Себ

– Иван, если ты деревенский, то наверное знаешь, как скотина реагирует на любую новую вещь? Вначале, она боится ее, и только спустя некоторое время, привыкнув, перестает бояться. Извини за такое сравнение, но не надо поддаваться панике. Нужно узнать, что здесь происходит.

– А как? Отсюда мы не больно-то рассмотрим, а ближе подойти, нас непременно засекут.

– Я предлагаю взять 'языка'. Не сидят же их солдаты за забором круглыми сутками.

– Это рискованно. Нам двое суток домой добираться, а они будут нас искать обязательно. Рискованно.

Иван замолк на некоторое время. Ему хотелось просчитать реальный риск, и пользу, которая у них будет в случае успешной доставки 'языка'. Иван утихомирил первоначальные эмоции, вызванные предложением Себа. У него был прямой приказ Кузнеца выяснить, что здесь происходит, но про 'языка' не было ни слова. С другой стороны, никто не расскажет и не подтвердит или развеет их подозрения, как человек непосредственно с вражеской базы.

– Хорошо, проследим все их движения, и если будет возможность, возьмем 'языка'.

Себ никак своим видом не показал, что командиру пришлось согласиться с его предложением, чтобы никоим образом не затронуть его авторитет.

К утру, гул со стороны лагеря прекратился. Искусственный туман сменился естественным. Холодный воздух стекал с холмов, и скапливался у подножия. Закричали сельские петухи. Заскрипели ворота. Вскоре пастушок с кнутом, ежесекундно щелкая им принялся собирать сельское стадо в кучу.

Себу снова снился дом. Знакомые звуки проникали в подсознание, создавая привычные картинки в спящем мозгу. Нос непроизвольно втягивал воздух, ожидая, что скоро запахнет выпечкой, которую мать ставила каждое утро. Но пахло только мокрой листвой. Себ и проснулся от обиды, что его не зовут завтракать горячими плюшками.

Он сел. К щеке прилип мокрый кленовый листок.

– Ты так дышал громко, что я подумал, что у тебя астма.
– Сказал Иван, который по виду проснулся уже давно.

– Дом снился. Я всегда просыпался от запаха материной выпечки. А это всё, как то напоминает мне дом.

– Так ты же из индустриального мира? Я слышал, что у вас там и неба-то не видно, одни заводы и фабрики?
– Иван подозрительно посмотрел на юношу.

– Я не из Валгаллы родом, я там прожил около года, а так я из почти такого же мира, как ваш. У нас сельское хозяйство и добыча руды.

– А как попал в Валгаллу?

– Так и попал. Выбора не было другого. Либо скитаться в своем, до скончания века, либо попытаться приспособиться в другом.

– В вашем мире тоже началась война?

– Не совсем, Иван, давай, ты не будешь у меня спрашивать об этом.

– Хорошо. Не спрашивать, так не спрашивать. Иди тогда с Савой и Семеном. Сделаете круг, и обойдите лагерь с той стороны, может оттуда виднее. К обеду, возвращайся, расскажешь, что видел и обсудим, как нам поймать 'языка'.

– Ладно.
– Согласился Себ.

Встал на ноги, потянулся, сделал несколько движений руками и ногами, разгоняя кровь.

– Плюшки! Как есть хочется.
– Себ почувствовал, как сосет под 'ложечкой'.

– По дороге перекусишь, времени в обрез.

В лагере врага кипела жизнь. По всему было видно, что обосноваться здесь он решил всерьез и надолго. Помимо военной техники, за забором находилась и строительная техника, которая не стояла без дела. Копались траншеи, возводился фундамент и стены. Краны перетаскивали тяжести с места на место. Немного особняком от стройки находились быстровозводимые ангары, служившие казармами и гаражами для военной техники.

С новой позиции открывались и новые детали. Поблескивавшая на солнце металлическими боками сфера, наверняка относилась к устройству, создающему барьер. В чем был смысл использования генератора поля в этом месте пока оставалось загадкой.

После утреннего построения военные разбрелись по местам несения службы. За ворота лагеря выехало несколько колонн на легких броневиках, разъехавшиеся по разным сторонам. С площадки поднялись в воздух две хищных фигуры вертолета, заставив Себа и его товарищей накрыться камуфляжем.

На короткое время все затихло, но потом из ворот показались несколько пеших групп, в каждой из которых было по собаке. Противник не гнушался и таких не технических средств борьбы. Себ понял, что беспечно поваляться, наблюдая за лагерем, им не дадут. Патрульные группы разошлись на четыре маршрута, по три бойца в каждой группе. Две направились в сторону холмов, а две, как раз промеж этих холмов.

– Кажись парни, лежать нам не придется. Есть у кого-нибудь с собой, что-нибудь сильно пахучее или едкое? Например, перец чили?

Сава и Семен переглянулись. Про виду было ясно, что о таком перце, столь любимом в родном мире Себа, они не слыхали.

– Табак есть нюхательный.
– Сказал Сава.

– А это что такое?
– Настала очередь удивляться Себу.

– Порошок такой, в нос толкаешь и чихаешь с него потом.
– Пояснил Сава.

– Зачем?
– Еще сильнее удивился юноша.

– Так ведь приятно же.

– Ну-ка покажи этот табак.

Сава достал из кармана бумажный кулек, и развернул его. В нем находился порошок горчичного цвета.

– Покажи, как ты им пользуешься.
– Попросил Себ товарища.

Сава причмокнул, и поднял уголки бровей вверх, будто недоумевая над бестолковостью Себастиена. Набрал на кончик указательного пальца горчичной пыли и вставил его в ноздрю. Затем, слегка вдохнул. С пару секунд ничего не происходило. Потом глаза у Савы закатились под лоб, он стал открывать и закрывать рот, как рыба на суше. Еще несколько секунд он набирал силы для чиха, а потом чихнул, а потом еще и еще. Сопли и слюни летели в разные стороны. Сава затих и посмотрел прослезившимися глазами на Себа.

– Понял?

– А то, похлеще чили будет.

– В смысле?
– Спросил Семен.

– Посыпать будем табаком свои следы, чтобы собаки след потеряли.

– Так ведь это... табак-то дорогой, а мне его жена с собой завернула. Я берегу его как память.

– Сава, речь идет о твоей жизни, а ты жмешься. Подумай, что лучше, вернуться живым, и без табака, или с табаком, но мертвым?

– Вопрос провокационный, но табак все равно жалко.

– Сава, не дури, в следующую вылазку в ближайшей деревне наберем еще.