Счастье падало с неба…

– Арбуз будешь? – Стасик протягивал ей алую скибку с черными вкраплениями. – Воду малыши выпили, а пиво закончилось. Тебе панаму принести?

Бабушка улыбнулась, заговорщически подмигнула.

– Не надо. Иди купайся.

Греясь на солнце, Вероника Наумовна вспоминала далекий шестьдесят восьмой год, когда в Ялте на теплоходе порыв ветра унес с ее головы белоснежную панаму в открытое море, а молодой лейтенант, подавая руку на трапе, произнес:

– Девушка, не расстраивайтесь. Панама вам совершенно не шла. Разрешите вас сопроводить?..

Случайный шквальный ветер и супружеское счастье длиной в сорок три года. Она никогда больше не носила панам. Они ей не шли.

Шарлотка

У всех своих знакомых, подруг и даже многочисленных родственников Яночка числилась в разряде «не от мира сего». И если жизнь вокруг кипела, бурлила и периодически подпрыгивала на закономерных амплитудах «радости-горести», то у Яночки судьбоносная кривая рисовалась где-то по серединке общепринятого графика, грозясь в ближайшем будущем и вовсе сойти к нулю, слившись с осью Ох.

В то время, когда все друзья переженились, нарожали детей, а потом развелись и переженились по второму разу, Яна достигла уже того возраста, при котором оставаться одной было как-то не с руки и по большому счету даже неприлично. Старинный оборот «засиделась в девках» к Яночке тоже каким-то образом не подходил, потому что к тому месту, где она должна была только засидеться, Яна приросла намертво, фундаментально и, несомненно, пустила корни. Во всяком случае, ей так казалось.

Одна мама Яночки, Ольга Павловна, не сдавалась и еще находила в себе силы бороться за дочкино счастье, выспрашивала у знакомых и совершенно безразличных до чужого горя людей, нет ли у кого на примете холостого мужчины, не совсем завалящего, но в меру уставшего от одиночества, такого, кто мог бы составить надежный брак.

Подруги Яны давно не скрывали сарказма по поводу ее положения, но продолжали звать в гости на семейные праздники, дни рождения детей, крестины-именины, словно чувствовали перед ней вину за собственное счастье. Яночка охотно принимала приглашения, бежала к подружкам с подарками, с квадратными коробочками, доверху наполненными суфле и взбитого крема, и весь праздничный вечер возилась с младенчиками – подтирала слюни, гремела погремушкой.

Все шло к тому, что по всей вероятности о супружеском счастье Яне можно было уже не мечтать, и от всей души радовалась она за счастье чужое, но вроде, как и свое, словно к этому счастью она имела какое-то отношение.

На свое тридцатипятилетие Яна устроила домашнее застолье. Как-никак, а все же дата. Подруг набился целый дом – двухкомнатная бабушкина квартира, доставшаяся Яночке в наследство, едва вместила ораву подросших детей с мамочками, явившихся на праздник без мужей.

– Яночка, почему мужчин нет? – сокрушалась Ольга Павловна, рассаживая деток за отдельный «детский» стол. – Что за наказание такое! Вино некому открыть.

Вино открыли сами, разлили по высоким бокалам, выпили за здоровье именинницы.

Тосты произносили аккуратно, чтобы неосторожным словом не навредить виновнице торжества. Но Алла Подгородняя с самого начала не уловила общий настрой и, воспользовавшись долгой паузой, когда соседки по столу раскладывали по тарелкам очередной кулинарный шедевр Ольги Павловны, произнесла короткий, но емкий тост.

– Ну, Яночка, мужа тебе хорошего, главное, щедрого! – Алла гнусаво хихикнула и одним глотком отпила полбокала красного вина.

Под трехрожковой люстрой из чехословацкого стекла повисла напряженная пауза. Все обратили взоры на Яну, с любопытством ожидая какого-то пояснения на столь смелый выпад Подгородней.

Яночка медленно допила шампанское, до последнего пузырька и хрустальный бокал на тонкой ножке со всего размаху грохнула о дубовый старый паркет, словно застолье происходило не в чопорной домашней обстановке, а в прокуренном разбитном кабаке. Ольга Павловна заметно покачнулась на стуле, но от комментария благоразумно воздержалась.

– На счастье! – пояснила раскрасневшаяся именинница. – Чтоб сбылось!

Бокал не разбился, упал в мягкий ворс ковра и остался там лежать до окончания вечера. Всем стало ясно, что исполнение желания придется ждать долго…

Отпуск выпал Яне в ноябре. Из всей бухгалтерии, которая отгуляла летние отпуска на жарких берегах Средиземноморья, ей одной выпал холодный, слякотный месяц поздней осени. Любая другая на ее месте могла бы добиться от начальства справедливости, чтобы перенести две недели ноября хотя бы на сентябрь и захватить бархатный сезон в Анапе. Но Яна, привыкшая стойко переносить превратности судьбы, и без того была рада провести отпуск в стенах теплой квартиры, тем более, что стены эти давно требовали ремонта.

Обои пузырились. Клей от горячей воды брался комочками. Щетинился валик, оставляя на стене липкие ворсинки. Три дня Яночка геройски противостояла разрушительной силе ремонта, а на четвертый решила передохнуть и еще раз взвесить все «за» и «против» прежде, чем во второй комнате сдирать старые обои, которые по сравнению с новыми смотрелись гораздо лучше.

После завтрака ей приспичило замесить тесто на шарлотку, а яиц не хватило. По классическому рецепту требовалось их восемь штук, имелось всего три. Маловато. Ни на «классический», ни «на глазок». Пришлось остановить запущенный с пол-оборота кулинарный процесс и мчаться в ближайший магазин.

В узкие джинсы Яночка заправила растянутый свитер, сверху накинула куртку, волосы стянула резиночкой, вспушила челку, бледные глаза закрыла черными очками. «Пять минут ходьбы! Туда и обратно! Никто не заметит, никто не узнает. Краситься не буду!»

Выйдя из подъезда, она огляделась по сторонам. Никого. Словно вымерли все. Пройти надо было по прямой метров пятьдесят, завернуть за угол, и еще шагов двадцать оставалось до магазинного порога. Торопливо зацокали набоички каблуков: цок-цок по асфальту, цок-цок по тротуарной плитке.

А дальше все как в сказке.

– Девушка, а можно с вами познакомиться?

Неожиданный вопрос для девяти часов утра.

Яночка, подсчитывая всю дорогу в уме количество недостающих яиц, суть вопроса до конца не уяснила.

– Зачем? – только и смогла пролепетать старая дева, уставившись на приятного мужчину среднего возраста и явно без комплексов.

– Как зачем? Вам любовник разве не нужен?

– Мне вообще-то сейчас яйца нужны, – выпалила Яны без всякой задней мысли, еще успела подумать, что сказала что-то неприличное.