Счастье падало с неба…

Мужчина не растерялся. Подмигнул правым глазом, качнулся на толстой подошве итальянских ботинок с пятки на носок.

– Так договоримся, без проблем. Всё в наличии. Желаете проверить?

И тут Яна отмерла. На щеках проступили клубничные пятна.

– Совсем совесть потеряли! Куда только полиция смотрит…

Она пулей влетела в магазин и уже там, возле привычных стеллажей, выбирая злосчастные яйца, выпустила пар. «Это же надо посреди бела дня, без всякого стеснения, а у меня даже глаза не накрашены, волосы не причесаны. Маньяк! Точно маньяк… Как домой возвращаться?»

Яночка трепетно и тревожно ждала продолжения странного знакомства, крутила головой по торговому залу, чтобы прилюдно дать маньяку смелый отпор, если тот вздумает подкатить к ней на виду у всех. Она задержалась в молочном отделе. Тщательно пересмотрела на упаковках обезжиренного творога срок годности, неизвестно зачем постояла возле витрины с тортами и минут пять прикидывала в уме разницу в стоимости потраченных продуктов на шарлотку и заводского приготовления роскошного тирамису. Шарлотка выходила дешевле.

Маньяк в магазин не зашел. С некоторым разочарованием Яна поплелась к кассе и, выкладывая на транспортерную ленту коробочки с куриным яйцом, все продолжала размышлять: «А главное, почему сразу любовник, у меня и мужа-то нет. Прежде чем любовника заводить, надо мужем обзавестись, так вроде полагается в приличных семействах…». Расплатившись с любезной кассиршей, перед выходом из магазина она всмотрелась в отражение стеклянной двери. «И что он во мне успел разглядеть? Определенно маньяк!»

В этот момент в голове ее решалось сложное логарифмическое уравнение. Проснувшийся вдруг женский интерес сомневался, что важнее: познакомиться или шарлотку испечь? И по традиционной логике следовало бы выбрать второе, но Яночка и так всю сознательную жизнь придерживалась именно правильных решений, а вывод не радовал. И не разбившийся бокал пятый месяц не давал покоя.

Не надеясь на везение, она вышла из магазина и растерянно осмотрелась вокруг. Маньяка нигде не было, но со стороны автостоянки белое «аудио» призывно моргнуло фарами.

Не раздумывая, Яночка шагнула в бездну.

– Вы шарлотку любите? – Как-то смело и совсем по-хозяйски она уселась на переднее сидение. – У меня дома тесто недомешанное. И обои недоклеенные. Я тут рядом живу, вот за этим поворотом один квартал, второй дом слева… Чего вы ждете? Поехали!

Анатолий еще раз с ног до головы оценил новое знакомство. Вроде ничего. Не из робких.

На заднем сидении лежала тощая спортивная сумка с футболкой и тремя парами свежих носков. Все, что успел собрать в порыве гнева.

Вчера он некрасиво поссорился с женой. С какими-то злыми обвинениями, с несвойственным раздражением обоюдно вылили друг на друга столько грязи, что под конец на его заявление: да я очень быстро тебе замену найду, она ответила вполне разумно: давай, попробуй, кому ты нужен! Хлопнув дверью, он отправился спать в машину. Утром, с непривычки отлежав бока на жестком сиденье, Анатолий твердо решил: домой возврата нет.

В магазин он заехал за кефиром и сдобной булочкой, перепутал завтрак с ужином. Удрученно походил по залу, купил сигарет. Прохладное утро бодрило. Он закурил прямо на голодный желудок, на пороге магазина, протяжно выдыхая над головой сигаретный дым, смотря в осеннее серое небо. Что дальше?

Мимо шли люди совершено равнодушные к его душевной пустоте, забегали в магазин, выходили с пакетами и спешили, кто – направо, кто – налево, в тепло протопленных квартир. Анатолий пожалел, что ушел из дома налегке, позабыв о грядущей зиме и теплом пальто на шерстяной подкладке, приобретенном в прошлом году в Вене по случаю сезонной распродажи. Да, еще год назад с женой они путешествовали по Европе, гуляли по площадям, паркам, музеям, дегустировали чешское пиво и баварские колбаски. Привезли из поездки три чемодана «нужных» вещей, только где-то между Марселем и Сан-Ремо потеряли связующую нить глубокого чувства.

«Кому ты нужен!» – обидно стучало в висок. И правда: кому?

Она вылетела из-за угла. Цокали набоички сапожек, бледные руки под горлом сжимали воротник легкой курточки, плечи дрожали от холода, русый хвост на затылке, как у школьницы, и только черные солнцезащитные очки несуразно смотрелись в дождливое утро на покрасневшем носу. А за ними испуганная, затравленная синяя пустота бескрайнего неба. Это он увидел, когда Яна от неожиданного предложения поспешила очки снять, чтобы внимательнее разглядеть претендента на роль любовника.

– Вы извините меня, – спасовал Анатолий под глубоким нажимом синих глаз. – Я пошутил неудачно… Я женат.

– А какая разница? Ведь любовнику в паспорт не смотрят. Да и по статистике женатый мужчина надежнее холостого.

Непонятная наука – статистика – всегда оказывается на стороне мужчин. Это он понял сразу, когда процесс приготовления шарлотки оказался трудоемким, застенчиво кропотливым и весьма увлекательным, затянувшимся до самого вечера.

Через месяц в районном ЗАГСе под одной и той же фамилией были сделаны две записи: развод и бракосочетание. И никто не мог сказать точно, что повлияло на такой непредвиденный исход – нехватка яиц или многолетняя усталость от пустой жизни ради завуалированного долга и череды скучных дней, где уже давно не было ни привязанности, ни уважения, ни любви.

Тибетская мудрость гласила: «Твое счастье это всегда чье-то горе». Благодаря этой жестокой догме сохранялся вселенский баланс. Яночка, не веря в собственное счастье, житейскую мудрость постигала не спеша, шаг за шагом, и все удивлялась стечению обстоятельств, так вовремя совпавших в одном месте и в одно время.

Вместо свадебного торта на праздничном столе между холодцом и запеченной уткой красовалась шарлотка на «антоновке» с хрустящей корочкой.

Яблоки

Утро началось суетно. С опоздания. Людочка опоздала с завтраком, с глажкой широких бантов и расчесыванием русых кос. У двойняшек в этот день был заключительный танцевальный конкурс. Девочки, издерганные преподавателем по танцам, и сами умудрились нагнать на себя такого страху, что от волнения их слабые желудки ничего не принимали: ни омлета, ни ветчину, ни чая.

– Пусть хоть молока выпьют, – шипела свекровь.

Эмма Павловна сидела за кухонным столом и победоносным видом наблюдала за суматошной беготней невестки, причем левая, тонко выщипанная бровь ее изгибалась острым треугольником. Всю неделю Эмма Павловна намекала на помощь. На даче погибал урожай. Созревшие яблоки градом падали с гибких ветвей и бессовестно гнили в сырой траве, но сын с невесткой не замечали ее беспокойства.

Яблоки Эмма Павловна предпочитала всем другим фруктам и ягодам. За день съедала больше десятка, причем и спелых и с зеленцой, намывала целую гору и кромсала острым ножом на крупные кусочки, отсекая все лишнее.

В размышлениях, как спасти урожай, она вся извелась, день за днем прокручивала в уме возможные варианты, но ничего не складывалось.

Во вторник она не выдержала, после ужина выставила сыну ультиматум.

– Неужели трудно родной матери хоть вот столечко помочь! – И выставила на всеобщее обозрение край мизинца. – За мои-то труды!