Счастье из чужой вселенной

Попытки вспомнить хоть что-то ни к чему не привели. Последним воспоминанием было, как сидел в углу камеры, пытаясь заставлять себя думать, и чувствовал, как ускользает, растворяется сознание. А потом всё. Темнота. Провал. В себя пришел, лёжа на полу у самой решётки. Долгие мгновения пытался понять, что вообще происходит. А потом пришло осознание — я снова могу мыслить и воспринимать реальность. Я снова я, со всеми своими достоинствами и бездной недостатков. Затем наотмашь ударило понимание: на моём лице и одежде кровь, и принадлежит она Еве. Пытаясь не обращать внимание на непослушное, до омерзения слабое тело, сел и осмотрелся. В камере девушки не было. Только в воздухе висел густой аромат крови, а во рту ощущался вкус, подобного которому я прежде не знал. Непередаваемо восхитительный, самый лучший! А в следующее мгновение стало тошно от самого себя, от того, что позволил себе хоть мгновение наслаждаться кровью возлюбленной. А стоило мне увидеть сжавшуюся в отдалённом углу девушку, как и вовсе чуть повторно не лишился рассудка.

Маленькая фигурка в крови не подавала признаков жизни. Лишь усилием воли взяв себя в руки, смог услышать, что она дышит. Внутри плескался ужас. Что здесь произошло? Что я с ней сделал? Только память упорно молчала. Пытался выбраться из ловушки, в которой сам себя заточил. Бесполезно. Именно за невозможность вырваться я и выбрал это место. Чувствуя себя на грани постыдной истерики, стал звать девушку. Умолял очнуться. А она всё лежала, такая хрупкая и ко всему безучастная.

Наконец, сознание вернулось к Еве. Но я никак не ожидал, что девушка в порыве какого-то отчаяния взвоет в голос. Она кричала, требовала замолчать. Звёзды, да чего я тут творил, раз она в таком состоянии?!

Не смог удержать слов облегчения, когда смеска затихла. Она же в ответ уставилась на меня дикими глазами, после чего новый обморок настиг Еву.

И вот, сижу и жду, когда девушка снова очнётся. Очевидно, случилось что-то жуткое, и я виноват. Мне нужно было знать, что, хотя и страшно было. Не уверен, что смогу с этим жить. Ну, а главное, мне необходимо просто убедиться, что с Евой всё в порядке, насколько это вообще возможно в подобной ситуации.

— Звёзды, Айлир, — послышался шёпот девушки, давая мне понять, что я всё же задремал, — ну почему всё так? Это всё слишком. Я просто схожу с ума.

Всё это Ева шептала, смотря на меня больными глазами. Несчастная, испуганная, еле живая. Невыносимо видеть её такой сломленной. И это моя вина, хотя я и не помню ничего.

— Вообще-то, спятить суждено было мне, — хмыкнул тихо, заставив девушку уставиться на меня огромными шокированными глазами.

— Этого не может быть, — замотала смеска головой. — Ты заболел и стал сумасшедшим, как и все жертвы «естественного отбора».

— И тем не менее, я тут и говорю с тобой, — ответил я.

— Ну да, новая хитрость, чтобы заставить меня подойти к решётке? — истерично хохотнула Ева. — Не-а, не выйдет.

Девушка сидела напротив камеры на полу и наконец-то заняла такое положение, что мне стала видна жуткая рана на её руке. Укус. Мой. Захотелось сдохнуть. До последнего надеялся на какое-то чудо, ошибку. Но нет, я причинил ей боль. Снова. Пил её кровь. И если бы не эти прутья, скорее всего, убил бы её, будучи полностью безумным, чтобы потом очнуться над растерзанным телом и сойти с ума повторно, от невозможности жить с этим.

— Прости меня, — прохрипел, чувствуя, как комок в горле мешает говорить. — Прости, Ева.

Что я там недавно говорил? Её кровь лучшее, что мне доводилось пробовать? Сейчас меня тошнило от неё. Мутило от густого аромата, витающего в пространстве.

— Это бред какой-то, — сказала Ева после минуты молчания и пристального разглядывания моей персоны. — Разве больные «естественным отбором» выздоравливают? Как такое возможно?

— Твоя кровь, Ева, — озвучил единственную теорию, что была у меня, а слова снова обожгли болью и стыдом. — Что-то в твоей крови способно побеждать вирус.

— Так не бывает, — ошарашенно выдала девушка. — Это больше похоже на сюжет глупой фантастической книжки.

— И тем не менее, это так, — хмыкнул я.

Похоже, тут произошло нечто, что сильно напугало девушку. Почти до паранойи. Она не спешила мне доверять, опасалась, что это очередная хитрость, и устроила форменный допрос. Спрашивала как общеизвестные факты, так и то, что знать мог только я. Затем наступила моя очередь задавать вопросы. Первым делом выяснил, что же всё-таки случилось. Слушая рассказ Евы, сначала чувствовал, как от ужаса сводит внутренности, затем проснулся гнев на её безрассудство.

— Ева, я же тебе вроде на общегалактическом говорил сюда не ходить и ни в коем случае не приближаться к камере! — высказывал потупившейся виновато девушке. — Ты меня вообще слушала? Чем ты думала, подходя к спятившему инфицированному?

— Но это был ты! — в тихом отчаянии заявила Ева. — Ты звал меня по имени!

— Это был вирус, — обрубил мрачно. — Потому как я абсолютно ничего не помню.

Ева всхлипнула и уткнулась носом в колени. Ругать девушку было больно, чуть ли не до крика истошного тяжело. Тем более на фоне того, как я виноват перед ней и чем обязан, но иначе было нельзя. Ей пора научиться благоразумию. Мне льстило, что она переживала обо мне, и если бы не её искреннее беспокойство в сочетании со счастливо-несчастным случаем, я бы и вовсе вскоре перестал существовать, только вот её мягкосердечие чуть не погубило её. И в один «прекрасный» день оно её точно погубит, если Ева не научится думать головой, прежде чем что-то делать.

Когда эмоции чуть поутихли, смеска хотела открыть камеру. Мои мысли хоть и путались до сих пор, но мне чётко вспомнились опасения Евы, когда она сама болела, что улучшение может быть временным. Пришлось напомнить это девушке и настоять на продолжении своего заключения. В конце концов, мы никуда не опаздываем, а предосторожность лишней не будет.

После того, как чуть ли не криком выпроводил девушку привести себя в порядок и обработать рану, она снова вернулась с новой одеждой, едой и мелочами, улучшающими комфорт. Я пытался отправить Еву обратно, чтобы она отдохнула, но смеска была непреклонна. Несколько часов к ряду мы болтали обо всём на свете, и лишь когда глаза любимой стали закрываться, девушка прислушалась к здравому смыслу и отправилась наверх, спать.

***

Судьба, оказывается, та ещё затейница. Сколько раз за последнее время она подкидывала критические, казалось бы, безвыходные ситуации? И каждый раз мне как-то удаётся выходить из переделок с минимальными потерями. Вот и сейчас, немыслимым образом, но я не просто выжил после заражения, но и полностью поправился. И всё благодаря Еве.

Правда, то, каким образом я получил «вакцину», грузом безнадёжной вины легло на мою совесть. Сама девушка на меня не злилась, не винила ни в чём, ведь это был я и не я одновременно. Для неё безумие было достаточным оправданием, для меня — нет. Внутри всё стыло от ужаса при мысли, что было бы, не будь я заперт. Наверное, я бы потом сдох сам, от инфаркта или тоски.

Более суток я просидел в камере. Сначала было тяжко. Думать было сложно, всё виделось словно в тумане, жуткая физическая слабость, дурнота. Меня кидало то в жар, то в холод. Как мог, я пытался не показывать Еве своего состояния, когда она сидела со мной. Вёл разговоры ни о чём, пытался улыбаться и даже шутить. И чем больше проходило времени, тем легче становилось. Пришло чёткое понимание — я свободен от «естественного отбора», и тогда я покинул опостылевший подвал.

Смотреть на следы собственного поступка, совершённого в сумасшествии, было почти физически невыносимо. А Ева лишь улыбалась и говорила, будто всё это ерунда и уже не больно. Жизнь снова становилась тихой и размеренной, чему я был несказанно рад.