Щепа и судьба
Шрифт:
Абзац шестой
…Дорога к моему дому оказалась переметенной последним бураном, и хотя я пытался проскочить занос на полной скорости, но не получилось. И было это как раз напротив дома, где жил Вакула. Тот находился как раз в доме, потому как его машина стояла на обочине и из трубы густо валил дым. И скорее всего был не один, а с собутыльниками, о чем говорили многочисленные следы возле двери и желтые пятна на снегу. Делать нечего, достал лопату и начал откапывать свою легковушку, благо занос был небольшой и скоро проделал узкую колею, по которой и пробрались до
— Там человек нехороший живет, — указал он в сторону дома Вакулы, — о тебе плохо говорил, ругал всяко, зла желал…
— Как ты это услышал? — удивился его словам, хотя давно перестал удивляться причудам Асхата, которые зачастую были выше моего понимания. — Я вот ничего не слышал. Дверь закрыта, рамы двойные, может, на улицу кто выходил, а я не заметил?
— Нет, никого не было, но я знаю, — ответил он уверенно.
Надо сказать, что о кознях Вакулиных ничего ему не рассказывал, понимая, Асхат вряд ли может мне в чем помочь. И получалось, он действительно уловил, почувствовал зло, исходящее из дома того человека.
— А что руками водишь? Опять шаманишь? — спросил его полушутя.
— Зачем так говоришь, я не шаман, однако. Только все, что они тебе пожелали, я обратно в их сторону повернул, ты теперь болеть не будешь… все хорошо будет…
— Ну, это хорошо, что хорошо, — легкомысленно согласился с его словами, не зная, насколько можно верить всему, что он говорит. Все мы, выросшие в советском обществе и получивши изрядную прививку атеизма, до конца дней своих останемся материалистами, а точнее, людьми, во всем сомневающимися и верующими и неверующими одновременно. И бороться с этим бесполезно. Может, наши дети или внуки вырастут другими, с более твердой верой, но узнать о том мы уже вряд ли сможем.
До вечера пробыли в деревне и под вечер уже уехали обратно. В следующий раз выбрался в деревню дня через два и встретил на подъезде мужика, жившего там же и возвращавшегося то ли из магазина, то ли с автобуса, который до наших мест доезжал далеко не всегда. Подсадил. Поздоровались, спросил, какие новости. И тот поведал:
— Да вот два дня назад, как раз только ты уехал, Вакулу увезли в город на скорой…
— И что с ним? Перепил опять, не иначе…
— Точно не знаю, сказывают, парализовало его. Ни говорить, ни ходить не может. Все это, правильно говоришь, от пьянки его.
Меня же словно током насквозь прошило. Выходит, Асхат не зря руками водил, зло обратно заворачивал. Но кто же думал, что такое выйдет? Когда вернулся в город, то не заезжая домой, помчался на квартиру, где жил Асхат, и с порога, скороговоркой рассказал ему о случившемся.
— Что же ты наделал, шаман чертов! — напустился на него. — Не ты ли говорил мне, что только лечишь людей и ни к какой черной магии отношения не имеешь? Ты же человека чуть на тот свет не отправил. Как теперь быть?
Подозреваю, Асхат про черную магию по деревенской своей простоте и слыхом не слыхивал, а если даже слышал, вряд ли умел ей пользоваться. Но факт, как говорится, налицо, и иначе как магией все случившееся не назовешь. Мне стало страшно, представив себе, что еще может натворить этот безобидный с виду целитель. И я тоже хорош, влез в историю, не представляя последствий…
Но если быть до конца честным,
с самого начала понимал, все излечения Асхата, если только это не наглое шарлатанство, связаны с силами, природа которых, мягко говоря, православной церковью не одобряется. Пробовал рассказать обо всем знакомому священнику, человеку вполне прогрессивному и не считающему компьютер порождением дьявола. Он внимательно меня выслушал и предложил привести Асхата в церковь, где бы он с ним побеседовал по душам.«Пусть примет крещение и исповедуется. Если этот его «дар» не исчезнет, тогда все нормально. Тайны подобных исцелений нам пока до конца непонятны. Одно дело молитва или поклонение святым мощам и совсем другое врачевание разных там бабушек, что шепчут непонятно что и дают разные там порошки, травки, настои…»
«Но ведь помогает, — не желал сдаваться и как мог отстаивал своего накомого. — Множество случаев известно, когда эти самые бабки грыжу заговаривают, кровь могут остановить. Нельзя же так огульно всех причислить к пособникам дьявола. Кибернетику тоже в свое время считали лженаукой».
Батюшка внимательно посмотрел на меня сквозь очки с толстыми линзами, и я почувствовал, с одной стороны, ему не хочется меня обидеть, но от своих позиций он не отступит не на шаг.
«Знаете, — закончил он, — все мы ходим по грани между добром и злом. Стоит чуть уклониться, и ты окажешься по другую сторону этой черты. А как ее распознать, единого рецепта нет. Добро оно всегда тихое и незаметное, а вот зло оно быстро себя покажет», — с этими словами он очень по-старомодному поклонился мне, дав понять, что разговор окончен.
Тогда ещё не знал, что мой собеседник тогда уже страдал неизлечимым недугом, но ему и в голову не пришло обратиться к кому-то из целителей, подобных Асхату. Он верил в традиционную медицину, и когда никакие из новейших лекарств не помогли, тихо отошел в мир иной. Но все это я осознал много позже, так и не решив для себя дилемму о пользе или вреде возникшей в последнее время армии целителей.
Помнится, тогда же, после беседы со священником, предложил Асхату пойти в церковь. Он обещал подумать, но с ответом тянул. Я не отставал, и тогда он ответил:
«Дедушка не велит, я спрашивал…»
«Какой еще дедушка?» — не понял сразу.
Он разъяснил, тот самый дедушка, что мог ходить по воде и даже предсказал собственную смерть. Оказывается, Асхат во сне постоянно с ним общался и спрашивал совета, и вот он его визит в православную церковь не одобрил. Кстати, не замечал, чтоб Асхат наведывался в мусульманскую мечеть, и мне очень хотелось побеседовать с муллой насчет способностей рожденного в мусульманской семье Асхата. Выбрал время и наведался в мечеть. Дождался, когда мулла освободится, и подошел к нему все с тем же, не дававшим мне покоя вопросом. Тот выслушал меня снисходительно, как человека, чуждого их традициям, и лишь пожал плечами.
«То не мое дело, — ответил он, — пусть ваш друг придет ко мне и мы с ним поговорим. А так ничего сказать не могу…»
Меня обдало явной неприязнью, и задерживать служителя культа чуждой моему естеству конфессии не стал, поняв, что все одно разговора не получится. Но вот с кем бы из знакомых мне татар ни заговорил насчет Асхата и его целительстве, все до единого отзывались о нем с теплой улыбкой и просили передавать привет. Как понял, он был среди них очень популярен, и вопросы о происхождении его дара их не озадачивали. Лечит, вот и хорошо.