Сдвиг времени по-марсиански (сборник)

— Минуточку, доктор Риттерсдорф,— пробормотал он и указал на стул. Мэри села, положила ногу на ногу и закурила.

На экране Банни Хентмэн представлял германского магната прошлого века. В синем с отворотами костюме он стоял перед советом директоров и доказывал им, каким образом новый автономный плуг, производимый картелем, мог бы использоваться в военных целях. Четыре плуга, соединенных вместе, образуют не просто большой плуг, а установку для запуска реактивных снарядов. Банни изъяснялся с сильным немецким акцентом и представлял свой замысел как гениальное изобретение. Фелд периодически хмыкал.

— У меня не так много времени, господин Фелд,— произнесла Мэри, четко выговаривая слова.

Продюсер неохотно остановил видеозапись и повернулся к ней.

— Я показал Банни рукописи. Он проявил к ним определенный интерес. Понимаете, ваш муж пишет в несколько бесстрастном, я бы даже сказал, суховатом стиле, однако ситуацию передает весьма достоверно. Когда-то такое изложение...

— Я знаю,— прервала его Мэри.— Я выслушивала эти тексты много лет, он всегда проверял их на мне.— Она несколько раз нервно затянулась.— Скажите, сможет ли муж работать на Банни Хентмэна?

— Не могу сказать ничего определенного, пока господин Риттерсдорф сам не встретится с Хентмэном; одного вашего желания...

Дверь кабинета открылась, и вошел Банни Хентмэн.

Мэри впервые увидела знаменитого телевизионного комика не на экране, а в жизни, и ей стало интересно: сильно ли он отличается от своего телеобраза? Он выглядел чуть ниже ростом и намного старше, на затылке — солидная лысина. Действительно, в обычной обстановке Банни напоминал продавца вторсырья из Центральной Европы: помятый костюм, редеющие всклокоченные волосы, из угла рта торчит окурок сигары.

Но его глаза! В них светилась необыкновенная теплота, хотя и с оттенком настороженности.

Мэри встала, продолжая разглядывать знаменитого комика. На экране глубина его взгляда не была так заметна: в серых глазах отражался не только ум, а нечто большее... Что именно, она понять не могла. И кроме того...

Вокруг Банни Хентмэна, как ни странно, висела аура страдания. Его облик, лицо, фигура казались пропитаны им.

«Да,— решила Мэри,— вот что выражают его глаза — страдание. Именно. Память боли. Очень давней боли, которую он не забыл и никогда не забудет. Банни Хентмэн пришел в этот мир, чтобы страдать,— неудивительно, что он стал великим комиком. Комедия для него — борьба, желание забыться, отбросить нравственную боль... Наверное, именно здесь кроется причина его огромной популярности».

— Бан,— сказал Фелд,— это доктор Мэри Риттерсдорф; ее муж написал те самые тексты для роботов ЦРУ, которые я показывал тебе в прошлую среду.

Комик протянул руку. Мэри пожала ее и сказала:

— Господин Хентмэн...

— Прошу вас, называйте меня как-нибудь иначе,— сказал комик,— ведь это всего лишь мой сценический псевдоним. Мое настоящее имя — Лайонсблад Регаль. Мне пришлось изменить его: кто же выступает на сцене под именем Лайонсблад Регаль? Зовите меня Лайонсблад или просто Блад. Джерри зовет меня Лай-рег, с оттенком интимности,— добавил он, не выпуская руки Мэри.— Если что-то мне и нравится в женщинах, так это интимность.

— Лай-рег — это твой телеграфный код, ты опять путаешь, Бан,— заметил Джерри Фелд.

— Да-да,— Хентмэн отпустил руку Мэри.— Итак, фрау доктор Раттенфангер...

— Риттерсдорф,— поправила Мэри.

— Раттенфангер,— сказал Фелд,— это по-немецки «крысолов». Не делай больше таких ошибок, Бан.

— Прошу прощения,— Комик театрально расшаркался.— Послушайте, фрау доктор Риттерсдоф. Пожалуйста, называйте меня каким-нибудь приятным именем; я жажду поклонения прекрасных женщин, ведь во мне сидит маленький мальчик...

Хентмэн улыбнулся, но лицо — и особенно глаза — продолжало выражать боль и усталость.

— Я найму вашего мужа, если взамен получу возможность время от времени видеть вас... Да, если бы он только догадался о действительной причине согласия, о так называемом секретном протоколе, как говорят дипломаты...— Он повернулся к Джерри Фелду и добавил: — Ты-то знаешь, как эти секретные протоколы донимают меня впоследствии...

— Ритгерсдорф сейчас живет в старом доходном доме на Западном побережье. Я дам вам его адрес,— Мэри вынула бумагу и ручку и стала писать.— Сообщите, что он вам нужен; попросите его...

— Но он мне не нужен,— спокойно произнес Банни Хентмэн.

— Не могли бы вы все-таки увидеться с ним, господин Хентмэн? — осторожно проговорила Мэри.— У Чака неординарное дарование. Боюсь, если на него не повлиять...

Хентмэн задумчиво провел пальцем по подбородку.

— Вас тревожит его неумение пользоваться своим талантом, поэтому вы и просите за него.

— Да,— кивнула Мэри.

— Но это его талант. Ему решать.

— Моему мужу,— сказала Мэри,— надо помочь.

«Уж я-то знаю,— подумала она.— Понимать людей — моя профессия. Чак — зависимый инфантильный тип; его необходимо подталкивать и вести за собой, чтобы он вообще как-то продвигался. Иначе он просто сгниет в какой-нибудь ужасной, грязной дыре — вроде той, где живет сейчас. Или выбросится из окна. Это единственное, что может его спасти. Хотя он сам никогда не признается себе в этом».

Пристально глядя на нее, Хентмэн произнес:

— Могу я заключить с вами некий договор, госпожа Риттерсдорф?

— К-какой договор? — Мэри покосилась на Фелда; лицо продюсера оставалось бесстрастным, он будто отстранялся от разговора, по-страусиному пряча голову в песок.

— Я хочу иногда встречаться с вами,— сказал Хентмэн.— Не по делу, а просто так.

— Но я улетаю с Земли. У меня контракт с «ТЕРПЛАНОМ», и я буду работать в звездной системе Альфа много месяцев, если не лет.— Мэри охватила паника.

— Тогда никакой работы для вашего муженька.

— Когда вы улетаете, госпожа Ритгерсдорф? — подал голос Джерри Фелд.

— На днях,— сказала Мэри.— Через четыре дня. Мне надо собраться, пристроить детей в...

— Четыре дня,— задумчиво произнес Хентмэн, продолжая в упор разглядывать ее,— Вы ведь разошлись с мужем? Джерри сказал...

— Да,— ответила Мэри.— Чак уже переехал.

— Давайте поужинаем сегодня вечером. А пока я слетаю к господину Риттерсдорфу. Или пошлю кого-нибудь из своих людей. Мы назначим ему шестинедельный испытательный срок. Он станет писать для нас сценарии. Договорились?

— Я не против того, чтобы поужинать с вами,— сказала Мэри,— но...

— Ну вот и прекрасно! — сказал Хентмэн.— Только поужинать. В любом ресторане Соединенных Штатов, который вы предпочтете.

Возвратившись на Западное побережье на реактивном такси, Мэри на городском монорельсе добралась до пригорода Сан-Франциско, где находился филиал агентства «ТЕРПЛАН» организации, в которой она с таким желанием собиралась поработать без зарплаты.

Она очнулась от своих дум в лифте, рядом с хорошо одетым, коротко подстриженным молодым человеком. Это был работник агентства, которого звали, как она припомнила, Лоуренс Макрэй.