Счастье в декларацию не вносим

– Я? – тяжко поразилась Эль.

– Вы, – подтвердил агент. – Но сейчас не время обсуждать подобные вещи, поэтому будем считать, что вы ничего не слышали. Я сделаю вам предложение в подобающей обстановке и дам время обдумать всё спокойно. А сейчас позвольте просто поухаживать хозяину за красивой и приятной гостьей. Ужин уже накрыт.

Эль, до печёнок прочувствовавшая выражение «будто пыльным мешком прибили», позволила. То есть на самом деле дала взять себя под руку и провести по лабиринту коридоров в столовую – роскошную, понятное дело.

Обед оказался выше всяких похвал, а хозяин гостеприимным и внимательным. Валь сам подавал девушке блюда, подкладывал кусочки, наливал вино. При этом непринуждённо рассуждал о достоинствах трепангов – знать бы ещё, что это такое. О преимуществе десертного белтайского перед изгерским мускатом – а какая между ними разница? И о новом течении в эльфийской живописи, называемое импрессионизмом. Слово «импресарио» таможенница слышала, «экспрессия» тоже была понятна, а вот что такое импрессионизм она понятия не имела.

Таможенница даже смогла раз пять вполне к месту вставить: «Угу», раз шесть: «Да», перемежая их: «Да-а?» и даже одно: «Вы совершенно правы». В общем, ужин удался на славу.

Лучше б его вовсе не было.

Ну кто сказал, что изысканность и роскошь всем по нраву? Наверное, тот, кто ни того, ни другого близко не нюхал. Вот Эль, когда василиск проводил её до дверей спальни, на прощание пожелав спокойной ночи и вежливо ручку поцеловав, почувствовала себе будто на волю выпущенной. Да не из какой-нибудь клетки, а с тяжёлых каторжных работ.

И брошку она тут же отцепила. Правда, задержала её в ладони, заворожено таращась на игру приглушённого света ночника в гранях. Всё-таки букетик на самом деле был красивым. Может, даже и красивее эльфийского импрессионизма.

[1] «Мы с купидонами бизнес делаем: они нам (какие-то вещи), мы им драгоценности – все довольны. Только они что-то не так сделали (обнаглели), который день не показываются, а устройства для курения пустые. Нет, ты не думай, что меня это очень раздражает, но они же не правы, согласись!»

9 глава

– Ты сильная, ты справишься!

– Я умная, я за это даже браться не стану!

(Из воспоминаний психолога)

Видимо, горгульи драками и полётами с элементами акробатики солнце не только провожали, но и встречали. По крайней мере, Эль разбудило именно угрожающее куриное квохтание, местами переходящее в орлиное клекотание, и дробный стук в стену, будто в неё бросали пригоршни мелкой гальки.

Естественно таможеннице потребовалось немедленно узнать, что там такое интересное делается…

А вот сколько раз сама, читая очередной романчик, по лбу себя била и книжкой накрывалась с тяжким стоном: «Куда тебя понесло, дура?». Ведь последнему гремлину же понятно: если в подвале, в котором ни огонька нет, происходит что-то странное, надо не по лестнице спускаться, а наверх бежать, по пути вопя как можно громче! Но законы идиотизма, видимо, не только на выдуманных барышень действуют.

В общем, отдёрнула Эль штору, правда тут же обратно вернула, да ещё и рукой придержала: каменно-крылатый комок висел прямо за стеклом, а балкон был засыпан щебнем так, будто на него кусок крыши упал. Девушка уже начала прикидывать, сможет ли она сдвинуть шкаф и станет ли он надёжным щитом или как раз наступило то самое время, когда нужно бежать и вопить, как в стену опять забарабанили, но теперь прицельно, сознательно так.

– Эй, кисазая! – приглушённо, но с чувством заорали там, снаружи. – Открывай! Блэт! Да открывай, мне ж сейчас винт отдерут!

Эль осторожно заглянула в щёлочку между занавеской и притолокой. Горгул, скорее всего, вчерашний, висел чуть пониже балкончика, судорожно хлопая крыльями, тарабанил кулаками в стену, при этом умудрившись скомпоноваться в комок, даже ноги – или лапы? – к груди поджал. Заметив девушку, барабанить он перестал, зато зажестикулировал, замахал руками, а мимике его любая обезьяна бы позавидовала, не то, что гранит.

Таможенница оглянулась, но ни кровать, ни секретер на изящно-рахитичных гнутых ножках, ни тот же шкаф правильного решения не подсказали. А на панически заверезжавшего монстрика откуда-то сверху спикировала громадная крылатина, впечатала его в стену, так, что по ней трещины пошли, щёлкнула внушительными челюстями, но впустую – горгулёнок втянул голову в плечи, как черепашка – и отлетела, явно собираясь заходить на новый виток.

– Давай быстрей! – приказала Эль, открывая балконную дверь и оставив щёлку, в которую и кошка бы протиснулась с трудом.

Повторного приглашения монстр ждать не стал, оттеснил таможенницу плечом, заодно едва не выдавив стекло, ввалился в комнату, дверь захлопнул и с закономерным грохотом растянулся на ковре.

– Сябки, тян, – просипел горгул – поблагодарил, видимо.

Девушка почесала бровь, подумала и отошла-таки за кровать – поближе к пустому камину и каминной кочерге. Ну так, на всякий случай.

– А что такое винт? – спросила.

– Винчестер, – хрипло отозвался монстрик.

– А что такое винчестер?

– А я хрен его ноу, – заявил каменный и тяжело перевернулся на спину, раскинув крылья.

Левое у него оказалось разбитым почти до локтевого когтя.

– Ты как? – сочувственно протянула таможенница.

– Камси камсам, – горгул неопределённо повертел в воздухе кистью, – я у тебя тут впишусь?

– Чего?

– Побуду я тут, – каменный скосил глаз вбок, разглядывая Эль, хмыкнул. – А этот где?

– Который?

– Ну, типа, хозяин?

– Ну, типа, понятия не имею.

– Сечешь, – одобрил монстр. Сел, пошарил у себя за плечом, растянул повреждённое крыло. – Габелла, – оценил безрадостно. – Полный зашквар[1]. Ну ничё! Я им так понерфлю[2] – трусами не отмахаются! Слушай, у тебя жралово есть?

– А ты нормально говорить можешь?

– Ты чё? – вытаращился монстр. – Это ж нефига не мейнстрим! Бро заржут!

– Тогда нету, – решила Эль.

– Чего нету? – озадачился горгул, собрав гранитный лоб складками.

– А ничего нету.

– Ппц, – раздёльно выдала тварь, стянула из вазы яблоко и, целиком отправив его в пасть, сочно захрустела. – Облом.

– Вы же вроде бы по мясу больше? – осторожно уточнила девушка.

Скорее всего, спрашивать об этом всё же не стоило, но, во-первых, Эль любопытство разбирало, а, во-вторых, происходящее выглядело настолько абсурдно, что даже и страшно не было: сон, причём забавный.