Сделка с профессором

– Когда я привез тебя из клуба сюда, – начал Эдман, рассматривая немигающим взглядом тонущее за горизонтом светило, – на тебе был медальон. Доктор Хрюст распорядился снять с тебя украшение, чтобы оно не мешало накладывать целебные заклятия.

Услышав про подарок бабушки, Бетти инстинктивно схватилась за шею, но там ничего не было. За все время она ни разу не вспомнила о медальоне, и теперь расстроилась, что проявила такую халатность по отношению к единственному напоминанию о родных людях.

– Где он? – выпалила Беатрис.

– У меня, – ответил Эдман и повернулся к ней лицом. – Не волнуйся.

– Спасибо, что сохранили его, – с облегчением сказала Бетти. – Это очень дорогая мне вещь.

– Откуда он у тебя? – как можно безразличнее спросил Эдман, а сам весь подобрался, готовясь разгадать тайну ее прошлого.

Беатрис смешалась, не зная, стоит ли рассказывать о самом сокровенном. Но Эдман смотрел на нее благожелательным заинтересованным взглядом, и она решилась:

– Мне отдала его бабушка перед смертью. Она сказала, что на портрете моя мама. Я хранила медальон все эти годы, но он сильно пострадал. В приюте я закопала его во дворе, где мы гуляли, чтобы другие дети не украли.

От воспоминаний о трудностях первых лет сиротской жизни у Бетти навернулись слезы на глаза, и она опустила голову.

«Мать! – в изумлении думал Эдман. – Если я узнаю девушку на портрете, я пойму, чья она дочь!»

– Знаешь, – сказал он, стараясь ободрить ее, – у меня есть знакомый мастер, который сможет отреставрировать медальон. Хочешь, я отнесу украшение ему, и он сделает портрет таким, как прежде?

Глаза Беатрис зажглись восторгом и надеждой.

– Максис Джентес, это было бы замечательно! – воскликнула она, но тут же испугалась своего нескромного порыва. – Но наверное, это стоит безумно дорого.

– Об этом не беспокойся, – улыбнулся Эдман. – Я потом потребую с Вилмора эти деньги, как часть причитающейся тебе за содействие в расследовании суммы.

Конечно, он не собирался этого делать, но зная, отношение Сонар к подобным вещам, Эдман решил заранее ее успокоить, чтобы потом не возвращаться к обсуждению ее долга перед ним.

– Если максис Иксли согласится, я буду ему очень признательна, – робко улыбнулась Беатрис.

Ее чарующая скромная улыбка отозвалась теплом в душе Эдмана, и все сумбурные тревожные мысли улетучились, как ни бывало. Он повеселел и решил отложить разговор про использование маны в его доме на потом.

Глава 25

Разыскать того самого ювелира, что изготовил медальон с портретом матери Сонар, оказалось делом непростым и довольно хлопотным. Медин Джувел, некогда державший крупную мастерскую в Глимсбере, передал все своему старшему сыну, а сам поселился в пригороде и более заказы не принимал. Эдман попробовал обратиться к преемнику мастера с просьбой о восстановлении медальона, но тот ответил, что не владеет данной техникой, поскольку эмалевые портреты давно вышли из моды и больше не пользуются спросом. Он посоветовал поговорить с его отцом, и, возможно, тот сделает исключение для бывшего клиента и поможет с украшением, и Эдман отправился по тому адресу, что дал новый хозяин мастерской.

Медин Джувел жил в одноэтажном добротном особняке, обнесенном высоким каменным забором. Лакей тщательно выпытывал у Эдмана цель визита, не горя желанием пропускать в дом, но услышав, что гостя направил сын его господина, сдался и пошел докладывать мастеру. Ювелир согласился принять визитера и распорядился проводить того в кабинет.

Эдман вошел в просторную комнату, обставленную антикварной резной мебелью из красного дерева. За столом сидел сухонький старичок в потертом сюртуке. Его редкие седые волосенки торчали пушком на голове, а очки с толстенными стеклами на длинном носу увеличивали глаза раза в три и делали ювелира похожим на филина, заподозрившего в госте своего недруга.

– Добрый день, медин Джувел, - произнес Эдман. – Меня зовут максис Джентес. Я имел честь когда-то пользоваться вашими услугами и теперь вновь нуждаюсь в них.

Мастер оглядел гостя с головы до ног, усмехнулся, сделав только ему известные выводы, и ответил:

– День добрый, максис Джентес. Присаживайтесь. Наслышан о вас и ваших заслугах перед империей. Однако не припомню, чтобы вы были моим клиентом.

Эдман занял кресло больше похожее на трон какого-нибудь южного хана, до того его спинка была высокой и прямой, а подлокотники – широкими и удобными, точно созданными для рук правителя.

– Я собирался заказать у вас эмалевый портрет одной девушки, и мы некоторое время согласовывали детали, – пустился в объяснения он. – Но она внезапно исчезла из моей жизни, и сделка между нами так и не состоялась.

Медин Джувел с задумчивым видом изучал гостя и наконец обронил:

– Припоминаю. Что же вас сейчас привело ко мне?

Эдман достал из внутреннего кармана сюртука черный, бархатный мешочек, развязал тесемки и извлек медальон.

– Моя знакомая попросила отыскать мастера, изготовившего вот это украшение. Взгляните. Это ведь ваша работа?

Ювелир взял протянутый медальон, вгляделся в портрет и переменился в лице.

– Откуда у вас эта вещь? – выдавил он вмиг севшим голосом.

Жилистые руки мастера задрожали, в увеличенных очками светлых глазах отразился испуг, морщинистый рот сжался в кривую линию.

– Я ведь сказал, – насторожился Эдман, – медальон принадлежит моей знакомой. Как вы видите, портрет сильно пострадал и нуждается в реставрации. Именно поэтому я позволил себе побеспокоить вас.

Медин Джувел справился с захватившими его переживаниями и перешел на деловой тон.

– Я готов восстановить украшение, если вы расскажете мне о его владелице.

Эдман впился в него пронизывающим взглядом и спросил:

– Почему вы спрашиваете о ней?

– Видите ли, – с заискивающей улыбкой ответил мастер, – тот, кто заказывал у меня этот медальон, очень дорожил украшением. И я хотел бы убедиться, что ваша знакомая не замешана в хищении. Поймите меня правильно, я не могу браться за работу, пока не буду уверен в клиенте.

Сжав челюсти, Эдман в гневе процедил:

– Не волнуйтесь, медальон не краденный. Моей знакомой он достался по наследству от матери. И эта девушка уж точно не смогла бы украсть его, поскольку выросла в приюте, а потом училась в закрытой школе.

Ювелир невероятно оживился, слушая пояснения Эдмана, его глаза засверкали предвкушением, но он постарался скрыть это за маской мнимой вежливой заинтересованности.

– Думаю, вашим словам вполне можно верить, – сказал он, вертя в ловких пальцах эмалевый портрет. – Я немедленно займусь восстановлением медальона. Как только он будет готов, я пришлю за вами лакея. Вы ведь проживаете в Глимсбере?