Счастливое число Кошкиной

— Сбежала? — спрашиваю и стискиваю зубы, увидев кивок в ответ.

От такого простого и в то же время обречённо-доверительного движения меня выстегивает едва ли не как девчонку. Смотрю на нее, а внутри клокочет от противоречивых чувств — вроде я ей никто, как и она мне, и лезть в ее семейные разборки не имею права, а с другой стороны, если сейчас я ей не помогу, то кто поможет? Не просто так сбежала. Да, характер у девчонки не сахар, но и у меня не лучше. Только я тут в шоколаде, а она скорее всего отдала последнее, чтобы свинтить. Сама же говорила, что безработная. Ещё и готовит, чтобы не передумал и не выгнал. Сволота последняя, вот кем я буду, если не помогу!

— Деньги есть за квартплату эту перевести?

— Есть, — тихий ответ, от которого в груди свербит, а в голове…

“Блядь, от меня убудет что ли, если помогу?”

— Переводи и забей болт, — возвращаю телефон и повторяю с нажимом, когда серо-зеленые глаза поднимаются и удивленно смотрят в мои. — Переводи! Ты на чаевых бармена больше заработаешь.

— Я не бармен.

— Не свисти, — злюсь на эти никому ненужные препирательства и снова повторяю. — Переводи! Крыша над головой у тебя есть, еды полный холодильник. Что не так? — спрашиваю и тут же отвечаю до того, как она ляпнет какую-нибудь ересь. — Мы договорились, что ты готовишь, а продукты покупаю я. За аренду ты оплатила. На остальное и особенно это, — кошу взглядом на экран мобильного, — забей болт. Выгребем. Переводи деньги и пошли ужинать.

Не перевела. Скосила глаза на приоткрывшуюся дверь и снова уткнулась в свой телефон.

За моей спиной негромко фыркнула Текла, плюхнулась рядом со мной на задницу и положила к ногам девчонки свою игрушку — резиновую курицу. Подтолкнула ее носом к Кошке и завиляла хвостом, шкрябнув лапой по ноге Гели.

— Вот и Текла говорит, чтобы ты не парилась, — улыбнулся я. Снова потянулся к щеке Кошки и провел по ней большим пальцем, спускаясь к уголку губ. — Улыбнись, Кошка, не расстраивай Текилу. Переведи деньги, пусть подавится. Завтра на смене отобьем, обещаю.

Несколько секунд она смотрела на меня, будто не могла или боялась поверить в то, что я сказал, а потом запорхала пальцем по экрану. Лишь на подтверждении перевода зависла.

— Твою мать, Геля! — негромко выругался я, отбирая телефон и нажимая на иконку. — Все. Проблема решена, пошли ужинать. Текла, бери свою курятину и дуй на кухню.

Вильнув хвостом, собака сцапала игрушку и бодро поскакала в указанном направлении, а я вернул Кошке телефон, пальцами коснулся уголков ее губ и подмигнул:

— Улыбнись или я позову Бабайку.

Секунда, вторая, третья. Да! Робкая улыбка все же появилась и стала немного шире, когда я легонько щелкнул девчонку по носу и зловеще-пугающим тоном протянул:

— У-у-у! Кто боится темноту и Бабайку?

— Дурак! — прыснула Кошка и пихнула меня в плечо.

И почему я кивнул? Почему заулыбался и зачем провел подушечкой пальца по улыбающимся губам? Наверное, потому что все же дурак. Дурак, которому до жути хотелось прикоснуться к ним снова. К ней хотелось прикоснуться. И еще поцеловать. Неторопливо попробовать ее губы, запустив пальцы в волосы на затылке, чтобы не смогла отстраниться, а потом зацеловать до последней капли кислорода в легких.

“Твою мать, Ден! О чем ты думаешь?”

23. Проблемы и их решение.

POV. Денис.

Я кое-как разлепил один глаз и тут же закрыл его обратно, застонав от боли. Башка в прямом смысле слова взорвалась от резанувшего по зрачку света и явно не собиралась склеиваться обратно. Попытался сдвинуть руку, чтобы нащупать вторую подушку и накрыть ей лицо, и не понял, что ее держит. Тело будто отказывалось меня слушаться и даже на простейшее движение шарахнуло по нервам болючим предупреждением:

— Лежи и не рыпайся.

Лежу. Не рыпаюсь. И мысленно мечтаю сдохнуть. К треску в голове добавился адовый сушняк, к нему через несколько минут плюсанулась пульсация в затекших руках и ногах, а еще спустя какое-то время что-то уперлось мне в грудь и упало на нее с нечеловеческим хрипом, в котором больше угадал, чем услышал слово “мама”. Где я? Кто я? Что я?

В памяти зияющая дыра размером с вселенную, и единственное воспоминание, которое смог выскрести — мы втроем сидим на полу перед телевизором, смотрим американский футбол, ржем и хлещем текилу за очередной фол и потасовку. Кошка стопку, мы с Лукой две. Чет вроде чтобы по справедливости и чтобы не накидаться раньше времени. Что было до и что было после — не помню. Снова пробую разлепить глаза и пошевелиться, но то ли я вчера набухался до того, что забыл как это делать, то ли меня спеленали по рукам и ногам и бросили связанным на диван.

— Мама, — раздалось болезненное шипение в ответ на мои попытки вернуть себе свое тело.

Перед глазами поднялось какое-то расплывчатое пятно, пригрозило мне, что оно больше со мной не пьет, и рухнуло обратно, застонав от удара о мою грудь. Правда и я застонал, составляя компанию, а через мгновение дуэт превратился в трио.

— Ден, я тебя ненавижу, — прохрипело справа, а сверху угукнуло и добавило:

— Лукашик, я с тобой полностью согласна.

— Заглохните оба, — сморщился я. — Башка и так трещит.

— Кошка, пни это хамло.

— Не могу.

— Чего так?

— Хреново мне, Лукашик.

— Как я тебя понимаю, Гель, — Люк едва ощутимо ткнул костяшками мое плечо, потратив на это последние силы, и тяжело вздохнул. — Хотя бы укуси эту сволочь.

— Сейчас попробую.

Сверху что-то зашевелилось, шеи коснулись сухие губы, и до меня только сейчас дошло почему не мог пошевелиться и кто на мне лежит.

— Кошка, даже не рискуй, — прохрипел я, не в силах сделать ничего больше.

— Заглохни, садист, — обожгло мое ухо, а после в шею снова ткнулись губы. — Лукашик, я укусила, а ему пофиг, — пожаловалась девчонка.

— Кусай сильнее.

— Сейчас, — новый "укус" и сокрушенное. — Все. Я больше не могу. Кто-нибудь дайте водички.

— И мне, — прохрипел я. Поднял освободившуюся руку и попросил, — Бармен, счет, пожалуйста.

Шуточку оценили. Сперва захрюкала Кошка, следом гоготнул Лука, а я прикрыл глаза, проваливаясь в обострившееся и крайне приятное ощущение от улыбающихся в шею губ.

С похмелья вообще не хотелось спорить и даже что-то говорить. Каждый лишний звук рвал всем троим головы, поэтому мутные джентльмены уступили право не менее мутной даме посетить туалет и ванную первой. Сами поползли по стеночке на кухню, где к всеобщей радости нашли на нижней полке холодильника три полторашки минералки. Свою мы с Лукой вылакали и даже немного ожили. Третью, оставленную Кошке, решили не открывать, справедливо решив, что раз бухали на равных, то и с похмельем выгребать без ущемления по половому признаку.