Сдать королевство, женить Императора
Шрифт:
— Отлично, действуйте. У вас три дня, — скомандовал я и отошел, пока к нашему разговору не начали прислушиваться.
Еще какое-то время я наблюдал за какофонией жизни, которая открылась передо мной во всей красе. Зал в этот вечер больше напоминал шумную портовую таверну: вояки то пели за здравие Короля, то принимались рассказывать скабрезные байки, то славили «подвиги» друг друга при захвате замка. Прислушиваясь к их пустому бахвальству, я понял, что оказался прав: один из них под видом нового слуги проник в замок, какое-то время втирался в доверие, после чего в назначенный день подсыпал в еду гвардейцев и северян какое-то снотворное с ослабляющим эффектом. Этой информации я не удивился, но хотелось прояснить еще один момент.
— А ловко это
Второй: высокий, сухопарый молодой парень с мозолистыми руками — или солдат, или пахарь — помотал головой.
— А как по мне — маловато было драки! Ух я бы этим северянам, кабы в битве с ними сойтись! — разгорячившись, молодой задира даже махнул кулаком, но медленно и неуклюже. Да уж, настоящий рыцарь.
— Дурак, — возразил аристократ, прихлебывая пойло из своего кубка даже с некоторым подобием достоинства, — и биться то не умеешь толком, за меч взялся пару месяцев назад, а все туда же — в драку! Если бы Его Величество не придумал атаковать послов, чтобы выманить часть войск кобры из дворца, так мы бы ни в жизнь его не взяли! Смотри, сколько тут запасов: в засаде долго можно сидеть. А еще я когда в арсенал спускался, стрелы видал и арбалеты. Дурно сработанные, да нас перестрелять хватило бы.
В лице пьяного молодого мужика, который как слушал рассуждения старшего и более опытного товарища, с каждой минутой оставалось все меньше осмысленности. После очередного глотка вина глаза его собрались в кучу, он вскочил и взревел, как раненый вол:
— Это я-то драться не умею?! А ну выходи на бой! Как это у вас, знатных, там говорят: на дуель тебя вызываю, во! — и кулаком по столу грохнул так, что перевернулись и покатились несколько пустых кружек, из одной на пол плеснули остатки какого-то алкоголя.
— Правильно, Микло, так его! У самого за душой окоромя меча отцовского и клячи старой ничего нету, а еще на тебя гавкает! — донеслось откуда-то из толпы.
— Ну, Цетко, не отказывайся, проучи дурака! — закричал совсем молодой еще юноша, которого, видимо, слова про клячу и старый меч задели гораздо больше, чем обнищавшего аристократа, которому они предназначались.
Оба спорщика поднялись, вышли в центр комнаты, вокруг них тут же сомкнулась пьяная толпа. Я присоединился к ней и встал так, чтобы укрыться от взгляда Жерома, который то и дело чувствовал на себе. А заодно и от довольной улыбки Жулиты, которая стояла подле своего отца и наблюдала, как я вожусь среди этой грязи. Внезапно подумалось, что может, многие из тех, кто здесь собрался, сами по себе и неплохие люди, но сейчас разум каждого затуманен обещанием лихой награды, недавно одержанной победой и дешевым вином.
Как дрались два пьяных дурака, я не видел: разглядывал толпу. Вернее, пытался выцепить из нее Пьера, однако он сам нашел меня, двигаясь медленно, так что казалось, и вовсе стоит на месте. Я тоже начал постепенно шагать в его сторону. Мы оказались достаточно близко, чтобы поговорить, к тому моменту, когда грузный, но явно в прошлом хорошо тренированный аристократ начал теснить молодого и неопытного соперника. Толпа взревела — кто одобрительно, кто разочарованно — а Пьер продолжал широко и на первый взгляд искренне улыбаться, будто ему и в самом деле доставляло удовольствие все, что здесь происходит.
— Действуем по запасному плану, — коротко бросил я, даже не глядя на шпиона. Он никак не выразил своего согласия, только расхохотался, когда Цетко выбил меч из руки деревенского парня и пинком повалил того на каменный пол.
Войцеха
Сырость и вонь казались совсем мелкими неудобствами по сравнению с той болью, которая уже почти сутки не унималась в душе. Я слышала, как гремел замок от безумных гуляний братца и как затихал. Как сменялся караул, как скреблись крысы в темноте.
Факел в подземельях горел только один, и тот на посту охранников. До моей камеры долетал только неясный, прерывистый
отблеск света. Впрочем, мне свет и не требовался. Я наощупь перепробовала все, что можно: изучила замок, петли, стены, решетку водостока — все, до чего смогла дотянуться. Но увы, тщетно. Меня посадили в камеру с прочной дверью, без потайных комнат или запрятанных под отошедшими от кладки кирпичами отмычек. И ничего удивительного: гвардейцы Жерома не хуже меня знали замок и его секреты.Потратив на бессмысленные попытки несколько часов и окончательно измотав себя ими, я наконец позволила себе забиться в угол и позорно разреветься. Благо, меня здесь никто не слышал: всех моих оставшихся людей, северян и даже, судя по отголоскам звуков, людей Лайонела посадили в другое крыло подземелий. Мн здесь и словечком ни с кем не перемолвиться. Ну и ладно, зато никто не видит мой позор.
И ради чего все было? Прибежала с островов, отбила у непутевого брата замок, почти договорилась с Лайонелом. Я так надеялась, что удастся спасти людей, поставить страну если не на ноги, то хотя бы в состояние, когда в ней можно сносно жить. И все старания лишь для того, чтобы мои планы в одночасье превратились в прах.
Я сидела, прижав колени к груди и прислонившись к мокрой, холодной стене. Слезы обильно смачивали грязный подол платья, которое за почти сутки в темнице превратилось в лохмотья оттого, что я ползала в нем на коленях, проверяя любую щель и каждый подозрительный кирпич. Не знаю, сколько бы еще продолжался мой сеанс самобичевания, если бы я не услышала шаги.
Подобравшись, я приготовилась к тому, чтобы бежать или попытаться отобрать у охранника ключи, или сделать еще хоть что-нибудь только для того, чтобы спасти свою жизнь. Когда в поле моего зрения — решетки в камере позволяли видеть часть коридора — появился Джоз, я едва не набросилась на него с кулаками от злости и напряжения. Однако вовремя заметила, что он нервно сжимает в руках какой-то темный сверток.
— Ваше Величество, прошу, выслушайте меня, — затараторил он, пряча взгляд, — Когда я пошел за теми деревенскими мужиками, которые пытались вас убить, в самом деле наткнулся на лагерь мятежников. Вот только беда в том, что лагерем этим заправлял сам Его Величество Жером. Меня заметили, поэтому чтобы выжить и при возможности передать вам весточку, я вступил в этот отряд. Но верен всегда оставался вам: я знаю, что вы хотите блага для страны, я видел… В общем, вот, возьмите это, я нашел вещи под вашей кроватью в спальне и спрятал. В них ключ от камеры, — Джоз просунул мне сверток через прутья решетки, который оказались достаточно широки для этого. — Торопитесь! Его Величество Жером вскоре хочет вас казнить.
По коже пробежали мурашки, и я невольно поразилась тому, как феерически мне повезло.
«И никакой благодарности», — глухо отозвался Этцель, но как только я попыталась воззвать к нему снова, замолк. Вообще, насколько я заметила, привычки встревать в мой мысленный монолог в напряженные моменты битвы или другой опасности он не имел, но сейчас его.
Быстро переодевшись, я пристегнула к поясу перевязь с ножнами. Одежда северянки, в которой я устроила маскарад перед Лайонелом, казалось, стала еще просторнее, но она всяко лучше, чем рваное платье. Нашлась в сумке и маска, которую я, немного подумав, там и оставила. Забросив мешок на плечи и вооружившись ключом, я снова взглянула на Джоза. Даже если он меня обманул, сейчас гвардеец выглядел таким слабым и изможденным, что я с легкостью могла бы его одолеть.
— Что ты будешь делать, когда я сбегу? Ты ведь понимаешь, что подозрения падут в первую очередь на тебя? — уточнила я, все еще медля.
— Да. Я к этому готов. Я предал вас, собственноручно бросил в эту дыру и должен вытащить во что бы то ни стало, — уверенно отчитался он.
Я присмотрелась к гвардейцу, и хоть в полумраке трудно было что-то разглядеть, все же не уловила признаков волнения или злобы, только уверенность.
«Он не лжет, иди уже», — подтолкнул Этцель. — «Или голова надоела? Если так, то можешь задержаться».