Седьмая сестра

Никогда не думала, что Эдварда Грига можно так играть на гитаре, но топот троллей откликнулся в сердце, заставил его биться сильнее. Мой случайный знакомый играл бесподобно, все ускоряя темп. Я встала вплотную, чтобы видеть пальцы, летящие по грифу гитары, сильные, юркие, длинные. Мне бы тоже подключить к усилителю скрипку, но увы, сегодня в руках акустика, а с другой стороны, если взять чуть ниже и задавать басовый ритм…

Я ударила смычком по струнам, резко, яростно, вложив всю душу, всю свою жажду свободы, будто вырывала из сердца успевшие прорасти семена подчинения Петру Ивановичу, вычищала из мозга его паутину. Словно раскаленным прутом выжигала все оставленные негодяем метки. Я с тобой, мой горный король, кем бы ты ни был, выбираю тебя! Ты попробовал мою кровь на вкус, и теперь я шинкую душу, чувствуя твою музыку, будто стала гитарной струной! Выгибаюсь и отзываюсь звоном на каждое движение пальцев!

Я добавляла марш, разбавляла, заменяла ударные и духовые. Моя скрипка рвалась на волю, как птица, раненная в силках. Я чувствовала запах пота Грига, травяной аромат волос, слышала электрический гул, что шел не от гитары, от его кожи. Такому, как он, усилитель не нужен, он заставит петь инструмент простым прикосновением пальцев…

Это удивительное ощущение, когда с кем-то играешь в унисон как дышишь. На одной волне, на одной вибрации, каждой порой кожи, каждым нервом, движением. Неизведанное прежде, но такое желанное. Каждый музыкант ищет партнера, не в жизни, не в сексе. В музыке!

Но чувствовал ли это Григорий?

Когда началась сольная партия, та самая обещанная соляра, безумный бесноватый запил, я даже сделала шаг назад, чтобы дать ему простор, не мешать припадку, не попасть ненароком под гитарный гриф. Но мелодия не отпускала, разламывала и собирала вновь, никогда еще так остро и ясно я не осмысливала музыку Грига, никогда не отдавалась так полно и чувственно. Невероятный кайф, сродни наркотическому приходу! И невероятный сольник. Воронцов был виртуозом от бога! Сколько он нот извлекал в минуту? Не получалось считать, слишком быстро мелькали пальцы по струнам.

На самой пронзительной, бешеной ноте резким порывом задуло все свечи. Жалко звякнули витражи, заплакал хрусталь бокалов. Мрачная темень надвинулась, взяла нас в кольцо, сдавила.

– Играй! – приказал Воронцов, вновь ведя основную партию.

Я послушно вскинула скрипку, взяла первую ноту на ощупь, продолжила в полную силу, разрезая воздух смычком. Почему-то почудилось, что мы отбиваемся, я даже развернулась к Григу спиной, и движения смычка походили на взмахи сабли или катаны. Кто мог напасть из темноты? Я ощущала плечами, лопатками мокрые волосы Грига, он тоже посылал звуки во тьму, будто боевые заклятья. Но постепенно снижал накал, успокаивал мелодию и меня, приводил в чувство дикую свадьбу, о которой я успела забыть.

– Или вы зажигаете свечи, – бросил Григ поверх остывшего марша, что еще выводили пальцы, – или я долбану электричеством. Считаю до трех…

Не потребовалось. Отчего-то электрический свет напугал вампиров сильнее музыки. Все очнулись, заойкали, зашуршали. Дружно щелкнули зажигалки, и колонны вновь осветились уютными мерцающими огоньками.

– Спасибо, – очень вежливо сказал Григ, разом обрывая мелодию.

– Вам спасибо, – так же подчеркнуто вежливо отбил выпад Петр Иванович. – Сыграно, как всегда, гениально.

Зал чуть не треснул от аплодисментов. Все подскочили с мест, заорали.

– Ты отработала сет? – вполголоса уточнил Григорий.

Я кивнула. Он молча схватил меня за руку – левую, все еще сжимавшую скрипку, – положил пальцы поверх запястья, прикрывая мой чертов шрам, почему-то привлекавший всю эту публику. И потащил за собой сквозь толпу, что-то вопящую от восторга. Я не могла разобрать ни слова, я оглохла, онемела, ослепла, словно все нервные окончания отказали с последним аккордом марша из пещеры горного короля. А все эмоции растворились в бесподобном сольнике Грига, остались лишь апатия и усталость.

На выходе ждала посеревшая Ленка.

– Алька, что это было? Во всей гостинице скачок напряжения, пробки вылетели и такой, знаешь, вихрь! Будто торнадо в центральном холле!

Пробки вылетели? А как же…

– Позаботьтесь о вашей подруге, – негромко прервал ее Григ, высверливая Элен недоверчивым взглядом. – Заприте в номере и никого не пускайте. Охраняйте от этих. – Он оглянулся на залу. – Иначе разговор будет другим.

Элен очень серьезно кивнула в ответ, всматриваясь в лицо Воронцова. Поклонилась ему почему-то по-японски, прижав руки к бокам. Схватила меня и потащила к лифтам.

Ленка, и ты туда же? Тоже увлеклась ролевыми играми?

Но как, черт возьми, играла гитара, если в гостинице выбило пробки?

Григ на прощанье вскинул вверх руку, сложив пальцы в рокерскую «козу», и вернулся в бальную залу, расшаркиваться с вампирским сообществом.

Часть II Сбежавший десерт

1

– Прими душ и оденься, только скорее, – жестко попросила Элен. – Прости, что втянула тебя в этот ужас. Я буду ждать в коридоре.

Я хотела поспорить с подругой, но Элен так упорно таращилась на мою несчастную левую руку, что я растеряла все аргументы. С ума они посходили, что ли?

Вытолкав Ленку из номера, я заперлась и шумно вздохнула. Потом спряталась в ванной, за еще одной дверью и хлипким, ненадежным замком. Да такое выбивается на раз-два! Меня ломала мерзкая дрожь и сминала, как салфетку, усталость. Я выложилась в «Пещере» досуха, так что теперь подгибались коленки. А еще по милости подруги детства я попала на слет извращенцев, главный из которых в гадких фантазиях меня отымел, как дешевую шлюху, и, по-видимому, съел живьем. До сих пор было тошно от масленых взглядов и непристойного шепота.

Торопливо залезла под душ и там, под горячей водой, смогла наконец успокоиться. Я вылила на тело весь гель из тюбика, содрала с лица вамп-макияж, возвращая себе прежний облик и, хотелось надеяться, прежнюю жизнь. Было страшно до омерзения.

Моя личная музыка изменилась, что-то сломалось в судьбе, вывело на кривую дорожку, темную, неуютную. Будто мало мне прочих проблем!

Да откуда вы все взялись, Воронцовы, Кондашовы, Клариссы! Жизнь выжимала меня и гнула, от одной подначки приводила к другой, и за каждой чертой был прыжок в бездну. Зачем мне вампиры в анамнезе?

Я вышла из душа нагая, как ведьма, ощущая себя Маргаритой. Для усиления образа вернула на шею бархатку, влезла в ненавистные шпильки. Осмотрела себя в зеркало на трюмо: нет, ничего во мне не улучшилось. Я не стала богиней с роскошной фигурой и с дивной светящейся кожей от того, что весь вечер играла для демонов. Все то же жалкое зрелище. Мокрые волосы по плечам, так себе грудь, худющие бедра…

В дверь постучали, потом ударили – резко, с размаху, с ноги.

Я схватилась за простыню, закуталась в нее в тот момент, когда сработал электронный замок и дверь во всю ширь распахнулась.