Сделка с профессором

Утром Эдман встал раньше обычного, позавтракал, прихватил накопители и отправился прямиком в академию. Сегодня ему предстояло провести практикум у адептов, и колдовать он намеревался, не жалея сил – демонстрация заклятий высшего порядка всегда требовала огромных затрат энергии.

Подходя к крытому полигону факультета боевой магии, Эдман вспомнил, что так и не поговорил с Беатрис насчет медальона.

«Как вернусь, сразу спрошу», – подумал он и начал готовиться к занятию.

К полудню он уже исчерпал весь свой резервуар и, отпустив группу на перерыв, полез в карман преподавательской куртки за накопителями. Но стоило ему коснуться артефакта и потянуть ману, как он ощутил невероятную будоражащую сладость заключенной в нем энергии. Эдман будто перенесся из пыльной выжженной степи в зеленеющую рощу, где возле его ног била ключевая вода, и играл с молодыми листочками свежий ветерок. Он жадно втянул в себя все до капли и ощутил, как внутри разливается живительная мана, наполняя каждую его частичку силой и ни с чем ни сравнимым чувством восторга. Схватив еще один накопитель, он, дрожа в предвкушении, опустошил и его, с ликованием присвоив себе удивительную дарящую покой и радость энергию. Но ему и этого показалось мало. Эдман прикоснулся к третьему артефакту, но тут его будто окатили ледяной водой из придорожной канавы, настолько отталкивающей и неприятной показалась ему сокрытая в накопителе мана.

Отдернув руку, он схватился за грудь, борясь со взбунтовавшейся против неприятной энергии магией. Внутри разливалась раскаленная лава, расплавляя все на своем пути, и унять ее жар было нечем. В отчаянии Эдман достал четвертый артефакт и попробовал ману из него, и тут же его нутро омыла вожделенная энергия, вкусная словно родниковая чистейшая вода. Она успокоила, ободрила и подарила сладостное блаженство. Он как воочию увидел перед собой хрупкую фигурку Сонар, потянулся к ней и почувствовал легкое прикосновение нежной руки, вернувшее его в гармонию.

– Беатрис, – простонал он, уже понимая, что испробовал ее ману, – что же ты наделала?

Эдман привалился к стене полигона, сполз по ней на земляной пол и схватился за голову.

«Ночью она наполнила накопители, – запоздало догадался он. – И как мне теперь пользоваться маной других дайн после такого?»

Ощущение внутреннего ликования и безграничного могущества никуда не делось, и все в Эдмане кричало о том, что ему несказанно повезло завладеть редчайшей жемчужиной – дайной, чья энергия ему идеально подходит. Но разум отчаянно сопротивлялся и не готов был позволить телу впасть в пагубную зависимость от маны Сонар.

«Не хочу, – твердил про себя Эдман. – Не хочу трястись над ней, боясь остаться без ее энергии. Не хочу тянуть из нее ману, опустошая. Не хочу видеть страх в ее глазах».

Он вдруг понял, что внутренняя жажда, требующая особой энергии Беатрис, вполне способна превратить его в кровожадного паразита, упивающегося ее силой и медленно убивающего беззащитную девушку. Эдмана прошиб холодный пот от одной мысли о том, что максис, похитивший Сонар, тоже тянул из нее ману и тоже понимал, какое чудо находится в его власти, а потом потерял ее.

«Он не отступится, – осознал Эдман, – и постарается вернуть ее любой ценой».

– Максис Джентес, – услышал он точно издалека взволнованный голос старосты группы, добродушного здоровяка Ника, – что с вами? Вам плохо?

– Нет, – глухо отозвался он, поднимаясь на ноги и с трудом узнавая свой севший голос. – Все в порядке. Если группа в сборе, продолжим занятие.

 Закончив с объяснениями, Эдман отпустил адептов и решил вернуться в особняк пораньше, чтобы в спокойной обстановке все обдумать.

С тяжелым сердцем он возвращался домой, не представляя, что делать дальше. Но стоило ему войти в прихожую, как его окутал пьянящий флер отзвуков чужой энергии.

– Сонар, – проскрежетал он.

Медин Симпел вышел ему навстречу и поклонился.

– Доброго вечера, господин, – сказал он, принимая пальто, шляпу и перчатки. – Как прошел ваш день?

– Сносно, – буркнул Эдман и направился к лестнице. – Чем занималась дайна Беатрис?

– Она с самого утра не выходила из своей комнаты, – поджал губы дворецкий, выражая тем самым неодобрение подобным поведением. – Доктор Хрюст рекомендовал прогулки, но Вафии так и не удалось ее вытащить из дома.

– Спасибо, – кивнул Эдман. – Я поговорю с ней.

– Уж вас-то она послушает! – обрадовался медин. – Когда изволите ужинать?

– В семь, – обронил Эдман и поднялся на второй этаж.

Чем ближе он подходил к сиреневой спальне, тем явственнее чувствовал распространявшуюся оттуда силу. Внутри опять все забурлило, заклокотало, требуя новую порцию потрясающе упоительной маны.

«Демон бесхвостый! – выругался Эдман. – Я словно помешанный! Нужно запретить Сонар пользоваться энергией в доме».

Раздираемый противоречивыми чувствами Эдман распахнул дверь и уже хотел все высказать Беатрис в лицо, как увидел, что в комнате никого нет. В то же мгновение новый импульс вырвался со стороны ванной и заставил Эдмана задрожать от нетерпения.

Он ринулся к узкой дверце в углу, рванул ручку, но та не поддалась, и он заколотил по выкрашенным в белый цвет доскам.

– Беатрис, открой!

– Максис Джентес? – раздался удивленный голос. – Вы уже вернулись?

Эдман ощутил, что поток энергии ускользает от него и сжал челюсти, сопротивляясь желанию ворваться в ванную и вытянуть из Сонар всю ману.

– Да, – выдавил он. – Выйди. Нужно поговорить.

Усилием воли он заставил себя отойти к окну и замер там в ожидании ее появления, но Беатрис не торопилась. Когда она наконец появилась на пороге, Эдман готов был уже высадить дверь.

Он повернулся к ней, сжимая кулаки, но наткнулся на ее испуганный взгляд и тут же устыдился своей несдержанности.

– Что-то случилось? – спросила она, доверчиво заглядывая ему в глаза.

От нее фонило живительной энергией, на щеках проступил яркий румянец, распущенные волосы укрывали узкие плечи и подчеркивали ее хрупкость и изящество. У Эдмана перехватило дыхание, и он уставился на ее алые губы.

Бетти ужасно перепугалась, когда услышала стук в дверь. Она не ожидала, что максис Джентес вернется так рано, и погрузилась в изучение комбинаций рун с головой. И теперь она стояла перед ним и обмирала от страха, до того напряженным и суровым был его вид.

«Неужели что-то стало известно об Атли, и он не знает, как мне сообщить об этом?» – недоумевала она.

Но максис Джентес так и продолжать молча сверлить ее горящим взглядом, и Беатрис не выдержала.

– Есть новости о преступнике? – с заходящимся от волнения сердцем спросила она.

Эдман, услышав про похитителя, испытал укол ревности и злости.

«Она постоянно думает о нем», – мелькнула горькая мысль, и он, пересилив себя, отвернулся к окну.

– Нет, – выговорил он. – Но есть одно обстоятельство, которое я хотел бы с тобой обсудить.

– Я вас слушаю, – отозвалась она, чуть дыша.

За окном свинцовые тучи затягивали небо, пурпурное солнце сражалось с ними, пытаясь пробиться острыми лучами сквозь обступившую его пелену, и ласкало сугробы в парке перед домом красными всполохами, черные тени оголенных деревьев ползли по дорожкам, и редкие фонари освещали портальную площадку.