Счастливый доллар
Шрифт:
Агнешка вышла за забор – просевший, того и гляди обвалится – и зашагала по тропинке. Узкая дорожка загибалась, слетала с холма, на котором стоял дом, и, заложив петлю, карабкалась вверх.
Было тепло. Сумерки звенели комарьем, а у ручья заливался соловей.
Отпускало.
В конечном итоге она, Агнешка, всегда может отступить.
Семен очнулся оттого, что шее было щекотно, словно муха ползла. Он попытался смахнуть и понял – не муха, но капля пота. И капель этих множество. Он промок весь, от рубашки
Семен, сев на кровати, попытался носки стянуть. Выходило как-то не очень, точнее, совсем не выходило. Во-первых, в глазах двоилось. Во-вторых, координация оставляла желать лучшего. В-третьих же, бок полоснуло горячим.
Точно. Он ранен. У него горячка. Он бредил и видел в бреду бабку, которая велела жениться.
Припомнив выражение бабкиного лица, Семен поежился. Потом решительно сполз с кровати и проковылял на кухню. Там, на топчане, свернувшись калачиком, спала Агнешка. Темно-зеленое покрывало сбилось в ноги, подушка в латаной, расшитой красными и синими крестами, наволочке выскользнула из рук, а серая простыня сбилась комком.
Агнешка во сне ворочалась и скрипела зубами.
Смешная.
Она взмахнула рукой, словно отгоняя кого-то, и проснулась.
– Ну? – слегка опухшие глаза, всклокоченные волосы, прядь которых попала в рот. Агнешка попыталась выплюнуть и сердито переспросила: – Плохо?
– Хорошо, – возразил Семен. – Вымок только. А теперь нормально. Я бредил, да?
– Ты самоубийца. Ты знаешь, во что ввязался?
– Во что?
– Не знаю. В дерьмо какое-то.
Агнешка нахмурилась и потерла пяткой одной ноги голень другой.
– Варенька твоя не просто убийца, а… там, на столе, посмотри. Я по датам разложила. Нет. Стой. Иди сюда. Как ты себя чувствуешь?
На сей раз рука, которая легла на лоб, не была холодной.
– Температуры вроде нет, но…
Семен убрал руку и сам отодвинулся. Нет уж, чего бы там бабка ни советовала, он жениться не намерен. И вообще это был бред. Сознание отключилось, вот и полезло всякое из подсознания.
Жениться… у Семена и без того проблем хватает.
А пробежавшись по заметкам, разложенным ровными рядами, Семен понял – все предыдущие проблемы ничто. Он реально вляпался.
– Я думаю, что тебя использовали, – Агнешка подошла сзади. Она широко зевала, прикрывая рот тыльной стороной ладони, и на руке белыми пятнами выделялись ноготки. – Олег хотел натравить тебя на Вареньку, а сам исчезнуть. Но она сообразила и успела раньше.
– Из-за чего? – Семен подвинулся, и Агнешка села рядом. Теплая. Мягкая. – Она могла его бросить. Или сдать.
– Из-за денег. Я вот посчитала. Они много украли, это если по официальным данным, а я думаю, что больше. Ведь тогда черного нала было… Понимаешь?
Понимает. Шестизначная цифра на бумажке. И цифру эту можно умножить минимум вдвое, если не вчетверо.
– Они не просто так убивали. Это только кажется, что просто так. На самом деле, если взять… – Агнешка
вытащила желтый прямоугольник. – Вот. Бизнесмен, перевозивший выручку за неделю.Второй прямоугольник, белый с россыпью полустертых букв и черным пятном снимка.
– А вот на эту фотографию посмотри, видишь?
– Что?
Расплывчатые черты. Комод. Кровать. Зеркало.
– Вот, – Агнешка, подавив очередной зевок, ткнула куда-то в угол. – В зеркале. Отражение сейфа. Открытого. А если был сейф, то было и то, что в сейфе лежит.
Она – сокровище. Семен бы не додумался. Или додумался, но точно не сразу.
– И вот тут инкассаторские машины. Бизнесмены. Еще старики, это самое слабое мое место. Чего взять у стариков?
Агнешка с надеждой уставилась на него, ну же, Семен, не подведи. Хотя бы одну версию ты выдвинуть можешь.
– Многое. Старики – не всегда нищие пенсионеры. Был у меня случай…
Неряшливая старуха в трех шалях и изношенных тапочках скулила переливами, выматывая нервы. Она выла и выла, а когда навылась, принялась диктовать список украденного. Сначала Семен принял ее за сумасшедшую…
– …царские золотые и серебряные монеты, иконы, антиквариат, золото, скопленное еще при Союзе…
Кажется, у той неряхи были еще чеканные подносы и турецкие ковры, канделябры в серебре и коллекция статуэток мейсенского фарфора, пять малахитовых черепах и слон из слоновой кости. Шахматы и восемнадцать перстней из нефрита.
Список из двести трех пунктов.
Нашли едва ли треть.
Агнешка, выслушав, кивнула и, подавив очередной зевок, сказала:
– Тогда сходится. Значит, тогда они награбили…
– …а теперь награбленное не поделили?
Логично, но почему только теперь? Последняя заметка датируется зимой 2004 года. Долго же они ждали. Нет, все так, но не так.
Агнешка пришла к аналогичным выводам. Она, пробежавшись по заметкам пальцами, коснулась конверта и сказала:
– Надо ехать.
– Я уже ездил.
– Да, но тогда ты искал Вареньку. А надо искать того, кто жил в этом доме.
И тут зазвонил телефон.
– Да?
От этого голоса Вареньку затрясло. Она глубоко вдохнула, сосчитала до трех и ласково пропела:
– Здравствуй, Семен. Как самочувствие? Еще не умер? А то я волноваться начала…
Варенька присела на низкую лавочку, вытянула ноги, почти коснувшись песочницы. Тотчас с корявых березок, рассаженных шахматным порядком, слетели голуби, заворковали, затолкались, привлекая внимание.
– Мне бы не хотелось, чтобы ты умер раньше, чем мы встретимся. Знаешь, я этой встречи жду с таким нетерпением…
– Чего тебе надо?
Какой смешной вопрос. Следы замести надо. Доделать то, что следовало доделать давным-давно.
– Встретиться мне надо. Давай завтра? Ты мне перезвони на этот номер, и договоримся. Только встречаемся мы с тобой. С тобой, а не с твоей кобылицей. Слушай, где ты такую раскопал? По-моему, сущее уродство…