Счастье по принуждению

Как школьница одёргиваю юбку и вжимаюсь спиной в кафель.

Волна стыда накрывает с головой. Сердце колотится в рёбра. Что Тимур обо мне подумал? Что я готова стать содержанкой? Спать с ним за подарки? Бред какой-то…

— Бляя… — тихо материться Тимур. — Кать…

Тянет ко мне руки. Я дёргаюсь от них, но он все равно кладёт их мне на плечи. — Ты все не так поняла. У тебя будет все что нужно не за секс. А просто. Считай, что это рабочие подъемные…

Я поднимаю на Кирова глаза и даже не прячу шока. Что он несёт? Его пальцы побывали внутри меня. Какое ещё просто?

— И да, — громко втягивает воздух через зубы Тимур. — Чертовски тебя хочу. С первого дня.

— И что мне теперь с этим делать? — Спрашиваю эхом.

Я действительно не знаю…

— Ванную мне освободи, — усмехается Тимур. — У меня от смеси уже кожу стянуло, — наклоняется к моему уху так близко, что я перестаю дышать, — И беги, мокренькая трусиха… А то я тебя все-таки съем.

Невозмутимо отстраняется и стягивает с себя футболку. Подходит к раковине, включает холодную воду и обдаёт себе лицо.

Я не могу оторвать глаз от его татуировки на спине. Она манит прикоснуться. Рисунок вздрагивает и играет объемностью на мышцах, будто живой.

— Все-таки вместе в душ пойдём? — Ловит меня «на горячем» Тимур.

Вспыхиваю и вылетаю за дверь.

Убейте меня! Кажется, я по-настоящему небезразлична своему начальнику.

Глава 19

Катя

Тимура нет. Охрана молчит. Его телефон недоступен. А я не нахожу себе места. Просто схожу с ума от абсолютно полярных чувств: волнения и жгучей ревности. Убили, ранили, посадили? Или он просто где-то отдыхает с женщинами? С мужчинами?

Наши поцелуи в ванной вот уже двое суток не выходят из моей головы. Я присвоила мужчину? Господи, какая же дура! Он даже не подошел ко мне после случившегося, не попробовал поговорить. Да, я избегала, но он то знает, где меня искать…

Сердце периодически забывает стучать. Я дергаюсь на каждый шорох за окном. Гоняю по-кругу чай. Он не лезет.

Все-таки задремав прямо за кухонным столом, просыпаюсь от хлопка входной двери и вылетаю в прихожую.

Смеряю Тимура взглядом с ног до головы. Жив. Цел. Пьян?

Внутри вскипает яркость.

— Сейчас четыре утра, — вырывается у меня. — Вы можете хотя бы предупреждать, что живы?!

— Ты почему не спишь? — Совершено спокойно интересуется Киров и сбрасывает с ног ботинки. Слегка покачивается. — Если бы что-то случилось серьёзное, тебе бы сообщили.

Проходит мимо меня, задевая плечом. Начинает раздеваться прямо в коридоре. Бросает на пол пиджак, расстёгивает рукава рубашки, вытаскивает ее из штанов и идёт в ванную.

На мгновение мне кажется, что пахнет какой-то гарью. С улицы? Соседи, может, что-то жгли?

Внутри все клокочет. Ты, Катя, дура! Поцеловал тебя мужик, а ты растеклась. Нафантазировала. Курица!

Собираясь гордо удалиться наверх, с чувством пинаю пиджак и вдруг замечаю на нем какие-то пятна. Наклоняюсь ниже, чтобы проверить догадку. Кровь… Достаточно много. По воротнику и спине. А ещё пиджак действительно очень сильно пахнет дымом.

Подбегаю к двери ванной и начинаю в неё колотить.

— Откройте немедленно! Вы меня слышите?!

Замок щёлкает.

— Ты чего орешь? — Хмуро смотрит на меня Тимур. — Ребёнка разбудишь…

Мокрый и голый по пояс.

— Что это? — Всовываю в дверной проем его пиджак.

— Издержки профессии, — хмыкает грустно. — Иди спать, Катя.

— Нет, — упрямо мотаю я головой, — покажите.

— Что именно? — Проскакивает в голосе Кирова ирония.

— Голову свою покажите! — Повышаю голос и толкаю дверь ванной, как бы оповещая о серьёзности намерений.

— Один из домов, который сдать должны были через неделю, сгорел. Потушили достаточно быстро, но по голове мне балкой прилетело, когда со страховой убытки описывали.

— Проводка? Или…

— Или, Катя, — качает головой Киров. — Сделай чай, если хочешь помочь. Голову мою обработали, а вот желудок один с обеда.

Заваривая в чайнике новую порцию чая, я ловлю себя на крамольной мысли, что проблемы Тимура меня расстроили сейчас не так сильно, как расстроило бы наличие женщины. Да, конечно, все эти рассуждения основываются только на том, что Киров вот он. Живой и почти здоровый. Если бы было иначе, я бы просила любовницу. Замираю с чашкой в руке. Это так странно…

Боль от измены мужа и от мысли о женщине Тимура разная. В первом случае мне жаль, скорее, прожитых лет. Надежд, мыслей о ребёнке, жаль что мы не стали идеальной, интеллигентной семьей: врач и кандидат наук. Жаль всех своих уступок и ссор, где старалась быть мудрее. Просто до глубокого опустошения жаль. А с Тимуром… дергается и перестаёт стучать сердце. Просто от любого формата факта, что их с Демьяном не будет в моей жизни. Пусть в абсолютно не такой, какой я себе ее представляла.

Кажется, я сошла с ума…

Оборачиваюсь на Кирова, который тяжело садиться за стол и спешу поставить перед ним чай с бутербродами.

— Вот…

Мой взгляд притягивается к его голове.

— Кружится зараза, — морщится Тимур.

— И кровит… — захожу я за его спину. — Вы снимок делали? Вы вообще в больнице были? И зачем вы помыли голову? — Разгоняюсь в праведном гневе.

— Что же ты такая шумная? — Стонет Киров. — Нет, не был я в больнице. Рану бухгалтер промыла. Пили мы с другом.

Я несколько раз вдыхаю и выдыхаю. Хочется зачитать лекцию о столбняке и гепатите. Но какой смысл?

— У вас в доме есть аптечка? Антисептики, пластыри, бинты? Хоть что-нибудь?

— В кабинете осталось что-то после ножевого, — делает он глоток чая, — в ящике справа над книгами…

Я опускаю глаза вниз по спине Тимура и только теперь понимаю, что татуировка маскирует шрамы. Это же сколько лет прошло? У медикаментов, скорее всего, давно срок стерильности истёк, если не годности. Но других вариантов нет.

В кабинете я действительно нахожу большую аптечку с бинтами, ампулами и шприцами. По набору понимаю, что лечил ножевое Киров тоже дома. Ненормальный!