Сделка

Парфенов задумался, поскреб пухлую щеку, затем задумчиво посмотрел на Максима и пробормотал:

— Любопытно, любопытно. Мне как-то это не приходило в голову. А действительно, зачем этим людям понадобилось похищать труп? Скорее всего вы правы. Что-то имелось либо в самом трупе, либо на одежде, — пробормотал он. — Второе похитили только для того, чтобы не возбуждать вопросов. Почему, мол, берут одежду, а не берут тело? Или наоборот.

— И что же, по-вашему, является первым? — нетерпеливо спросил Максим.

— Затрудняюсь ответить, Максим Леонидович. Ничего более-менее здравого в голову мне не приходит.

— Понятно.

К этому моменту Максим уже успел посмотреть фотографии, сделанные оперативной группой, но и в них не обнаружил ничего сколь-нибудь значительного. Он все еще пытался отыскать начало ниточки в клубке. Ребята из лаборатории пообещали ему сделать пару копий и несколько четких оттисков с лицом убитого, но крупным планом. Максим собирался разослать эти фотографии в воинские части, хотя, в общем-то, и не надеялся на положительный результат. В этом была определенная закономерность. В тридцати процентах случаев труп никто не опознавал. Никто, кроме родных. Да и те, случалось, ошибались.

— Одно могу вам сказать точно, Максим Леонидович, — заявил, перебив его мысли, Парфенов. — Эта таинственная мелочь, если, конечно, принять за аксиому, что таковая имела место быть, есть и в протоколе осмотра трупа.

— Мне бы вашу уверенность, Олег Вячеславович.

— А моя уверенность, любезнейший, — Парфенов запальчиво поднял вверх руку с оттопыренным указательным пальцем, — строится на железной логике и незыблемом знании. Эта мелочь не может не быть в протоколе, потому что в протоколе есть все. Полюбопытствуйте.

Максим взял протокол, пролистал. Заметил что-то любопытное, прочел повнимательнее:

«…на убитом техническая форма военного образца… — ну, с этим ясно. Для эмвэдэшников, если форма не серая, значит — военного образца, — …на внутреннем кармане куртки имеется надпись: «Шалимов Юрий Герасимович, PC 6252017, 24580… — Любопытно. «РС 6252017» — это, конечно, номер военного билета, а следующая группа цифр — номер воинской части. Странно. Ни разу Максим не видел, чтобы на форме надписывали номер части. Фамилию и имя — всегда. Точнее, в девяноста девяти и девяти десятых процента случаев. Номер билета — реже, но попадается. Номер части… — … Надпись вытравлена сильно концентрированным раствором хлорки… — так, на века, значит. Но уже легче. Часть есть, номер билета есть, фамилия, имя, отчество тоже есть… — На шевронах значок частей связи — две скрещенные молнии…» — Ясно, связист, значит.

— Скажите, Олег Вячеславович, — поинтересовался Максим, переворачивая последний лист, — а на форме, я имею в виду китель и галифе, номер части тоже был написан? Я что-то не нашел этой записи в протоколе.

— Нет, любезный. На кителе, галифе; бутсах, шапке и портянках вообще не было никаких надписей.

— Как? — изумился Максим. ~ Не может быть.

— Может, Максим Леонидович, как видите.

— Странно. На куртке едва ли не вся биография, включая номер воинской части, а эти данные кое-где относятся к разряду секретных, на форме же — ни слова.

— Даже фамилии нет, — поддакнул Парфенов.

— Да, даже фамилии, — согласился Максим.

— Так, может быть, это и есть та самая пресловутая мелочь, Максим Леонидович? — Эксперт едва заметно усмехнулся. — Вот вам и повод для раздумий.

Это верно, повод был. Максим позвонил по служебному телефону Парфенова в прокуратуру и продиктовал дежурному текст запроса. Тот долго переспрашивал: «Как-как? Товарищ полковник, слышно плохо. По буквам. А-а-а, хорошо. Как-как? Шура-Александр-Леонид… Шалимов? Понял. Все, есть. Кому отдать? Лемехову?»

— Лемехову, Лемехову! — кричал в трубку Максим. — И скажи, пусть «молнией» отправит! С пометкой «срочно»! «МОЛ-НИ-ЕЙ», говорю! Понял? Ну, слава Богу. — Он брякнул трубку на рычаг и вздохнул в сердцах. — Черт глухой.

— Связь такая, — резонно возразил Парфенов. — Проще так докричаться. Ладони рупором.

Максим вышел из здания райотдела и забрался на переднее сиденье «Волги».

— Куда, товарищ полковник? — покосился на него солдат-водитель. — Домой?

— Домой.

«Волга» начала разворачиваться на площади перед райотделом УВД, и вдруг Максим выдохнул:

— Ну-ка, стой.

Он закрыл глаза. Что за машина стояла тогда у морга? «Уазик», зеленый «уазик». Был ли у нее красный крест на борту? Нет, вроде не было. Или был? Прикрыв глаза ладонью, Максим попытался восстановить в памяти образ машины. «Ты видишь ее, — проговорил он мысленно. — Зеленая, с гладкими блестящими фарами. На борту… нет, креста не было, точно. Просто зеленый борт. Солнечные блики на стеклах. Бампер, а под ним номер. Белый номер в черной рамочке. Черные цифры. Ну-ка, вспомни. Первая Д. Точно, Д. Дальше… Вроде бы один-четыре… Один-четыре, затем семь… или единица… нет, вроде бы все-таки семь… Один-четыре-семь… «Последнюю цифру Максим не видел, как ни старался. И тут же отчетливо, словно он только что прочитал их, всплыли и буквы, следующие за цифрами: «PH». «Ростовский номер, — подумал Максим. — Ростовский номер».

— Ну-ка, Паш, подожди здесь, — приказал он водителю.

Тот послушно кивнул.

Максим выскочил из кабины и чуть ли не бегом взлетел на крыльцо РУВД, дернул тяжелую дубовую дверь. Подойдя к конторке дежурного, побарабанил костяшками пальцев по стеклу.

Сидящий за консолью лейтенант поднял глаза:

— Что, товарищ полковник, забыли что-нибудь?

— Нет, лейтенант. Слушай, как бы выяснить, какой организации принадлежит машина «УАЗ» Д 147… — последнюю цифру не помню, — PH.

— «PH»? — озадаченно хмыкнул лейтенант. — Ростовский номерок.

— Да я знаю, лейтенант, знаю.

«А номер-то не милицейский, — пронеслось в голове, — и не военный. Значит, лжеэксперты Тим и Глазов машинку-то поймали. Или номер подменили. А может быть, и краденая она, эта машина. Посмотрим».

— Лейтенант, — обратился к дежурному Максим, — не в службу, а в дружбу, отдай этот номер в оперативный отдел. Пусть дадут список машин с похожими номерами.

— Модель-то не помните? — озадаченно, но вполне дружелюбно спросил лейтенант. — Какой «уазик»?

— Автобус. Микроавтобус, зеленый такой.

— Ну, уже легче, — лейтенант записал модель и номер на клочке бумаги. — Хорошо, товарищ полковник, передам.

— И вот еще что. Запиши мой домашний телефон. Пусть, как узнают, мне перезвонят. Только поскорее, лейтенант, если можно. Дело срочное. Горит.

— Хорошо, товарищ полковник. — Дежурный записал на клочке домашний номер Максима. — Как только что-нибудь обозначится, я вам перезвоню.