Считай звёзды

Дилан без желания давит на педаль газа, бросив взгляд на девчонку:

— Чё, погнали? — думает, что в последний момент она откажется ехать домой, но девушка без эмоций на лице пожимает плечами, кивнув головой:

— Погнали, — звучит расслабленно, но в этом мягком тоне нет спокойствия. Парень повторно смотрит на неё через плечо, после принимаясь за внимательное вождение. Сам уходит в себя, позволяя мысленно уединиться. В одном салоне образуются два замкнутых мира со своими внутренними переживаниями.

До дома добираются в тишине. Странно. Никакого давления данное молчание не вызывает. Конечно, оно сковывает, но во многом они неплохо справляются. Скрывают общее нежелание быть здесь, когда оставляют машину, оказываясь в стенах дома. С редким переглядыванием шагают на второй этаж, прислушиваясь к звукам. Довольно тихо…

И только Райли думает о всеобщей бесшумности, как слышит за спиной протяжный дверной скрип. Она не желает оглядываться, а вот Дилан немного замедляет шаг, обратив внимание на Митчелла.

Мужчина выходит из своего кабинета. Выглядит уставшим, лицо больно опухло. Скорее всего, он не просыхает все эти дни, оттого и глаза такие красные, словно навыкате. Райли не хочет смотреть на него, так что отворачивается, чтобы продолжить идти, но приходится остановиться, ибо хриплый голос мужчины рушит повисшую в коридоре тишину:

— Привет, — к кому он обращается? Смотрит на дочь, нервно перебирая замерзшими пальцами ткань своей рубашки, которую не меняет уже два дня. Финчер не позволяет себе сравнивать его данное состояние с тем, когда отец пребывал в депрессии. Есть схожие черты, но не всё ли равно?

— Здравствуй, — бросает без интереса, стоя полубоком, и хочет продолжить идти, как вновь притормаживает, уловив с неприязнью обращение мужчины, который просит, с обречением переводя внимание на парня:

— Зайдешь?

Ага, сейчас. Девушка еле сдерживает смешок, но её раздражение буквально рассыпается в пыль, сменяясь поражением, ведь Дилан кивает, выглядя вполне серьезно:

— Сейчас, — сам поворачивается к нему спиной, продолжив шагать по коридору к своей комнате, чтобы оставить там рюкзак, а Янг моргает без понимания происходящего и следует за ним, кинув парочку неодобрительный взглядов на отца, а он их ловит, ощутив сильный удар в грудь. Настоящая неприязнь. Его дочь испытывает неподдельное отвращение по отношению к нему. И мужчина невольно сам пропитывается им к самому себе.

Райли заходит за Диланом в его комнату, немного прикрыв дверь, и с хмурым беспокойством обращается к парню, кладущему рюкзак на кровать:

— Что он хочет? — подходит к нему ближе, не скрывая напряженного недоверия. О’Брайен в свою очередь сохраняет равнодушие, оттого его речь звучит уверенно:

— Узнаю, — не желает медлить, так что обходит Финчер, направляясь обратно к порогу, чтобы покинуть помещение. Райли не пытается вновь вывести его на разговор. Её хмурый взгляд опущен в пол. Стоит на месте, вслушиваясь в чужие отдаляющиеся шаги, и с беспокойством оглядывается, поймав себя на мысли о страхе: вдруг её отец начнет травить мозг О’Брайена, вдруг он настроит парня против неё? Финчер сглатывает, еле усмиряя себя, и присаживается на край кровати, обняв плечи руками, сгибается, коснувшись локтями колен. Сидит. Подождет его здесь.

О’Брайен не проявляет скованности. Он понимает, что в кабинете его ждет совершенно не трезвый мужчина, поэтому морально готовит себя к неадекватному поведению, возможно, даже к драке, хотя, Митчелл не выглядел так, будто сейчас рванет с кулаками на противника, но всё равно стоит не изменять своей бдительности.

Дилан без стука открывает дверь, сразу понимая, что матери нет, и этот факт позволяет частично выдохнуть. Ему не хочется лишний раз ощущать давление от её присутствия. Мужчина стоит у своего стола, наливая себе в рюмку ещё виски. Он оглядывается на парня, кажется, его глаза немного слезятся, скорее всего это реакция организма на выпитый алкоголь.

— О чем ты хотел поговорить? — Дилан приходит сюда с определенной целью, он не собирается впустую трепать языком. Закрывает за собой дверь, видя, как Митчелл достает с полки ещё одну рюмку, кинув на один из стульев:

— Садись, — звучит не жестко. Совсем. Это даже странно. Парень с подозрением щурится, проходя к столу, и хмуро заявляет:

— Я не буду пить, — но Митчелл всё равно наполняет вторую рюмку, без сил опустившись на стул рядом, одним рывком опрокинув содержимое рюмки в рот. О’Брайен садится напротив, упираясь локтями в стол, и морщится с непониманием:

— Как много ты выпил?

— За эти дни? — его язык вялый, но речь вроде связная. — Достаточно, — наливает себе еще коньяка. — Я готовил себя к этому разговору, — объясняет, своим отношением вызывая напряжение у Дилана, который ерзает на стуле, пальцами постучав по своей рюмке с алкоголем. Ждет. Он понятия не имеет, о чем именно хочет поговорить Митчелл, поэтому остается терпеть, пока мужчина не соберется мысленно и не начнет говорить. А ему приходится напрячь сознание, дабы выкладывать своё наболевшее в ясной форме, способной донести мысли до слушателя:

— Я не хочу, — начинает с вздоха, отпивая немного из рюмки, — чтобы ты думал, что я плохой человек, — его уставший взгляд опущен в стол. О’Брайен хмуро и внимательно следит за лицом мужчины, опустив холодные ладони на свои колени:

— Тогда объясни, — и в голове рождается один вопрос, способный выразить через себя всё херово отношение к происходящему в этой семейке. — Какого черта ты делаешь?

Парень понимает, это общий вопрос, и Митчеллу будет трудно ориентироваться в собственном пространстве сознания, поэтому, чтобы не запутать его окончательно, Дилан решает взять разговор в свои руки и направлять мужчину:

— У матери Райли была такая же болезнь, — начинает серьезным тоном. — Расскажи подробнее.

Необычно видеть Митчелла таким… Ранимым, что ли. Упоминание о матери Райли вызывают у него приступ длительного молчания. Взгляд мужчины с напряжением бегает по поверхности стола. Он наливает себе алкоголь, выпивает ещё три рюмки, пару раз скользнув ладонью по замученному лицу, пока не приступает к ответу:

— Эта болезнь передается по наследству, генетически. Мать моей бывшей жены не была больна этим, но её бабушка — была, — вынимает упаковку сигарет. — Знаешь, я не замечал ничего странного за Эллис. Никогда, — ищет зажигалку, роясь в карманах. Дилан протягивает свою, не желая, чтобы мужчина отвлекался.

Митчелл начинает дымить. Никотин, вроде, успокаивает его.

— Она была очень активной. Мне никогда не казалось, что её повышенная эмоциональность — это нечто плохое, — печально улыбается. — Я даже влюбился в неё только потому, что она была такой, знаешь… — немного сбивается, долго обдумывая слова из-за опьянения. — Такой… Живой, — затягивает, пуская дым перед собой, практически в лицо парня, который не морщится, не издавая лишнего шума. Говори, Митчелл.

— Я начал замечать странности после двух лет наших отношений, уже тогда она начала проявлять агрессию. Когда мы ссорились, она могла ударить меня, но тут же приходила в себя, начав извиняться и чувствовать вину, — наливает себе ещё, но уже возвращается к виски. — На тот момент она уже посещала доктора Харисфорда. Как я понял, он работал ещё с её бабушкой, изучая поведение. Он занимается выработкой лекарства, влияющего на эмоциональную составляющую человека. И прописал подобные Эллис. Проблема была в том, что эти витамины — пробные. Но Эллис не отказывалась их пить, наоборот, она чувствовала себя лучше, и я правда считал, что таким образом она будет поддерживать стабильное состояние, но… — хмуро направляет взгляд в стол. — Но оказалось, что лекарство работает подобно наркотическому препарату. Каждый раз он действовал по-разному. Чаще всего он лишал Эллис каких-либо эмоций, из-за чего она не могла нормально существовать, поэтому мы перебрались жить в дом у озера, где ей не нужно было сталкиваться с социумом. Эти лекарства замедляли её мышление. Если она прекращала их принимать, то у неё начинались сильные срывы, будто ломка. Грубо говоря, их наличие гарантировало её временную стабильность.