Щепотка пороха на горсть земли

— Ясно, — неопределенно проговорила Анна, прекратив допытываться. Ответа на свой вопрос она так и не получила, но… это ли не лучший ответ? — Ну что, давай лошадей седлать? Здесь, конечно, хорошо, но ехать надо. Неспокойно мне.

— Почему? — мигом подобрался Дмитрий, и не подумав отмахиваться от чужих предчувствий.

Это ее порадовало. Все же он небезнадежен, все же со временем можно будет рассказать то, что сейчас рассказывать бесполезно.

— Не знаю, предчувствие нехорошее. Неясное и словно бы отдаленное, но рассиживаться на месте не стоит, — решила она и поднялась первой, подавая пример.

— И давно оно у тебя?

— От самого прииска, — вздохнула Анна. — Но немного остыть все равно было надо, я так с ходу и не вспомню подобного пекла в наших краях. Тяжело.

— Наберешь воды? Я пока лошадьми займусь, — пока она говорила, Косоруков допил остатки воды из фляги, протянул спутнице посуду и надел шляпу, которая все это время лежала на камне рядом.

Набель молча кивнула и пошла к уже проверенному источнику, а Дмитрий закинул на плечо седло и подобрал потник. Конечно, седлать он начал с Граната, кто бы сомневался.

После отдыха особенно сильно не хотелось никуда ехать, тем более — выбираться из уютной и почти прохладной тени обратно под палящее солнце, но еще меньше хотелось застрять в горах на ночь. Они, конечно, не безоружные пастухи и упырей не убоятся, отстреляются. Но то упырей. Анне ли не знать, что упыри — не самое страшное, что можно встретить на этих землях?

Буквально в нескольких шагах от водопада жара навалилась еще тяжелее и гуще, чем казалось до остановки, а уж когда они выбрались на открытое пространство — так и вовсе словно в жарко натопленной бане оказались, только сухой.

Разговаривать совсем не тянуло, да и окружающий мир примолк. Звенели кузнечики в траве, но птиц в небе почти не было, и в ветвях они поутихли. Лениво брел даже бойкий Гранат, а Зорька и вовсе предпочла бы остановиться, но спасало наличие лидера.

Дорога плелась по склонам невысоких гор, закрывавших небо на востоке, а когда они расступились и открыли горизонт, Анна, бросив туда взгляд, тихо ругнулась и подбодрила коня: дымка у горизонта сгустилась и уплотнилась, потемнела и стала выглядеть вовсе не так безобидно, как несколько часов назад.

— Ийнгджи был прав, гроза идет. А если вспомнить, сколько жара стояла, то и вовсе буря с градом. Самое большее через час будет тут.

— Попытаемся ускориться или ищем укрытие? — прагматично уточнил Дмитрий, тоже обернувшись на восток.

— Поехали, — Анна качнула головой. — Лучше немного промокнуть под первыми каплями, чем на всю ночь где-то застрять.

Глава 7. Танцы с упырями

Лошади не очень-то радовались принятому решению, но Гранат все же ускорил шаг, и наемная кобыла нехотя затопала быстрее. Порой Анна поднимала жеребца в размашистую рысь, когда дорога была наиболее ровной, но щадила его и делала это ненадолго. Зорьке только и оставалось, что тяжело вздыхать и дробно трюхать следом, вызывая недовольные гримасы Косорукова: рысь у кобылы была такой же нескладной, как она сама.

Что до дождя они не успеют, стало очевидно вскоре. Впереди оставалась изрядная часть пути, когда из-под надвигающихся туч дохнуло первым ветром — горячим, пыльным, пока еще не приносящим облегчения. Небо с востока заливала густая свинцовая хмарь, настолько плотная и непроглядная, что казалась не обыкновенной, пусть и сильной грозой, а чем-то сверхъестественным, зловеще-мистическим, и частые яркие вспышки молний под брюхом тяжелых туч лишь усугубляли впечатление. Дмитрию во время службы доводилось видеть очень грозные штормы, но то ли они поблекли в памяти от времени, то ли сказывались странности этой местности и впечатления от нее, но он то и дело порывался обернуться и хмурился, с подозрением разглядывая мрачное небо. Внутри крепло неопределенно-дурное предчувствие, хотелось лишний раз перекреститься и пришпорить вялую Зорьку.

Несмотря на долгое ожидание, гроза все равно разразилась вдруг. Солнце скрылось за накатившей свинцовой волной, сразу стемнело. Резко поднялся ветер, взметнул лошадиные гривы и непременно лишил бы всадников головных уборов, но Анна заблаговременно убрала свою забавную шапочку в сумку, а Дмитрий — затянул шнурок под подбородком, не позволявший шляпе слететь. Хотя она честно попыталась.

На востоке опять полыхнуло зарево, гром прокатился по горам, и в пыль упали первые крупные, тяжелые капли. Обеспокоенные непогодой, лошади поднялись в рысь легко, даже Зорька непривычно взбодрилась и несколько раз попыталась обогнать Граната.

— Не успеем, — бросила через плечо Анна. — Сейчас начнется.

Охотник только понимающе хмыкнул в ответ: они не добрались еще даже до того места, где нашли труп Шалюкова, как тут успеть.

И оно действительно началось. Дождь, к счастью без града, хлынул стеной, так что одежда вымокла в пару секунд. Вода была на удивление теплой, но ветер все равно мгновенно выстудил, словно они выскочили из бани и нырнули в холодное озеро. От внезапного перепада пробрала дрожь, на мгновение перехватило дыхание… А потом Косоруков от души подхлестнул кобылу на кстати подвернувшемся ровном участке. Зорька поднялась в тряский галоп, и мужчина приподнялся в стременах, а через мгновение их нагнал Гранат, опередил на полкорпуса, но тем и ограничился.

Ветер хлестал в лицо, швыряя целые пригоршни воды, из-под копыт разлетались брызги и мелкие камни — по дороге уже потекли ручьи. Густо заштрихованный ливнем пейзаж стал мутным, неразборчивым, стемнело, словно не день был в разгаре, а наступил уже поздний вечер. Молнии то и дело вспарывали небо, высвечивая причудливые резкие тени.

Все это походило на светопреставление, от вида этакого буйства стихии пробирало жутью. Вот только Дмитрий неожиданно поймал себя на том, что не просто улыбается, а смеется — просто так, без причины, от накатившего чувства восторга и облегчения. Уже очень давно — а может быть, никогда, — он не чувствовал такой невероятной легкости. Словно он не скачет в седле, а летит, подгоняемый ветром.

Да, он утратил чародейский дар, да, боялся теперь широкой водной глади и старался вовсе не приближаться к морю, но…

Он всегда любил дождь. Особенно грозу. Такую вот летнюю, яростную, и мальчишкой еще, прилипнув лицом к прохладному стеклу, всегда зачарованно наблюдал за буйством природы. Кто бы его отпустил гулять в такую погоду. А так хотелось…

Пара минут галопа показалась вечностью, но вскоре Гранат сбился с шага на рысь, и Зорька не пожелала вырываться вперед, сбавила шаг. Анна вгляделась в небо и что-то крикнула, махнув рукой. Слова унес ветер и разбил гром, но жест Дмитрий понял правильно. Не сразу, правда, сообразил, на что указывает спутница, а когда заметил…

Первым порывом было тряхнуть головой и протереть глаза, чтобы отогнать видение. Но это не помогло.

По небу среди грозовых туч мчалось нечто огромное, сверкающее, дымчато-серое, больше всего похожее на коня. Копыта выбивали из облачных громадин молнии, за гривой куделью тянулись облака, небо взрезали три антрацитово-черных загнутых рога, расположенных треугольником: два — вроде козлиных, между ушей, и третий — посреди храпа.

Дмитрий придержал кобылу и уставился на странное явление зачарованно и растерянно, но долго любоваться не пришлось, за ним вернулась спутница.