я надеялся, что смогу хотя бы отсрочить выплату долга, но Дилар показал мне видео прямо из вашей гостиной. У меня не было выбора, родная. Прости, что подвёл тебя.

— Не подвёл, Егор. Не неси эту хрень. — довольно жёстко отсекает Дикарка, сгребая кулаки в моих руках. — Если бы мне поставили ультиматум: моя жизнь или близкого человека, то я бы сделала то же самое. Не задумываясь.

— И ты не собираешься на меня злиться за то, что моё прошлое почти сломало наше будущее?

— Я злюсь только на тех уродов, которые нас разлучили. Самое главное то, что всё это в прошлом. Мы снова вместе. Да, пусть было больно, но теперь это в прошлом. Ты же тоже страдал. Настя сказала, что и тебе было сложно и плохо.

— Аномальная. — бормочу себе под нос, ощущая, как внутри лопается пузырь со страхами и напряжением, чтобы покинуть меня вместе с раздробленным выдохом. Давление, давящее на внутренние органы, медленно спадает, давая возможность дышать свободно. Без бетонной плиты на груди и неподъёмной ноши на плечах. — Я восхищаюсь тобой, Диана.

Она забавно фыркает, мол, фигня это всё, и пускает на губы робкую улыбку. Но та быстро тухнет и сползает с лица. Глаза становятся ледяными, а взгляд острым, как рапира. Она впервые смотрит на меня так, будто зрит в самое сердце. Медленно перебирает все мои мысли и воспоминания, чувства и эмоции, а следом высекает:

— Если ты угнал машину, тебя же не могли так просто простить. Что случилось после аварии и комы? Расскажи мне. Всё. О чём ты думал, когда писал то сообщение. Чего боялся. Как справился со всем. — это не вопросы, а требования.

Только открываю рот, чтобы стереть последние границы между нами, как является официант. Расставляет тарелки на столе, подливает в бокалы шампанское и оставляет нас наедине. Мы с Ди лишь вскользь затрагиваем еду взглядами, но не прикасаемся к ней. Встречаясь глазами, судорожно вдыхаем.

— Нет, — качает головой, опустив пушистые ресницы на щёки, — не говори. Я, кажется, и так знаю. Настя говорила, что ты хотел, чтобы я жила дальше. Ты сказал то же самое. Чтобы продолжала жить без тебя. Что я бы сделала неправильный выбор, если бы узнала правду. Ты боялся, что попадёшь в тюрьму?

— Я туда и попал. Знал, что если расскажу тебе, то ты будешь ждать, не отпустишь.

— Не отпустила. Но так хотя бы знала, где ты и почему оставил меня. — выбивает со льдом в интонациях.

Мне остаётся только постараться заставить её понять, что мной двигало в тот момент. Впрочем, я знаю, что это невозможно. Она будет стоять на своём.

— Я мог сесть на пятнадцать лет, а мог и пожизненно. Я знаю, Ди, что ты бы не отказалась от нас, поэтому сделал то, что считал правильным. Тогда я хотел, чтобы ты злилась на меня, ненавидела. Чтобы эта ненависть и обида дали тебе силы идти дальше. Знаю, что ты никогда этого не примешь. Можешь злиться на меня, но этого уже не изменить. Я принял решение и не жалею о нём. Лучше так, чем встречаться с тобой и говорить через стекло, не имея возможности коснуться. Так могли пройти годы.