Седьмая сестра

– Обязательно расскажите мне, Аля, чем Григория так достали. Не теперь, а когда поедим. Говорить на голодный желудок вредно, а думать – еще и противно. Но он был вздрючен как никогда. Словно вызов бросал кому-то, вытаскивая вас из болота. Я бы подумал про амурные стрелы, но сердце Грига холодное, как, простите, кусок дерьма мамонта, сохранившийся в мерзлоте.

Интересное сравнение, есть над чем поразмыслить. Спасибо, Вадим Никанорович, вы разнообразили этот вечер!

Обухов вернулся неожиданно быстро, с двумя огромными пакетами вкусностей. Долетел на реактивном ранце? Или карты вместо стелек подложил в кроссовки?

Мозг сбоил, бунтовал, и сознание отказывалось воспринимать чертовщину, навалившуюся за долгий день. Я устала, устала, устала! Не было уже сил пугаться, удивляться, отрицать увиденное. Я отыграла программу на свадьбе, где меня собирались съесть, если верить словам Фролова. Я видела, как один крутой парень метал, будто дротики, обычные карты и те светились во тьме, как демонические артефакты из фэнтезийных фильмов. А другой крутой парень из-под ногтей выпустил сияющий нотный стан! И погасил фонари в округе.

Какое-то агентство «Брюс», затерянный в реальности павильон…

– Барышня, – подал голос Фролов, – кажется, вы собирались хомячить? Налетайте, пока не остыло. Друг сердечный, Обухов, а зачем так много?

– Я вызвал Люську и Патрика. – Курсант выдал лыбу на пол-лица. – Вы устали, я в карцере на двадцать суток. Кому отбиваться от Кондашова?

– Не дерзи, – осадил наглеца Фролов. И обернулся ко мне: – Стоит признать, что Петр Иванович – это серьезное испытание. То, что вы живы, прелестная Аля, – диво дивное, не стану врать. Ох, господин Воронцов! Что же вы сотворили такое? И главное, шельмец, соскочил красиво! Вроде как нанял нас для охраны. А, Данилка? Классно подставил?

– Должен будет, – с набитым ртом проворчал неугомонный курсант.

– Нет, голубчик, его не припашешь. Это мы ему в обратку должны. Он нам свидетеля со свадьбы сберег, хотя хата Григория с краю. Как и всегда, если подумать. Аля, что-то хотите спросить?

Я торопливо прожевала бургер, вытерла рот салфеткой.

– Вадим Никанорович, а Григ – он кто? Оборотень или вампир? И те остальные на свадьбе? Упыри-вурдалаки?

Обухов подавился картошкой. Фролов почесал затылок.

– Вот насмотрятся по телику всякой дряни! «Сумерки» у них, понимаешь, романтика. Вампир спасает прекрасную деву!

Курсант хрюкнул молочным коктейлем и мрачно буркнул под нос:

– Гад он, тварь бессердечная. Если сравнивать, Ганнибал Лектер рядом с Григом чистый младенец!

Фролов покачал головой.

– И этот телика насмотрелся. Обухов, не сгущай! Понятно, что Воронцов не подарок, но с ним можно дело иметь. Удивляет порой, я бы сказал. Ну а если серьезно, Аля, Григорий Андреевич – рок-музыкант, кстати, довольно известный. Знаете, это все: клипы, контракты, поклонницы. Погуглите на досуге.

– У него скоро концерт на «ЦСКА Арене», реклама по всей Москве, с каждого столба – разукрашенный лик, – добавил Данила Обухов.

– Ладно, курсант Навигацкой школы! – замахал руками Фролов. – Сбереги немного еды для товарищей и перестань отсвечивать. Аля, я чаю покрепче налью. Кладите сахар, ешьте конфеты. Для снятия стресса – самое то. И давайте уже разговаривать. Вопрос первый, естественно, о наболевшем: как вы познакомились с Григом? Второй: как оказались на свадьбе, кто пригласил, зачем именно вас?

Я отхлебнула чаю. Он оказался настолько крепким, что я от возмущения даже проснулась. С упреком посмотрела на садиста Фролова. Сделала новый глоток. От терпкости занемел язык, но стресс действительно отступил, отошел в сторонку, притаился на время. Подмигнул, будто старой знакомой. Мой вечный спутник и друг.

Я рассказала Фролову что знала. Про эпическую встречу в метро. Про случайную заботу Грига. Умолчала о музыкальной теме подземки, которую Григ тоже услышал.

– Вот откуда коллапс в метро! – Обухов вклинился в разговор, забыв о приказе молчать. – Сегодня поезда шли с интервалами, кого-то затоптали в толпе, на скорой увезли в Склифосовского. А это Григ развлекался! Ох, впаять бы ему, мерзавцу…

– Обухов, иди в карцер! – устало погрозил пальцем Фролов.

Курсант заткнулся, но никуда не ушел.

Я рассказала про свадьбу. Как меня пригласила подруга, про всю эту готику, странный плейлист, что хотели послушать во время банкета. Вспомнила остальных музыкантов, тенора и театральную труппу.

– Проверяй! – приказал Фролов.

Обухов спешно полез в смартфон.

– А вы, барышня, куртку снимите. Давайте уже, не стесняйтесь. Вообразите, что я добрый доктор!

– Какой же вы добрый? – отшутилась я. – Хоть слышите, как вы звучите?

Фролов полоснул по мне острым взглядом, будто препарировал по живому, потом закашлялся, увидев тату. Черт возьми, я сегодня звезда! Мужики штабелями ложатся!

Пейте чаек, Вадим Никанорович, полезная штука при стрессе.

Даже Данила отвлекся, перестал ковыряться в смартфоне, восторженно выдал:

– Ух ты ж!

Фролов высказал комплимент покрепче, да так, что уши свернулись в трубочку.

– Можете ослабить браслетик? Хочу посмотреть на ваш шрам, дорогая.

Я чуть сдвинула полоску плетеной кожи.

Фролов тронул пальцем мое запястье, с видимым усилием, будто гору столкнул. Даже пот выступил на висках и потек солеными струйками за воротник рубашки.

– Григ вас тоже пометил, да? Кровью стер след Кондашова. А говорят: не знакомьтесь в метро! Прячьте руку скорее, Аля. Больше с осмотром не лезу. А то сам попаду с инфарктом в больничку. Обухов, где ты, любезный друг? Доброму доктору нужно выпить. До чего же забористы артефакты грозного ордена Субаш!

Обухов отложил телефон, сунулся в ящик стола, вынул бутыль коньяка из заначки.

– Плохо, Вадим Никанорыч?

Фролов опрокинул стакан коньяка, будто паршивую газировку. Заел конфетой «Осенний вальс».

– Знал, тварюга, что полезу смотреть. Нарочно добавил один узелок. Ох, господин Воронцов, вредное вы существо! А я к вам со всем уважением…

Фролов вытер лоб цветастым платком и посмотрел на курсанта.

– Одного уже нашли, Вадим Никанорыч, – торопливо отчитался Обухов. – Дмитрий Ерохин, солист «Новой оперы», найден мертвым возле гостиницы. Спрыгнул со смотровой площадки. Повреждены голосовые связки, следов насилия на теле нет.