Счастье - это теплый звездолет (Сборник)

Эван содрогнулся. Он никак не мог осознать реальность.

А что, если не возвращаться? Что, если корабль улетит завтра, как запланировано? Не станут же они зачищать из-за него всю территорию — оно того не стоит. Напишут, что сбежал, потерялся, возможно, в результате нервного срыва.

Эван оглядел жалкую деревеньку. Темные смердящие хижины. Смог бы он тут жить? Смог бы чему-нибудь научить этих людей?

Он подошел к дому старейшины:

— Доброго… э-э-э… добрых четыре времени после высокого солнца, дядюшка.

Старейшина что-то уклончиво прощелкал в ответ. Он развалился на своей скамейке для отдыха, раскинув в разные стороны длиннющие конечности. Рядом сидел молодой туземец по имени Параг — у него-то Эван и почерпнул почти все сведения о местной культуре.

Эван подыскал себе камень посуше и присел рядом. Над хижинами струились неизбывные туманы. Кливорн тенью застил небо — вот он показался, скрылся, снова показался. Из хижины медленно вышел голый ребенок с заляпанным кашей ртом и уставился на незнакомца, почесывая одной ногой другую. Все молчали. Эван знал, что эти люди способны действовать, и притом весьма быстро, но, когда не было неотложных дел, они просто сидели на месте — вот уже долгие века. Они были начисто лишены любопытства.

Эван вдруг с удивлением осознал, что сравнивает этих тощих гоминидов с уютно устроившимися в своем корабле Учеными. Он, верно, сошел с ума. Корабль — это воплощение ненасытной человеческой жажды знаний! Неужели он совсем обезумел? И только потому, что отвергли его данные… вернее, отсутствие оных. Он потряс головой, чтобы отогнать кощунственные мысли, и сказал заплетающимся языком:

— Параг, друг.

Глаза Парага ожили.

— На следующий солнечный день небесному кораблю пора улетать; Возможно, я-один-без-родных останусь здесь.

Старейшина открыл глаза и тоже уставился на Эвана.

Параг прощелкал: «Слышу-тебя».

Эван взглянул наверх, на окутанные туманами склоны Кливорна. На почти вертикальном горном лугу, примостившемся среди скал, играли солнечные лучи. На Ардвенне совсем недавно минуло летнее солнцестояние, и дни тянулись очень долго. В кармане у Эвана лежал экстренный паек из гермосаней.

Внезапно он понял, зачем пришел сюда, и встал, не отрывая глаз от Кливорна. Ан’друинн, Гора Покидающих.

— Доброй дороги домой, дядюшка. — Эван по случайности употребил формулу официального прощания.

Он направился прочь из деревни по главной Дороге. За хижинами были и другие дорожки и тропы, ведущие прямо в гору, — туземки гоняли по ним скот, — но главная Дорога уходила вверх длинными прямыми зигзагами. В прошлые свои визиты Эван забирался по ней до самого капища.

Капище это представляло собою всего лишь окруженный двойной стенкой обвалившийся очаг, заваленный дырявыми калебасами и крашеной овечьей шерстью. Местные жители воспринимали его не как святыню, а как обьгчную веху на Дороге Покидающих — подходящее место, чтобы варить краску.

За насыпью Дорога сужалась, превращалась в щебнистую дорожку, которая прямыми росчерками поднималась по склонам Кливорна прямо в облака. Эван знал, что этим путем носили наверх мертвых и умирающих. Умирающих бросали, когда те испускали дух, а мертвых — когда туземцам надоедала ноша. Иногда родственники потом возвращались и складывали рядом с телом камни, а еще наверняка забирали у мертвеца одежду. Эван миновал уже несколько кучек из древних костей и камней.

По этой же дороге уходили изгнанные из племени преступники и ведьмы. Параг рассказывал, что никто и никогда не возвращался. Быть может, изгнанникам удавалось добраться до соседней деревни, но, вероятнее всего, они умирали в горах. Ближайшее поселение располагалось в девяноста километрах вдоль по изрезанному побережью.

Эван одолел первый длинный виток серпантина и перевалил через самый низкий гребень горы. Идти было легко — ветер дул прямо в спину. Стояло лето, и щебень под ногами был почти сухим, хотя на Кливорне повсюду били родники. Вдоль тропинки рос пропитанный влагой торфяной мох вперемешку с вереском, и в них теперь почти через каждые несколько шагов попадались кости.

Дорога повернула, и ветер задул в лицо. Оставшуюся внизу деревню скрыли туманы. Парящее над головой создание, похожее на птицу, испускало горестные вопли, щелкая крючковатым клювом. Один из могильщиков Кливорна. Эван смотрел на плывущего в воздушном потоке стервятника и гадал, не гадает ли тот, в свою очередь, кто это там внизу.

Когда Эван опустил глаза, то увидел впереди на Дороге три смуглокожие фигуры — Параг и еще двое туземцев. Видимо, вскарабкались по овечьей тропе, а теперь невозмутимо поджидают.

Эван кое-как припомнил приветствие друга-встретившего-в-пути-другого-друга.

Параг ответил, но его товарищи лишь прищелкнули. Стояли они ровно поперек Дороги. Чего им нужно? Быть может, ищут заблудившуюся скотину?

— Легкой дороги домой, — попрощался Эван.

Туземцы не двинулись с места, и он сделал несколько шагов вверх по склону, пытаясь их обойти. Но на пути встал Параг:

— Ты идешь по Дороге.

— Я иду по Дороге, — согласился Эван. — Я вернусь к концу солнца.

— Нет, — ответил Параг. — Ты идешь по Дороге Покидающих.

— Я вернусь. В конце солнца мы побеседуем как друзья.

— Нет. — Параг ухватился рукой за куртку Эвана и резко дернул.

Эван отпрыгнул, и на него тут же ринулись остальные туземцы.

— Не нужны, — заявил один, указывая на ботинки Эвана.

Эван понял: те, кто уходит по этой Дороге, ничего не берут с собой. Местные решили, что он отправился умирать, и пришли за его вещами.

— Нет! — воскликнул он. — Я вернусь! Я не Покидающий!

На него надвигались хмурые, разгневанные туземцы. Эван вдруг осознал, насколько они бедны. Сейчас он крал у них ценные вещи — так поступают враги.

— Я пойду в деревню немедленно! Я вернусь вместе с вами!

Но поздно. Когтистые смуглые лапы дергали непривычные застежки лабформы. В нос Эвану ударил запах грязной шерсти. Он оттолкнул нападавших (при этом оторвалась половина куртки) и бросился вверх по склону. Туземцы ринулись следом. К своему удивлению, он, цивилизованный человек, оказался сильнее и быстрее их. Эван перескакивал с одной овечьей тропы на другую, пока преследователи не отстали.

На гребне холма он рискнул обернуться и крикнул:

— Друзья! Я вернусь!

Один из туземцев вскинул заостренную палку, которой погоняли овец.

Эван стремительно развернулся и побежал, но тут же ощутил сильный удар в бок и пошатнулся. Палка со стуком упала к его ногам. Ему попали копьем в бок! Эвана пронзила острая боль, он судорожно глотнул воздух, но заставил себя не останавливаться. Вверх. Здесь не было тропы — только гладкий болотистый склон, поднимавшийся все выше. Эван бежал, спотыкаясь о кочки, — вперед и вверх. Мимо проносились призрачные пряди тумана.