Сдавайся! Это любовь

– Привет, – говорю Олесе, которая открыла мне дверь после трех звонков.

Прикрываю глаза, верчу головой, как смахиваю с себя утренний сон.

Девушка, что встретила меня на пороге, мало похожа на Птичкину. То есть это она, не сомневаюсь, но эта Птичкина в облегающих леггинсах и коротком топе. Мокрая. Дышит часто и облизывает губы.

Секси.

Леся захлопывает за собой дверь и тянет меня вверх по лестнице. Ее ладонь на моем локте. И силы у этой Птичкиной дай бог любой.

Или не дай бог любой.

– Вот, держи, – запыхавшись, достает между грудей две сложенные купюры.

Не знаю, куда смотреть. На довольно привлекательную троечку или на деньги. И то, и другое манит.

Сглатываю и чувствую себя так, будто секса месяц не было. А это неправда. Только вчера Альбиночка и ее троечка показывали мастер-класс.

– А торт?

– И откуда я, по-твоему, должна его достать?

Птичкина злая.

– Ну, десять косарей ты же достала откуда-то.

Олеся упирает руки в бока. Визуально это делает ее бедра круглее и соблазнительнее.

– И не мечтай, торт оттуда не достану.

– Пф-ф, больно надо.

Стоим и смотрим друг на друга. Это первый раз, когда мы остались вдвоем. Институт не считается, там обычно вокруг нас много людей.

– Значит, спортом занимаешься?

Вместо ответа Олеся затягивает хвост на макушке туже и скрещивает руки на груди. Смотрит грозно, но прощаться и уходить не торопится.

Становится интересно, чем она жила этот год. Но так просто уже и не спросишь.

– Как тебе новенькая?

Не сразу понимаю, о ком она. Кожа на ее грудной клетке по-прежнему влажная.

– Ниче такая. Красивая.

Смотрю на тонкие запястья, а не в глаза.

– Ясно…

И что ей ясно?

– Леся? – открывается дверь и выбегает ее сестра. Увидев меня, хищно, по-девчачьи улыбается, – у тебя телефон разрывается. Парень твой звонит…

Птичкина выпрямляется и шустро сбегает с лестницы. Разговора как и не было. Захотелось схватить непослушную девчонку за локоть, как она меня, и остановить.

В конце концов, она обещала мне торт и не сказала, когда я его получу.

Но вижу только, как Олесина задница довольно заманчиво перекатывается, пока не скрывается за большой металлической дверью.

И «пока» не сказала.

Этот год ее точно испортил. Парень какой-то появился…

Глава 5. Олеся

Выглядываю в окно – дождь. И не две капли в три минуты, а настоящий осенний дождь еще и с холодным, порывистым ветром.

Бр-р… Ненавижу такое.

Достаю закинутые в дальний угол джинсы и беру с вешалки блузку. Спортивную форму закидываю в рюкзак и выхожу из дома, прихватив курточку.

Зонт забыла, но возвращаться уже нет времени. Опаздывать на первую пару нельзя.

– Птичкина? – голос Герман довольно бодрый для утра, – тебя подвезти?

Переминаюсь с ноги на ногу. Еще год назад я бы запрыгнула в его подержанную «Тойоту» с разбегу.

– Спасибо. Пройдусь пешком. Воздух сегодня особенно свеж.

Тянет показать язык, но вспоминаю, что взрослый человек.

Можно идти. Разговор окончен. Диалог, как всегда, неудавшийся, но я стою и пялюсь. Герман в обычной черной ветровке-плаще присел на капот своей машины и сложил руки на грудной клетке. Колени торчат из рваных джинсов.

Образ хулигана-бабника исполнен на все сто процентов.

Где-то за ребрами воет то, что называю раненым сердцем. Заткнуть бы…

– Жаль. Макияж твой потечет, прическа испортится.

Дождь усиливается.

– Для парня своего наряжалась?

Мокрая челка спадает на лоб этого любопытного. Или морщится, или усмехается, но морщинки на лбу придают Герману соблазнительный вид.

Дохожу до Геры и останавливаюсь практически между его ног.

Последний раз мы стояли вот так близко очень давно, если не считать вчерашний вечер.

– Ты молчишь всю дорогу. Едешь по правилам и включаешь только ту радиостанцию, которую захочу я, – озвучиваю и обхожу машину.

Из двух зол я выбираю тепло подержанной «Тойоты».

Герман забирается следом, накрывая меня дымкой мужской туалетной воды.

– Значит, спортом занялась? – спрашивает, стоило нам выехать со двора.

По радио играет какой-то рэп. А ведь я просила!

Отворачиваюсь от назойливого взгляда бывшего друга. Сидеть с ним здесь вроде как и приятно, но я совсем не хочу испытывать то, что испытываю.

Раненое сердце, все дела.

– Похудела… Парнем обзавелась.

Молчу, как партизан. Похудела – да. Когда над тобой, как девушкой, посмеялся парень, в которого ты влюблена, начинаешь находить в себе сотню косяков.

Ну а парень… Так, пишет один с сайта знакомств. Анкету завела месяц назад, но никто об этом не знает, кроме сестры. И то эта пигалица узнала случайно, потому что вечно сует свой нос, куда не следует.

– Губы накачала…

Стреляет взглядом и возвращает его на дорогу.

– С губами я ничего не делала, – говорю твердым голосом.

Герман улыбается, вот-вот засмеется. Крепче прижимаю рюкзак к животу и думаю, что зря села в машину.

– Да ладно, Птичкина. Мне-то можешь сказать. Не было у тебя никогда таких… Неплохих губ.

– Откуда ты можешь знать, плохие они или нет?

По-любому в своей голове идет мыслительный процесс, где он сравнивает мои губы с чьими-то.

– Я знаю только то, что сейчас ты мне врешь. Своему другу!

Вспыхиваю, будто меня облили розжигом и подставили едва зажженную спичку.

– Ты мне не друг, ясно? И губы у меня свои такие. А то, что ты не замечал этого раньше, – твои проблемы.

Герман криво паркуется у института, и я быстро хватаю рюкзак и выхожу. Не готова снова разреветься на глазах у этого заносчивого идиота.

Губы накачала… Да я уколов боюсь, как огня! И как друг, пусть и бывший, он должен это знать!

– Птичкина, подожди!

Слышу позади, но очень-очень близко.