Считай звёзды

О’Брайен вдруг приподнимает взгляд, оторвав его от поверхности тетради. Он сидит на своей кровати, спиной прижимается к стене, рядом лежит раскрытая тетрадь матери Райли, а в руках у него ручка и найденная новая, довольно толстая тетрадь для записей. Стучит пишущим предметом себе по губе, пока отдается зародившейся идее, и мозг медленно обрабатывает мысль, пока уши улавливают тихий щелчок.

Вышла из ванной. Дилан специально оставляет дверь своей комнаты нараспашку.

Переводит внимание с переписанных нот, которыми занимается уже какой час, на коридор. Мимо проходит Райли. Она не замечает его на протяжении дня. Дилан и не пытается занять её собой, зная, что скорее всего получит по лицу. Его вариант — не высовываться, иногда проверяя, чем занят кусок крольчатины. Ну так… На всякий.

О’Брайен со скрытым любопытством вытягивает шею, прикусив кончик ручки. Янг проходит комнату, не сворачивает в свою, значит, идет вниз. Зачем? Не его дело, но откладывает тетрадь, перестав заполнять её записями мисс Янг. Слезает с кровати, двинувшись к порогу, и выглядывает в коридор, убеждаясь, что девушка давно спускается по лестнице, так что не сможет обнаружить слежку за собой. Точнее, Дилан не стремится заниматься преследованием. В его голове засела идея, которая поможет избавиться от груза вины, и хоть он не слишком в восторге, но задним числом понимает. Иначе никак. Придется допустить подобное. Дать Райли возможность ответить тем же. Самый верный способ извиниться.

Слова никому не нужны. Они не несут в себе избавление от моральной загруженности.

Дилан рассчитывает найти крольчатину на кухне, но помещение той погружено во мрак ночи, так что остается вариант с гостиной, где горит легкий свет лампы, что установлена на комоде. Парень проходит внутрь, покрутившись на месте, чтобы убедиться — Райли здесь нет, но в таком случае, остается лишь…

О’Брайен без предостережения шагает к двери, отмечая, как его интерес усиливается. Да, он хмур и немного напряжен, но по-прежнему не способен догадаться самостоятельно, чем именно члены этой семьи занимаются там, в подвальном помещении. Берется за холодную ручку, не сразу потянув на себя. Заглядывает в темный, короткий коридор, оценивающе скользнув взглядом по стенам и двери в конце. Тихо. Может, она не здесь вовсе? Проходит немного вперед, ощутив, как отмерзают кончики пальцев, на которые пускает пар, но всё без толку. Мороз продолжает нападки. Приходится терпеть.

С такой же осторожностью открывает дверь, оказываясь в уже знакомом помещении, забитым всяким хламом. Озирается, как следует изучив, не находит девушку, решая, что у него проявляется паранойя. Хочет получить подтверждение своим догадкам, касающимся происходящего в доме. Видимо, слишком увлекается теориями, не дающими ему покоя. Требуется хороший сон, способный хотя бы наполовину восстановить нервную систему.

Отворачивается, потянув на себя дверь за ручку, как улавливает тихий звук. Будто чем-то жестким водят по поверхности шершавой стены, и парень оглядывается обратно, опустив глаза в пол. Слушает. Да, точно. Словно кто-то…

С серьезным выражением лица мгновенно находит в темноте дверку с запиской на ней. Звук точно исходит от туда, и Дилан не сомневается, что девчонка находится внутри. И именно сейчас она водит мелками по стене, никак иначе О’Брайен не может охарактеризовать принадлежность шума.

Райли рисует? Звёзды?

Дилан не находит мужества двинуться с места, боясь ворваться в зону комфорта крольчатины.

Что за херня здесь происходит?

***

Мне кажется, физическая смерть не столь отвратна, нежели психологическая. Когда умирает тело, умирает и сознание, но мертвый разум не признак мертвого существа. Человек продолжает глотать кислород, его сердце бьется, а потребности немного снижают процент своей важности. Ты не умираешь, но ощущение гниения не отставляет ни на минутку, не давая немного отойти от внутреннего бурления крови, что часто вырывается, стекая из носа к губам.

Ненавижу моральную смерть. Она продолжает убивать. Словно процесс омертвления бесконечен. Дайте оружие. Сделайте выстрел в голову и в грудь. Я буду мертва. Я не буду ничего чувствовать. Ни от чего страдать. Дайте мне легкой смерти, не заставляйте ощущать отмирание каждой клетки.

Конечно, всё это лишь красноречивое описание того, как я себя чувствую. Мое состояние настолько неопределенное, что растет желание начать отчаянно рвать на голове волосы, ибо не знаю, как себе помочь. Как вырваться из бесконечного круга гноения мыслей. Мне хочется кричать. Хочется разбрасывать вещи. Хочется разрушить окружающее пространство, но в то же время я желаю лишь одного — освободиться от столь мерзкой темноты. Это не я. Это не свойственно мне. Я не такая.

«Считай звёзды, Райли», — но, мам, я теряю среди звёзд себя.

Открываю дверь, шаркая ногами по короткому темному коридору, внутри мрака которого путаюсь, начав покачиваться из сторону в сторону. Ладонью скольжу по холодной стене, дабы ориентироваться в пространстве, и таким образом, без лишних мыслей подхожу к выходу, решая, что лучший исходом будет просто попытаться уснуть. Я не хочу ни о чем думать. Отныне меня не заботит, кто переступает порог дома, кто здесь ночует, кто здесь бродит и живет, мне… Мне всё равно. Ибо больше это не мой дом. Я теряю любое ощущение родства с этими стенами. Никакого тепла. Только мороз и отсутствие близости.

Теперь я не могу предположить, где буду чувствовать себя в безопасности.

Выхожу в гостиную, без труда не замечая парня, сидящего со сложенными руками на диване. Он поднимает глаза, затем только голову и явно собирается открыть рот, чтобы что-то сказать, но всем видом показываю, что мне плевать, тем самым сбивая его настрой.

Ему лучше покинуть это место.

Спокойно иду к двери, выводящей меня в коридор, и рассчитываю так же без препятствий добраться до комнаты, в голых стенах которой проведу остаток бессонной ночи, ожидая, что отец сам проявит инициативу позвонить и узнать, как у меня дела.

Сворачиваю к лестнице — и мне преграждают путь, прерывая размышления в голове. Опускаю голову, не желая пересекаться взглядом с человеком, который не имеет права более отнимать у меня время. Дилан стоит напротив, довольно спокойно заявляя:

— Одевайся.

И его ровный тон должен вызвать шквал негатива, но я так устала и физически, и истощена морально, что плюю на его наглость, предпринимая попытку просто обойти кретина. А О’Брайен повторно встает передо мной, немного раскинув руки:

— Тебе только обуться и куртку накинуть, — не поднимаю голову, делая шаг в сторону. И он делает. Резким движением пихаю его руку — парень вновь поднимает её, не дав возможности сбежать наверх.

Не хочу. Не хочу смотреть на него, не хочу слышать его голос. И уж точно нет желания противостоять ему. Так или иначе проиграю, но и сдаваться так просто нет тяги.

Повторно толкаю его в бок, но, знаете, это больше похоже на давление: я руками надавливаю ему на плечо, старательно двигая в сторону, а Дилан остается неподвижным, но не пытается неприятно пошутить над моими провальными попытками справиться с ним. Парень лишь закатывает глаза, сдержанно выдохнув через нос, и пальцами сжимает мои плечи, дернув от себя и от лестницы, к которой так стремлюсь:

— Идем, — пихаюсь, но разворачивает к себе спиной, так что начинаю дергаться, пытаясь освободить руки от хватки. Молчаливая борьба. Я не стану говорить с ним. Никакого контакта. Абсолютно. И телесный пробуждает во мне дрожь злости, правда, в данной ситуации я скорее рухну на пол, перестав двигаться, нежели начну атаковать кулаками придурка, который подводит меня к комоду прихожей, надавив на плечи. Надеюсь, мои удары локтями приносят ему хоть какую-то боль. Усаживает на мягкое подобие двуместной скамьи, в ящиках которой находится обувь. Сохраняю злость в глазах, опущенных в пол. Резко встаю — он снова давит, сажая обратно: