Сделай это со мной снова

Вколачивается, прикусывая мою шею, как голодный хищник.

Мне нужно так, да! Потому что это "он". Он сейчас такой - болезненный на надрыве. А мне нужен именно он, а не какие-то там удовольствия.

И когда он кончает, я пытаюсь впитать это ощущение от него.

Мгновение без брони...

А потом его подрагивающие порезанные пальцы ласково скользят по моей щеке.

А мне и этого от него много! Ему словно больно быть таким - открытым и ласковым.

Его пальцы останавливаются.

Всё...

Волшебство рассеивается. И я сейчас буду рыдать.

С грохочущим сердцем, я пытаюсь сбежать.

– Нет, - ловя за подбородок поворачивает мое лицо к себе.
– Мы не закончили.

– Я не хочу, Хан...
– выворачиваюсь из его пальцев, пытаясь отвернуться.

– Иди ко мне.

Его ладонь скользит вниз.

– Нет, - торможу его.

– Почему?

– Я не могу больше...
– дрожит мой голос.

Закрываю глаза, пытаясь сбежать хотя бы так.

– Мия, - утыкается своим лбом в мой.
– Остановись. Или... это как-то дико и страшно закончится. Прошу тебя.

Наверное...

– Мы сейчас оденемся. Поедем завтракать. Я закажу тебе гуаву... Куплю цветы. Ты будешь мне что-нибудь рассказывать...
– хрипло и упорото убеждает меня, словно слегка поехал крышей.
– Будешь прикасаться ко мне... А я буду тебя слушать. И любить так, как надо тебе. Ты скажешь, что любишь меня. И мы будем охуенно счастливы всю эту ебанную жизнь!

Вжимаюсь спиной в стену, подтягивая колени к себе. Натягиваю одеяло, пряча наготу.

Киваю ему:

– И мы никогда не будем говорить про свадьбу... И ты будешь всегда-всегда предохраняться...
– отворачиваюсь я, сдаваясь.
– И отпустишь, если меня что-то напугает...

Потому что, я не могу сейчас его разрушить. Это выше моих сил. А если я скажу - нет, это закончится "дико и страшно". А я, оказывается, не могу с ним так.

– Хорошо. Пусть так!
– соглашается он агрессивно.

Ощупывает карманы брюк, в поисках сигарет. Но их нет. Поднимает смятую пачку. Зло швыряет ее на стол.

– Говори, давай!
– рявкает ранено на меня, пиная по ножке стола.

Фигуры летят ко мне на диван.

Облизываю пересохшие губы, сжимая в кулак черного короля..

– Я люблю тебя...

Поднимает сломанную белую королеву.

– Я всё починю.

Глава 55 - Правильный ответ

Этот ресторан принадлежит моему отцу. Его хобби, можно сказать.

Я бываю здесь очень редко. Наши гастрономические вкусы не совпадают.

Но сегодняшний бизнес-ланч будет проходить здесь. В других приличных местах мы не смогли экстренно снять изолированную вип-зону.

Я стою у черного зеркала от потолка до пола, разглядывая свое графичное отражение.

Грудная клетка вздымается все также слишком часто, изматывая меня. Я не могу вернуться в состояние равновесия. Жилет и галстук мешают вдыхать глубоко, сжимая грудь.

Мия опаздывает. Пробки. Слежу за маячком машины, которая везёт ее.

И вроде бы мы куда-то сдвинулись, но куда не ясно. Мы вместе, потому что я заставил ее практически силой согласиться с этим. Но она "не со мной".

Сказала, что плохо себя чувствует и пару дней хочет отлежаться, побыть одна.

И я разрываюсь между той идеей, что женщину нельзя оставлять наедине с собой, когда ей плохо и другой идеей - что нельзя оставлять женщину без личного пространства, когда она озвучивает такую потребность.

Не дохуя ли новых идей в моей реальности? Женщина - это пиздец как сложно, если она тебе важна.

В зал заходит Назар.

– Хан, через десять минут наши гости подъедут.

– Где мой переводчик?

– Едет. Пробка. Десять баллов. Не успеет.

– А где Костя?

– Он на сделке с Даровичем.

– У нас что нет никого англоговорящего? Пол Москвы англоговорящие! Будешь сам переводить.

– Да ты что, Хан? Мой английский - это американский на туристическом уровне. А это британцы. И бизнес.

– Найди мне кого-нибудь срочно. Спроси персонал - кто владеет.

– Я переведу...

Разворачиваюсь. Мия...

Бросаю взгляд на экран телефона. Она в двух километрах.

– У людей есть ноги, Хан.

– Ах, да. Назар. Пусть переводчик тоже идёт ногами. Хотя... Ты хорошо владеешь английским?

– Нормально.

– Синхронный перевод?

– Нет.

– Да и черт с ними, обойдёмся без синхронного. Пойдем...
– протягиваю ей руку.

Я помню как она была расстроена, что я не сделал этого в больнице.

Хотя зачем ей моя рука, если она не на каблуках. Вот зачем мне ее рука в моей, я начал понимать... Потому что это даёт болеутоляющее моему мотору.

– Ты чувствуешь себя плохо?

– М?

– Ты была в женской больнице.

– Да, была...
– теребит медальон на груди.

– Зачем?

– Подобрать противозачаточные...

– М.

Вожу большим пальцем по ее ладони.

– А как ты себя чувствуешь?

– Я чувствую себя разбитой.

– Объясни почему.

– Мое сердце и разум не договорились. Сердце победило. Но разум знает, что это закончится плохо. Мне грустно. И страшно.

– Тогда, я тоже чувствую себя разбитым. Я точно в такой же ситуации.

Разворачиваю ее к себе.

– Ты меня не поцеловала.

Прикладывает ладонь к моей щеке, гладит пальцем скулу.

– Это совсем не обязательно, Хан.

– Раньше тебя это расстраивало.

– Больше нет.

– Почему?

– Потому что я теперь знаю настоящего Хана. У меня нет иллюзий.

– Он стоит того, чтобы его любить?

– Конечно...
– едва касаясь проходится подушечками пальцев по моему виску.
– Я буду его любить.

Зависаю в этих гипнотизирующих ощущениях.

Мне хочется впитать каждое прикосновение, слово, жест... Я голодаю. Мне всего очень мало!

Уходит вперёд к столу, отпуская мою руку.

Значит, больше не расстраивает?

– Теперь это расстраивает меня...

Я блять хочу этот поцелуй при встрече. Без него она словно не состоялась полностью.

И я стою, глядя на неё со стороны. И почему-то вспоминаю Лилию. И нет, не в сравнении с Мией. А в сравнении с собой. Сколько ее истерик на эту тему я проигнорировал - не счесть. Эти "за руку", "поцелуи при встрече и прощании", её желание спать вместе, постоянные попытки контроля - где я, с кем я. Она кричала, шантажировала, угрожала, рыдала, требуя это. И бесконечное - "я люблю тебя! Я люблю тебя! Я люблю..."