Считай звёзды

— Но, — Дилан перебивает. — Я дал Райли лекарство. И той же ночью у неё произошел срыв, — его слова принуждают мужчину поднять глаза. Он долгие секунды смотрит на парня, внезапно перейдя на шепот:

— Значит, уже скоро третья.

— Что «третья»? — О’Брайен невольно сглатывает.

— Харисфорд разработал три вида лекарств. Каждое предназначено для одной из стадий и содержит в себе необходимую дозу наркотического средства. Когда Райли было пять, я с ужасом обнаружил у неё признаки первой стадии и тут же отправил к доктору. Тот подтвердил опасения и сразу же выписал небольшую дозу, — с серьезным видом отводит взгляд. — В тот день он сказал мне, что её случай не похож на случай с Эллис, но я не обратил на это внимание. Я думал, что Райли поможет ранний курс приема таблеток, ведь сама Эллис начала лечение поздно, во время второй стадии.

— Как проявляется вторая стадия? — парень уже сжимает рюмку с алкоголем, вот-вот намереваясь опрокинуть, ибо этот разговор вызывает у него болезненное ощущение в груди.

— У Эллис с Райли похожие симптомы. Вторая стадия проявляется за счет резких перемен в настроении. Именно на второй стадии начинает активно проявляться агрессия, — мужчина еле заставляет себя пропускать больные воспоминания через разум, чтобы выдать как можно больше информации. — Третью стадию распознать очень просто, — переводит взгляд на парня. — Бред. Паника. Больных охватывает безумие, галлюцинации, — чем больше он говорит, тем сильнее О’Брайен отводит внимание в сторону. — Они бредят, они пытаются сбежать, потому что боятся чего-то. Паническая атака вызывает приступы сильной агрессии. Третья стадия является последней, потому что без необходимого лечения человек перестает различать реальный мир и мир бредовых фантазий. Его эмоции совершенно не поддаются объяснению и трактовке.

— Что не так? — он не понимает. — Что не так с их эмоциями? — ведь испытывать эмоции — нормально для всех людей, так что за херь творится в головах подобных больных?

— Харисфорд занимается изучением этого вопроса уже много лет, — Митчелл качает головой, сжав губы до бледноты. — Я не знаю. Я правда не понимаю. Доктор говорил о том, что в работе головного мозга происходят ошибки. Что-то с нервными окончаниями. Знаешь, есть люди, которые от рождения не могут ходить, они парализованы или их развитие затруднено. Инвалиды. Так вот Харисфорд называет таких больных «психическими инвалидами».

— Мне не легче от этой информации, — грубо процеживает Дилан, не сдержавшись и закурив. Они с Митчеллом молчат какое-то время. О’Брайен пытается обдумать услышанное, но его голова отказывается переваривать то, чего принять он не способен.

Мужчина смотрит в одну точку. Куда-то перед собой, может, в стену, когда произносит задумчиво:

— Харисфорд предупреждал меня, — Дилан поднимает косой взгляд, хмуря брови. — Он говорил, что будет правильнее положить Эллис в больницу, но я не мог. Это означало бы, что остаток своей жизни она провела там. Как крыса подопытная, — с злостью стискивает сигарету пальцами, проявляя безысходную ненависть на лице. — С помощью неё они бы изучали болезнь. Я не мог отдать её. Я не верил, что это настолько опасное заболевание для человека. От него не умирают, так? Поэтому я решил, что не отдам её, буду самостоятельно бороться с ней.

О’Брайен моргает, догадываясь:

— И ты начал её привязывать, — не вопрос. Митчелл встречается с ним взглядом, с чувством вины проглотив ком в глотке:

— Ты ведь уже знаешь, — тушит кончик сигареты о стол. — В момент панической атаки они очень сильны. Они могут убежать, и если ты их потерял… — берет рюмку. — То уже не сможешь помочь придти в себя.

Дилан не хочет спрашивать, но понимает, что должен знать всё, поэтому говорит с опаской, сжав кончик сигареты зубами:

— Как умерла Эллис? — звучит тихо, смотрит на мужчину с настороженностью. Тот уставился вниз, задержав у рта рюмку. Молчит. Ему тяжело говорить об этом. Выпивает. Одну рюмку. Ещё одну. Затем третью, которую громко ставит на стол, корчась от привкуса сильного алкоголя, что обжигает горло:

— Я не смог, — его глаза давно покрылись соленой пеленой, но он держится, не позволяя себе проявлять настолько жалкие эмоции. — Я не смог, — качает головой, еле заставив себя взглянуть на парня. — Я не выдержал. В какой-то момент я… Убежал. Сам, — его начинает трясти. — Я сорвался, когда она… Ну… Эллис сама настояла на разводе, она понимала, что не хочет мне вредить, поэтому я уехал с Райли в город. Мы навещали Эллис только летом. Я видел, что ей хуже, но… Не мог ничем помочь, она сама не позволяла. Знаешь, она… Почему-то выбрала отстранение. Она знала, что больна, боялась навредить Райли и мне, поэтому закрылась от меня. И в тот день, когда я оставил её во время приступа, я уехал, бросив и Эллис, и Райли в том доме, она на эмоциях приняла слишком много таблеток, — его голос надрывается. Митчелл притоптывает ногами под столом, проявляя нервозность, ладонью проводит по лицу и волосам, пытаясь собраться, но всё равно тон выдает его эмоции:

— Райли была уже в таком возрасте, она могла увидеть это, могла видеть состояние Эллис, но… Я всё равно ушел, я… — ладонями трет красное лицо. Дилан хмуро следит за ним, с тревогой ерзая на месте. От никотина начинает тошнить.

— Харисфорд объяснил мне важность приема определенного количества таблеток. Эллис его превысила. У неё произошло что-то с мозгом, я… Нервные клетки будто окончательно парализовались, и она просто умерла, — ладонями указывает на стол, с широко распахнутыми глазами уставившись в никуда. — Она умерла, — повторяет, словно сам второй раз осознает этот факт. О’Брайен не может подобрать слов. Он видит, в каком состоянии пребывает мужчина. Кажется, что он сам психически болен, но на деле его изводит нестерпимая эмоциональная боль.

Дилан затягивает, стряхивает с сигареты пепел, еле выговаривая:

— Может… — откашливается, замечая, что мужчина замирает на эти секунды после своих слов. — Может, ты посоветуеешь что-то? — Митчелл переводит потерянный взгляд на парня, который объясняет. — Было ли то, что помогало поддерживать состояние матери Райли.

— Общение, — его поведение… Оно ненормальное. Стресс лишает человека здоровья, и Митчелл выглядит так, будто отключается, но продолжает выпивать в больших количествах.

— То есть… — Дилан следит за тем, как мужчина наполняет свою рюмку до краев. — С ней надо говорить?

— Она должна быть в постоянной занятости, — он резко перескакивает с одного на другое. — Я поэтому и занимал Райли всем, чем только мог: она убиралась, стирала, готовила, я требовал от неё максимальной отдачи учебе, и она училась, как ненормальная. Я постоянно гонял её на вечеринки, разные мероприятия, чтобы она могла завести больше друзей, чтобы… Вокруг неё всегда были люди, — опустошает рюмку, вытирая ладонью губы. — Ей нужен выплеск эмоций. Это очень помогало Эллис. Если она на протяжении дня испытывала сильную гамму чувств, то вечером валилась без сил спать. Её эмоций не хватало для возможного срыва. Она была полностью выжата, — мужчина вдруг мнется, заикнувшись, что вызывает напряжение у Дилана, не стремящегося перебить. — Очень полезна… — почему-то медлит. — Физическая разрядка, — стучит рюмкой по столу, начав жестикулировать свободной ладонью, объясняя. — Ну… Эллис вела себя спокойнее после того, как мы с ней спали… — смотрит на О’Брайена, который вдруг моргает, качнув головой:

— Ам, мы с Райли не…

— Ты думаешь, я идиот? — Митчелл сердито перебивает, заставив парня замолчать. — Я вижу. Я прекрасно вижу, что происходит, — в его голосе нет давления, но есть что-то иное… Дилан прячет ладони в карманы кофты, ощутив дискомфорт, когда мужчина опрокидывает ещё одну рюмку, закашляв:

— Вопрос в другом, — взгляд опьяненных сердитых глаз устремлен на парня. — Нужно ли тебе это?

— Прости? — Дилан хмурится, колким вниманием одарив Митчелла.

— Я обречен, Дилан, — кивает головой. — Я обречен на заботу о Райли, потому что она моя дочь. Я был обречен, потому что любил Эллис. Но ты… Зачем тебе это? — его взгляд разъедает. О’Брайен стеклянно уставился в ответ, сохранив свое молчание.

— Ты ещё молод. У тебя всё впереди. Я боюсь, ты зря обрекаешь себя на это. Боюсь, ты понятия не имеешь, с чем связываешь свою жизнь, — Митчелл опирается руками на стол, поддаваясь вперед, и шепчет. — Райли — инвалид. С ней нужно быть постоянно, следить, наблюдать, терпеть агрессию. Это… Это тяжело, это очень, — кивает от груза в голове. — Очень тяжело, Дилан. Ты не представляешь, насколько.

Парень опускает взгляд. Не хочет думать, но приходится, ведь мужчина продолжает:

— Я… Я потерял Эллис, и я знаю, о чем говорю. Она… Она позволила себе сломаться, и Райли позволит. Я не хочу переживать это вновь, поэтому…