Считай звёзды

— Эй! — пытаюсь перекричать музыку. Дилан смотрит куда-то вниз, явно ни о чем не думает, словно отключается, изолируясь от происходящего. Не реагирует на мой голос. Но реакцию проявляет Нейтан. Он стоял у холодильника, поэтому услышал. И, честно, мне насрать, что именно вызывает на его лице такое херово удивление! Я на взводе! Я поубиваю здесь всех, на хер!

— Ты! Чертов мудак! — кричу, когда меня грубо пытаются отодвинуть с прохода, чтобы пройти. — Пошел от меня! — толкаю со всей силы какого-то парня, еле стоящего на ногах и соображающего. Он валится в сторону, на других людей, отчего те поливают окружающих матом. Мои спутанные локоны волос прилипают к коже шеи, когда перевожу внимания обратно на О’Брайена. К тому уже подоспел Нейтан. Он пихает его ногой, привлекая внимание, и что-то громко сообщает. Дилан сначала смотрит на него спокойно, затем хмурит брови, остановив попытку сделать глоток пива. И по движению губ несложно прочитать его вопрос: «Что?»

Меня толкают в сторону. Отхожу назад от кухни, подняв злой взгляд на парня, которого пихнула до этого. Он несет какую-то ересь, видимо, вообще не соображает. Вновь наступает на меня, желая толкнуть, но я… Я не могу вернуть себе контроль. Рычу под нос, со всей силы ударив руками в его грудь. Мне… Я хочу… Я хочу…

«Сук…» — он валится на колени, но не даю ему договорить. Подскакиваю, ударив ногой в ребра. Парень мычит, согнувшись, а у меня начинается паника. И она смешивается с путаницей. Как тогда. Когда я нападала на Дилана.

Я просто хочу избить его. Я хочу этого.

Быстро дышу, начав бить парня ногой, при этом никто даже не обращает на нас внимания, словно это нормально.

— Сдохни! — кричу уже на скорчившегося, свернувшегося парня, который старается лишь прикрыть руками лицо. И мне страшно представить, чтобы я сделала, если бы меня не остановили.

— Райли! Тише! — он кричит на меня, хватая за плечи, чтобы оттащить назад. Но я вижу только того корчащегося типа. И внутри одно желание — убить. К черту разрушить. Трясусь, пытаясь вырваться из хватки холодных рук.

— Райли! — перед глазами всё расплывается. От давления пульсирует под кожей.

— Успокойся, блять!

Какого черта он кричит на меня?! Как он смеет кричать на меня?!

Разворачиваюсь, толкая Дилана от себя. И ещё раз. Он делает шаг назад. Громко вдыхаю пропитанный вонью воздух. И опять толкаю. Опять. Сильнее. И ещё сильнее. О’Брайен не успевает ничего сказать, как задевает кого-то позади, и тот пихает его в другую сторону. Хватаю парня за ткань футболки, пнув по ногам. Он терпит, но спотыкается о ступеньку лестницы, отчего падает, присев и успев ухватиться за перила. А я не прекращаю нападение. Теперь его черед. Я уничтожу его.

Ему будет больно. Я хочу, чтобы ему было больно.

— Райли, тише, — не слышу, слишком громкая музыка. Дилан садится, перехватывая мою ногу, и вскакивает, крепко взяв меня за плечи. Чувствую сильный удар по коленам. Парень разворачивает меня, чтобы дать стопой по задней стороне колен, и они сгибаются от резко напавшей вялой боли. Мычу, чуть не рухнув. О’Брайен придерживает, специально прижав меня спиной к своей груди, а руки заставив согнуть в локтях. Крепко держит их, не давая мне дергаться, но продолжаю борьбу. Пихаюсь ногами. Мычу, упуская матерные ругательства в его адрес. Перед глазами полнейшая пелена. Я могу лишь чувствовать. И стремиться к тому, что так яро желаю.

А желаю разрушений.

— Успокойся, — он начинает странно дергать меня из стороны в сторону, но не работает. Продолжаю проявлять агрессию, ударив ногой проходящего мимо мужчину, которому явно не приходится это по душе.

— Какого хера?! — он тут же делает шаг к нам. Слышу, как Дилан предпринимает попытку остановить его, но крупный мужчина с легкостью выдергивает меня из хватки парня, которого так же толкает в сторону, а меня без затруднения немного отрывает от пола, со всей силы уложив спиной на паркет.

От потери контроля над телом, не успеваю сосредоточиться. Удар головой приходится самым болезненным. Морщусь, приоткрыв рот, ведь на мгновение теряю способность дышать. В глазах темно. Слышу, как начинается перепалка. Люди вокруг начинают суетиться. Голоса растут. Кто-то кричит. Получаю ногой по плечу. Наступают на ладонь, поэтому съеживаюсь, сильно сжав и разжав веки. Начинаю различать предметы. Еле двигаюсь, переворачиваясь на живот. Меня задевают ногой. Кричу от боли, и какой-то человек, проносящийся мимо, сквозь толпу, дает мне ногой по щеке. Прижимаю к лицу потную ладонь. Еле приседаю на колени, борясь с толчками. Меня не замечают, пока двигаются. Еле нащупываю перила. Опора помогает привстать. Смутно разбираю дорогу, поэтому спотыкаюсь на первой ступеньке, вновь упав на больные колени, и испускаю тихий стон. Шмыгаю носом. Силы медленно уходят. Злость растворяется, открывая для меня все болезненные ощущения, которыми на самом деле окутано мое тело. Грубым движением ладони вытираю слезы, предприняв вторую попытку подняться.

Хватка. Резкий рывок наверх. Нет сил, чтобы обернуться и понять, кто это, но пытаюсь вырваться. Не прикасайтесь ко мне, черт возьми.

Еле добираюсь до второго этажа, как следует ударив парня локтем, и разворачиваюсь, тяжело дыша и с болью в груди. Смотрю на Дилана, утирающего кровь под носом. Так же активно и сбивчиво глотает кислород, смотрит в ответ. Меня начинает трясти. Сильнее. Желание разорвать его на части возвращается, но быстро затихает, когда слышу голоса позади. Оборачиваюсь. И душа падает в пятки. Вижу. Как из комнаты. Моей комнаты. Выходят два парня, громко смеющихся и бросающихся друг в друга мелкими петардами.

Из моей. Комнаты.

Моей. Комнаты.

«Эй! Иди сюда, кусок…» — кто-то кричит Дилану снизу, и тот отвечает не менее ласковым обращением. А я смотрю только в сторону своей комнаты. Ладонью опираюсь на стену, зашагав вперед. Ни на что не отвлекаюсь. В голове только одно желание. Ничего. Там ничего. Там всё в порядке, это же…

Встаю на пороге. Опускаю руки висеть вдоль тела. Никакой реакции на О’Брайена вставшего рядом. Молчит. Молчу. Смотрю в темноту. И вижу всё. Всё, чего теперь нет.

Порванные шторы. Разбитая мамина ваза. Вдребезги. Фотографии с мамой на полу. Сломанные растения, ногами побитые горшки. Разбросанные постельные вещи. Оторванные от стен гирлянды в виде звёзд. Потоптанный подарок Агнесс — картина маслом. Перевернутая тумба. Рядом моя расколотая кружка с кроликом. Пианино стоит неровно. Некоторые его клавиши будто поддирали ножиком, чтобы нарушить функциональность. Мамины тетради разбросаны по комнате. Испачканы, порваны, края подожженные. Зеркало разбито.

Опускаю взгляд.

Кролик. Мама его связала для меня. Его глазик оторван. Лапки наполовину отходят. Валяется в какой-то луже рядом с презервативом и окурком от сигареты. Запах мочи и алкоголя.

Мой мир. Испорчен. Испоганен.

Моргаю. В глазах стоят горячие слезы. Делаю шаг от порога. Задыхаюсь. Дрожь охватывает всё тело. Новый вид паники сдавливает легкие.

Морщусь, хмуря брови, и сжимаю губы.

Это же. Ну. Это. Как это вообще возможно?

Хнычу, ладонью скользнув по мокрым губам.