Счастье - это теплый звездолет (Сборник)

Что-то, видимо, защищало ее — долгие-долгие годы. Это что-то сначала не давало ему двигаться вперед, а потом вдруг исчезло.

Энергетический барьер.

Он в изумлении повернул голову, подставив лицо воющему ветру, и осмотрелся. По обе стороны тянулась, охватывая кольцом Кливорн, ровная линия в метр шириной. Скала в пределах этого метра совсем не подверглась эрозии. Кое-где ее прикрывали сверху каменные глыбы — с флаера такое точно не разглядеть.

Видимо, зондирование выявило именно этот едва заметный скальный карниз — результат долгого воздействия энергетического барьера. Но почему же детекторы не уловили выброс энергии? Он некоторое время размышлял над этим, а потом понял, что барьер наверняка не действовал постоянно, а включался, когда кто-нибудь подходил достаточно близко. Он нажал изо всех сил, и преграда поддалась. Быть может, заслон пропускал лишь крупных животных, способных вскарабкаться на такую высоту?

Он вгляделся в скалу. Сколько же времени? Сколько времени защищает это место то появляющийся, то исчезающий барьер? Сверху и снизу от ровной полоски скала выветривалась в течение многих тысячелетий. Преграда располагается выше линии ледников. Ее установили, когда здесь все было сковано льдами? Но кто?

Эта пассивная, лишенная источника энергия — такая технология неведома людям, неведома тем немногочисленным развитым инопланетным расам, с которыми успело столкнуться человечество.

Его затопила волна беспредельной радости, и на этой волне легкой пробкой подскакивало здравое объяснение: все это мерещится ему в бреду. Он снова принялся карабкаться вверх. Выше. Еще выше. Вот уже барьер остался метрах в пятидесяти внизу. Он поглядел из-под локтя, как падает вниз потревоженный камень. Ему померещилась крошечная вспышка, но непонятно было, отскочил камень от преграды или нет. Птицы или падающие камни — быть может, именно это мерцание, эти искорки он и заметил тогда с корабля.

Он лез все выше. По боку текло влажное и теплое, размазывалось красной лентой. Боль не отпускала, и он уверенно нес эту боль все выше. Ухватиться рукой. Рвануться. Зацепиться ногой. Толкнуться. Передохнуть. Зацепиться рукой.

— Я везу на себе боль, — сказал он вслух.

Вот уже некоторое время его окутывало плотное облако. Завывания ветра монотонно отдавались в скалах, к которым он прижимался. С ногами творилось что-то неладное — они волочились, отказывались подниматься. Вскоре он понял, в чем дело: поверхность стала горизонтальной, он уже не лез, а полз.

Неужели добрался до вершины Кливорна?

Он испуганно поднялся на колени. Вокруг бурлили туманы. Рядом алела красная полоса. «Моя кровь смешалась с кровью Кливорна, — подумал он. — На карачках среди скал. Запачкал руки». Его охватил приступ болезненной ненависти к Кливор-ну, ненависти к камню, терзавшему его плоть, — так раб ненавидит свои оковы. Тяжелый труд для одиночек… И кто такой был Земмельвайс?

— Кливорн, я тебя ненавижу, — промямлил он, едва ворочая языком.

На вершине ничего не было.

Его шатнуло вперед, и внезапно он снова ощутил клейкое сопротивление, резкое потрескивание, а потом все пропало — еще один энергетический барьер, теперь уже на вершине Кливорна.

Тело прошло сквозь преграду, воздух за ней был неподвижен. Проковыляв несколько шагов, он упал. На вершине царила тишина. Израненную щеку приятно холодила скала — на этот раз выветренная скала. Постепенно до него дошло, что второй барьер, видимо, активировался после первого и включался, только когда кто-нибудь пробивал тот, нижний.

Прямо перед лицом покачивался крошечный цветок с прожилками. Под ухом ощущалось странное холодное биение — то билось сердце Кливорна, пели ветра за границами щита.

Свет менялся, все сильнее, сильнее. Через какое-то время он всмотрелся в разбросанные вокруг цветка камешки — прозрачные и золотые. То тут, то там между ними попадались белые кусочки, похожие на завитые рожки. Очень странный свет — слишком яркий. Немного погодя он сумел поднять голову.

Впереди в тумане что-то светилось.

Тело будто бы существовало теперь отдельно, непостижимая боль, причину которой он уже не мог вспомнить, с каждым вдохом вгрызалась все глубже. Он неуклюже пополз. Живот было никак не оторвать от земли, но в голове царила кристальная ясность. Он был готов.

И когда разошелся туман, безо всякого удивления взглянул на сияющий коридор или, вернее, тропу, вымощенную прозрачными плитами, от которых и откололись золотистые камешки. Сияющая тропа-коридор пролегала там, где не могло быть никакой тропы, тянулась с вершины Кливорна в струящиеся облака.

Коридор был не слишком длинен — метров сто, если не обманывало зрение. Дальний конец мерцал сиренево-синим. Оттуда веяло свежестью, и свежесть эта мешалась с воздухом Кливорна.

Наверное, он сейчас не сможет подняться туда… Зато сможет посмотреть.

Были и какие-то механизмы — сложная желеобразная машина стояла там, где тропа сливалась со скалами Кливорна. Он различил круглую шкалу, на которой вспыхивало нечто наподобие фигур Лиссажу. Наверное, механизм активировался, когда он прошел сквозь барьеры, а потом материализовалась тропа.

Он улыбнулся и почувствовал, как под губами сдвинулись золотистые камешки. Он лежал, уткнувшись в них щекой, у самого начала тропы. Воздух другого мира чуть охладил пылавший в горле огонь. Он не отрываясь смотрел на тропу Ничто не двигалось. Никто не появился. То сиренево-синее — это небо? Безупречно гладкое, ни облаков, ни птиц.

В вышине, в конце тропы, — что же там? Быть может, поле? Огромная межпространственная арена, куда сходятся другие такие же волшебные тропы-коридоры? Он не знал.

Никто не взглянул на него оттуда с вышины.

Приспособление над круглой шкалой напоминало две прозрачные спирали. В одной плескалось жидкое сияние, в другой мерцало лишь несколько искорок. У него на глазах одна искорка мигнула и погасла, спираль с жидким светом тоже мигнула: И еще одна искорка. Он смотрел и гадал. Искры гасли через равные промежутки.

Устройство для отсчета времени. Может, прибор, учитывающий запасы энергии. Эта энергия почти на исходе. «Когда погаснет последняя искра, — подумал он, — ворота закроются». Сколько же времени прождали они здесь на вершине?

Кто еще пробился к ним? Возможно, несколько овец, полумертвый туземец. Создания Кливорна.

Оставалось лишь несколько минут.

Неимоверным усилием он передвинул правую руку. Но левая рука и нога повиноваться отказывались. Чуть прополз вперед, почти до начала тропы. Еще метр… но сил уже не осталось.

Бесполезно. Ему конец.

«Если бы только я пошел сюда вчера, — думал он, — не заказывал бы зондирование». Зондировали, конечно, с флаера, который облетел вокруг Кливорна. Но тропу с флаера увидеть невозможно: тогда ее еще тут не было. Она появлялась, лишь когда кто-то активировал первый барьер внизу, прорвался через обе преграды. Кто-то крупный, возможно теплокровный. Стремящийся вверх.