Сдвиг времени по-марсиански (сборник)

— Все в порядке, — ответил Джек. — Уже все в порядке. Она, наверное, выбежала из дома, — добавил он Сильвии. — Наверное, не поняла, в чем дело.

— Я тоже не понимаю и не хочу понимать, — трясясь крупной дрожью, ответила Сильвия. — И не пытайся объяснять мне. — Она поспешно направилась к плите, убавила газ и заглянула в кастрюли — не подгорело ли что.

— Не бойся, — погладил ее Джек.

Сильвия попыталась улыбнуться.

— Вероятно, больше это не повторится, — заметил Джек. — А если и повторится…

— Нет уж, спасибо, — перебила Сильвия. — Когда я его увидела, я сначала решила, что это его отец — Норберт Стайнер, потому так и перепугалась.

— Надо взять фонарь и поискать Эрну Стайнер, — заметил Джек. — Надо удостовериться, что с ней все в порядке.

— Да, — откликнулась Сильвия. — Идите с Лео, пока я тут заканчиваю. Я не могу уйти с кухни, иначе тут все сгорит.

Джек и Лео, взяв фонарь, вышли из дома. Дэвид остался с Сильвией, чтобы помочь накрыть на стол. «Что с тобой будет? — думала она, глядя на сына. — Когда ты достигнешь такого же возраста и половину твоего тела заменят механизмами… Неужели тебя тоже ждет такое?.. Лучше не заглядывать вперед. Слава богу, что мы не обладаем даром предвидения».

— Я тоже хочу с ними на улицу, — жалобно заскулил Дэвид. — Почему ты не рассказываешь мне, что так напугало миссис Стайнер?

— Может, как-нибудь потом расскажу.

«Только не сейчас, — добавила она про себя. — Слишком рано для всех нас».

Обед был готов, и Сильвия машинально вышла на крыльцо, чтобы позвать Джека и Лео, прекрасно понимая, что делает это напрасно: они не придут, они слишком заняты, у них слишком много дел сейчас. Но она все равно продолжала звать — это была ее обязанность.

В марсианском мраке ее муж и свекор искали Эрну Стайнер: то там, то здесь мелькал свет фонаря и доносились их голоса, спокойные, деловые, терпеливые.

Кланы Альфанской Луны

Глава 1

Перед тем как войти в зал Высшего совета, Габриэль Бэйнс послал вперед симулякра, чтобы удостовериться, нет ли засады. Искусно сконструированный робот, созданный изобретательным кланом манов, был полным подобием Бэйнса и мог выполнять множество функций. Однако Бэйнс использовал его только в качестве телохранителя, ибо безопасность была главной жизненной целью Бэйнса, заявкой на полноправную принадлежность к клану паров, которые обитали в поселении Адольф-вилл, неподалеку от Северного полюса луны.

Бэйнс, естественно, много раз выезжал из Адольфвилла, однако чувствовал себя в безопасности — или, скорее, в относительной безопасности — только здесь, за мощными стенами города паров. Этот факт неопровержимо доказывал, что притязание на членство в клане отнюдь не являлось изощренной уловкой, с помощью которой он получал доступ в самую укрепленную и способную выдержать долгую осаду городскую зону на луне. Бэйнс был предельно откровенен с собой... Будто кто-то сомневался в его искренности.

Взять, например, его недавний визит в ужасные лачуги гебского поселения. Он разыскивал сбежавшую бригаду рабочих; предполагалось, что гебы просочились обратно в Гандитаун. Сложность состояла в том, что все гебы — по крайней мере, с точки зрения Бэйнса — выглядели одинаково: сутулые и грязные, в пропахшей потом одежде, гебы не могли сосредоточиться ни на одном мало-мальски серьезном деле; они умели только хихикать и годились исключительно для черной физической работы. Однако для латания постоянно ветшающих укреплений

Адольфвилла — хищные маны не дремали — всегда требовалась рабочая сила, поскольку ни один пар не стал бы унижаться и пачкать руки физическим трудом.

Как бы там ни было, среди полуразвалившихся гебских хижин на Бэйнса накатывал ужас и преследовало постоянное ощущение опасности — ведь на этой помойке было совершенно негде укрыться. Однако гебов это не волновало — они существовали посреди собственных отбросов в состоянии полного душевного равновесия.

На сегодняшнее заседание Совета, который представлял все кланы и созывался дважды в году, гебы, конечно, тоже пришлют своего человека. Вероятнее всего, толстуху Сару Апостлс со всклокоченной и грязной шевелюрой. И ему, парскому делегату, придется терпеть ее присутствие, отворачиваясь и зажимая нос.

Но самым зловещим будет, безусловно, представитель манов. Как и всякий пар, Габриэль ненавидел манов лютой ненавистью. Их безрассудная агрессивность шокировала, а разум отказывался понимать жестокие и беспричинные выходки. Многие годы Бэйнс считал манов врагами, однако это не объясняло их поведения. Маны просто обожали насилие, все и все. Кроме того, они любили поиздеваться и постоянно запугивали остальные кланы, особенно паров.

Подобные мысли отнюдь не прибавляли Бэйнсу смелости в предстоящем диалоге с Говардом Строу, манским делегатом.

Наконец вернулся симулякр и с легким жужжанием, похожим на одышку астматика, доложил с неизменной улыбкой а-ля Бэйнс:

— Полный порядок, господин. Паралитических газов и электрическою напряжения большой мощности не обнаружено. Вода в графине не отравлена, радиация в норме, взрывные устройства отсутствуют. Моху порекомендовать вам войти.

— К тебе никто не приближался? — настороженно спросил Бэйнс.

— Там еще никого нет,— ответил биоробот.— Если не считать геба, который подметает пол.

Бэйнс осторожно приоткрыл дверь, предварительно толкнув ее в другую сторону, что было очень существенно. Геб с идиот-ски-счастливым, типично гебским выражением лица неторопливо и старательно водил шваброй по полу. Казалось, работа доставляет ему несказанное удовольствие. Вероятно, даже в течение многих месяцев она не надоела бы ему: гебов не утомляло однообразие, так как они не понимали, в чем, собственно, заключается разнообразие.

«Однако в такой простоте есть свои преимущества»,— подумал Бэйнс.

Одно время — правда, очень недолгое — ею впечатляли проповеди известного гебского святого Игнатия Ледебура, который кочевал из города в город, распространяя бесхитростную умиротворенность своей философии. И этот тоже определенно не опасен...

По крайней мере, гебы не старались изменить людей, как, например, мистики-шизы. Гебы добивались одного — покоя и умиротворенности. Они не желали знать никакой ответственности и забот и постепенно становились, как представлялось Бэйнсу, все более отрешенными, приближаясь к растительному существованию, которое, с точки зрения геба, являлось идеалом.