Седьмая встреча
Шрифт:
На другой вечер после возвращения из Осло Горм пошел в свою новую квартиру. В квартире были большие окна с видом на море и город. Но еще почти не было мебели и не висели портьеры. Он стоял и смотрел в окно. Море и небо сливались в единое пространство с блеклыми звездами и полумесяцем. В гавани и в городе уже горели огни. У Горма мелькнула странная мысль: здесь хорошо заниматься живописью. Даже ночью.
Картина Руфи должна висеть в его новом кабинете, на стене напротив письменного стола. Кубкам и дипломам отца придется потесниться.
Вообще, он может устроить уголок Герхарда Гранде в планируемом новом павильоне, выходящем на набережную. Со стеклянными витринами и всем, что положено.
Когда картина приедет к нему, он выселит отца из своего кабинета!
Илсе Берг понадобилось два месяца, чтобы убедить политиков и противников, что было бы неправильно расширять набережную перед зданием «Гранде & К°». Экспроприация отпала, и городской совет согласился на строительство делового здания ближе к гавани. В том числе еще и потому, что Гранде взял на себя расходы по устройству парка, примыкающего к той части, что спускалась к морю.
Илсе заставила коммуну принять участие в финансировании архитектурного конкурса по устройству свободной зоны, и наконец-то, после семи лет неопределенности, строительство могло начаться.
Горм пригласил своих ближайших сотрудников в ресторан, чтобы отпраздновать победу. Турстейн был в ударе и разглагольствовал о собаке, которая уже расположилась в кабинете директора.
— Ты имеешь в виду картину? — спросила Илсе.
— Она кого угодно испугает до смерти, — сказал Турстейн.
— А по-моему, она красивая. Вы собираетесь продолжить традицию «Гранде & К°», вкладывая деньги в искусство? Покупка картины вошла в бюджет нового строительства?
— Боюсь, в очень незначительной степени. Картины, которые покупал отец, лучше подходят к старому отделению.
— Он по-настоящему любил искусство, — резко сказала Илсе.
Горм с удивлением взглянул на нее. Иногда она бывала неприступной, вот как сейчас. Илсе вообще не вызывала желания защищать ее. Он должен был признаться, что, на свой лад, она ему нравится. И не только своей способностью решать трудные вопросы.
— Одну из отцовских картин я повесил в своем новом кабинете. Эсполин Юнсон [32] . В детстве это была моя первая встреча с искусством, — прибавил он.
— Я ее помню. Первое, что я тогда заметила… — Она замолчала, словно не решалась что-то сказать.
После обеда, когда многие уже ушли, они решили закончить вечер в баре. Когда Турстейн отошел от столика, Горм спросил у Илсе, что ему следует сделать, чтобы показать ей, как высоко он ценит ее заслуги.
32
Юнсон Коре Эсполин (1907–1994) — норвежский художник, воспевший природу и людей Норвегии.
— Я ведь уже получила тот гонорар, какой хотела, — ответила она, глядя ему
в глаза.И он почувствовал, что превосходство на ее стороне. Объяснить этого он не мог.
Помолчав, она закурила сигарету и посмотрела на него сквозь кольца дыма.
— Однако кое-что мне хотелось бы у вас попросить, раз уж вы сами заговорили об этом.
— И что же это?
— Мне бы хотелось, чтобы вы разрешили мне провести выходные в вашем доме в Индрефьорде. Если вы не против, конечно.
Горм не был уверен, что ему удалось скрыть удивление.
— Вы можете получить ключи в любую минуту. Для дома это только полезно. Я хочу сказать… моя мать никогда не ездит туда. Да и остальные члены семьи тоже. Только я.
Она кивнула.
— Ведь он там…
— Я знаю, — сказала она.
Илсе позвонила уже на следующий день и сказала, что хотела бы поехать в Инд ре фьорд в ближайшие выходные. Они договорились, что она заедет в контору за ключами.
Приехав, она первым делом обратила внимание на то, как он повесил картину Руфи. Повернувшись к нему спиной, она склонила голову набок.
— Со своего места за столом вы можете смотреть на нее, когда захотите, но все, кто приходит сюда, видят картину, только повернувшись, чтобы уйти. Это сделано сознательно?
— Чтобы я всегда ее видел? Да.
— Не знаю, почему, но в этом есть что-то вызывающее, — задумчиво сказала она. Потом вдруг резко обернулась и посмотрела на него.
— Пожалуйста, подойдите сюда и встаньте рядом с картиной, — скомандовала Илсе.
Он неуверенно рассмеялся.
— Зачем?
— Идите сюда!
Он неохотно подошел к ней и позволил поставить себя рядом с картиной.
— Мне бы следовало работать в уголовной полиции, — сказала она.
— Может быть. Ну, а дальше?
— Вы знаете, что у далматинца ваши глаза?
Горм повернулся к картине и встретился с зелеными глазами.
— Я согласен, что у собаки человеческие глаза, но мои?.. — пробормотал он.
— То же самое выражение.
— Я польщен, что от вас не укрылось, что у меня собачье выражение глаз, — сухо сказал он и протянул ей ключи от дома в Индрефьорде.
— Спасибо. Дело не в собачьем выражении. Я не хотела вас обидеть.
— Ну и прекрасно! — сказал он и невольно взглянул на картину.
Потом подумал, что, наверное, нужно посвятить ее в некоторые практические вещи, с которыми она столкнется в Индрефьорде. Например, что насос качает воду медленнее, чем хочется, и что растапливать камин надо осторожно, иначе он начнет дымить.
— Вы бывали там раньше? — спросил он по наитию.
— Да, несколько раз. Он давал мне ключи. Он был такой великодушный!
Заметив, что она задержала дыхание, прежде чем ответить ему, он сразу все понял. Отец и Илсе Берг! А не подумал ли он об этом еще в тот раз, когда она давным-давно подавала им кофе в конторе? Но тогда он отбросил эту мысль как недостойную.
— Вы хорошо его знали? — спросил он, не глядя на нее.
— Нет! — быстро ответила она, даже слишком быстро.